Файф: Вы не присутствовали на совещании фюрера со своими генералами 22 августа, но вы, наверное, неоднократно на этом процессе слышали оглашение протокола этого совещания. Вы помните, что, согласно протоколу, фюрер заявил: «Для того чтобы объяснить начало войны, я дам причину пропагандистского характера; неважно, — правдоподобна ли эта причина; победителя потом не будут спрашивать, сказал ли он правду. При развязывании войны имеет значение не право, а победа».
Вот что было оказано в Оберзальцбурге. Говорил ли вам Гитлер когда-нибудь что-либо подобное?
Риббентроп: На совещании 22 августа я не присутствовал.
Файф: Правильно ли я вас понял, что вам не было известно о контакте между Квислингом и подсудимым Розенбергом весной и летом 1939 года? Это было задолго до войны.
Риббентроп: Да. Это верно, я знал, что Розенберг имел друзей в Норвегии, и, конечно, при этом упоминался и Квислинг, но для меня эта фамилия в то время ничего не означала. По желанию фюрера я предоставил Розенбергу определенные суммы денег для его друзей в Норвегии, для газет, пропаганды и тому подобных вещей.
Файф: Насколько я понял ваши показания, вам не было известно о том, что некоторые люди Квислинга обучались в тренировочной школе в Германии в августе 1939 года, до войны?
Риббентроп: Я не помню этого. Я узнал об этом здесь, из одного документа. Но, насколько я помню, в то время я ничего не знал об этом, а если бы и знал, то не в подробностях.
Файф: Было ли вам известно, что немцы, проживающие в Норвегии, были использованы для того, чтобы расширить штат различных германских официальных органов, посольств и консульств вскоре после начала войны?
Риббентроп: Нет, сейчас я этого вообще не помню. Я в то время ничего конкретного не знал об этом, если это и было так.
Файф: В то время, в декабре 1939 года, было ли вам известно, что Квислинг два раз беседовал с Гитлером — 16 и 18 декабря?
Риббентроп: Нет, этого я тоже не знал.
Файф: Вспоминаете ли вы об одном письме от Кейтеля, в котором он писал: «Военная оккупация Дании и Норвегии в течение долгого времени подготовлялась по приказу фюрера верховным командованием вооруженных сил. Поэтому у верховного командования вооруженных сил было много времени для того, чтобы заниматься всеми вопросами, связанными с осуществлением этой операции».
Риббентроп: Я хочу лишь коротко пояснить следующее. Я не знаю почему, но я получил это письмо также несколькими днями позднее. Первое сообщение о намерении занять Норвегию ввиду предстоявшей там высадки англичан я получил от фюрера за тридцать шесть часов до выполнения этого плана. Следовательно, это письмо где-то задержалось. Я его увидел позднее.
Файф: Тогда перейдем к вопросу о Голландии.
Вы слышали, как я и, видимо, другие, неоднократно оглашали заявление Гитлера от 22 августа 1939 г., а именно:
«Другая возможность — это нарушение голландского, бельгийского и швейцарского нейтралитета. У меня нет сомнения в том, что все эти государства, а также Скандинавия, будут защищать свой нейтралитет всеми средствами. Англия и Франция не нарушат нейтралитета этих стран». Это сказал Гитлер 22 августа. Вас там не было, и я вновь вас спрашиваю: высказал ли он вам такое же мнение?
Риббентроп: Нет, он этого не сделал.
Файф: Но было ли вам известно, что 7 октября 1939 г. был издан приказ по армейской группе о том, что армейская группа «В» должна провести полную подготовку для немедленного вторжения на голландскую и бельгийскую территории, если политическое положение этого потребует. Вам было известно об этом приказе от 7 октября?
Риббентроп: Нет, я думаю, что я только здесь его увидел. Я ранее не знал о существовании такого приказа.
Файф: А было ли вам известно о том, что 9 октября Гитлер издал следующую директиву: «Продолжительный период ожидания может быть не только благоприятен для западных держав, Бельгии и, может быть, также для нейтралитета Голландии, но также укрепит в большой степени военную мощь наших врагов, уменьшит веру нейтральных стран в окончательную победу Германии. Следует проводить подготовку к нападению на северный фланг Западного фронта через территорию Люксембурга, Бельгию и Голландию. Это нападение должно быть совершено как можно скорее и с применением большой силы». Вам было известно, что Гитлер издал эту директиву 9 октября?
Риббентроп: Нет, я ничего не знал об этом.
