3. ИЗАБЕЛЛА И ИНДИИ
Стоит повторить то, о чем мы говорили ранее: Изабелла и Фердинанд старались не делать и не говорить ничего такого, что могло бы навести на мысль о разногласиях меж ними; это был способ обезоружить интриганов, искавших способов столкнуть государей в каком-либо конфликте. Считалось, что короли всегда действуют сообща и принимают одинаковые политические решения даже порознь, будучи оторваны друг от друга. Вот почему нам так мало известно о том, какая политическая мера принадлежит королю, а какая — королеве. Соответствующие указания позволяют, однако, предположить, что иностранной политикой в целом занимался Фердинанд. Вплоть до 1474 года Кастилия поддерживала добрые отношения с Францией, несмотря на соперничество в вопросе о Наварре. Отныне Фердинанд выстраивает дипломатические отношения монархии так, чтобы они соответствовали устремлениям Арагонской короны. Действительно, Франция и Арагон противостоят друг другу в Пиренеях (спорные области — Руссильон и Сердань) и на юге Италии. «Большой западный альянс», по выражению Хайме Висенса Вива, задуманный Фердинандом, был нацелен главным образом на то, чтобы изолировать Францию и завязать торговые и династические отношения с Англией, а также с герцогством Бургундским и Фландрией. Это объясняет, почему в 1496 году Хуана, дочь католических королей, становится супругой Филиппа Красивого, наследника бургундских герцогов и дома Габсбургов; на следующий год принц дон Хуан, наследник католических королей, берет в жены Маргариту Австрийскую, дочь герцогини Бургундской и Максимилиана, будущего императора Священной Римской империи. У обоих браков будут неожиданные последствия, которые подготовят приход к власти в Испании Габсбургов. В конце XV века и первых годах XVI века Испания, помимо этого, одерживает верх над Францией в их итальянском споре: Неаполитанское королевство входит в состав Арагонской короны и сохраняет такое положение в течение двух веков.
Если европейской и средиземноморской политикой Испании, похоже, управлял Фердинанд, то не совсем ясно, в чьем ведении находились вопросы, касающиеся экспансии в Атлантике. Складывается впечатление, что в этой области игру