Файф: Таким образом, что касается вас, то как вы утверждаете здесь, на суде, Гитлер делал многочисленные заверения в августе и октябре, не сообщив своему министру иностранных дел о том, что 7 и 9 октября он отдал директиву о нападении на Голландию и Бельгию? Вы говорите, что он не сказал вам об этом приказе или директиве о нападении на Голландию? Вы уверены в этом?
Риббентроп: Да, я почти что уверен в этом, так как я бы помнил это. Я знаю одно, а именно то, что после окончания войны с Польшей поговаривали о наступлении на Запад. Но я ничего не слышал о каких-либо приказах.
Файф: Понятно. Если вы так говорите, тогда перейдем к вопросам, в отношении которых вы были немного лучше осведомлены. Помните ли вы встречу, которую Гитлер и вы имели с Чиано в Оберзальцбурге 12 августа 1939 г.?
Риббентроп: Да, я видел здесь этот документ.
Файф: Я хотел бы, чтобы вы взглянули на этот документ. Это на странице 181. Я хочу, чтобы вы следили в то время, как я оглашу выдержку, которая начинается со следующего: «В общем и целом лучше будет ликвидировать псевдонейтралов одного за другим. Это можно довольно легко сделать, если один партнер оси будет прикрывать тыл другого, в то время как этот приканчивает одного из таких ненадежных нейтралов.
Во время посещения принца-регента Павла он, Гитлер, высказал пожелание, особенно имея в виду Италию, чтобы принц Павел каким-нибудь действием сделал ясной свою позицию в отношении оси. Он имел в виду более тесную связь с осью и то, чтобы Югославия вышла из Лиги наций. Принц Павел согласился на последнее. И недавно принц-регент посетил Лондон и стремился получить поддержку у западных держав... Произошло то же самое, что и в отношении Гафенку, который также вел себя очень понимающе, когда находился в Германии, и отрицал всякую заинтересованность в целях, преследуемых западными демократами».
Такова была гитлеровская формулировка его политики, и, как я понимаю, вы содействовали этой политике — ликвидировать псевдонейтралов одного за другим и включить Югославию в число этих нейтралов?
Риббентроп: Нет, это нельзя так понимать. Я должен по этому поводу сказать следующее: ситуация в то время была такова, что Гитлер хотел во что бы то ни стало держать Италию в повиновении. Италия всегда была неустойчивым партнером. Поэтому фюрер в то время и говорил в такой форме для того, чтобы сказать Италии, что в случае, если с Югославией возникнут трудности, он окажет Италии помощь. Это можно понять, только учитывая создавшееся положение, а положение было таково. Германия с помощью Италии уже добилась некоторых изменений в Европе мирным путем. Это касается Данцига и Коридора, причем Муссолини помогал Гитлеру. Я помню, какова была ситуация.
Файф: Вы отрицаете, что такова была ваша политика — ликвидировать неустойчивых нейтралов?
Риббентроп: Нет, дело обстояло иначе, это нельзя понимать дословно. В дипломатических разговорах часто называют вещи не своими именами.
Файф: Такова была постоянная точка зрения Муссолини, что на Балканы надо напасть при первой возможности?
Риббентроп: Этого я не знаю.
Файф: Взгляните на документ ПС-2818 — это дополнительный секретный протокол к союзному договору о дружбе между Германией и Италией, заключенному 22 мая 1939 г. Здесь имеются некоторые комментарии Муссолини от 30 мая 1939 г. Вы видите?
Риббентроп: Да, я нашел их.
Файф: В параграфе 1 говорится: «Война между плутократическими и поэтому консервативными и эгоистичными нациями и густонаселенными и бедными нациями — неминуема. Нужно быть готовым к такому положению». В седьмом абзаце: «Муссолини надеется, что войну можно отложить, но он говорит о том, что должно произойти, если наступит война. Он говорит, что война, которую подготавливают великие демократические державы, — это война на истощение. Поэтому нужно строить план, исходя из наихудших возможностей. Страны оси ничего не получат от остальной части мира. В этом предположении речь идет о трудной ситуации, но стратегическая позиция, достигнутая державами оси, в значительной мере уменьшает трудности и угрозу войны на истощение. С этой целью в первые часы войны надо захватить весь район Дуная и Балкан. Нельзя удовлетворяться декларациями о нейтралитете, но необходимо захватить территории и использовать их для обеспечения необходимого продовольствия и военных поставок промышленности». Вы видите это?
Риббентроп: Да.
Файф: Не согласны ли вы с тем, что Муссолини считал, что на Балканы надо напасть при первой возможности?
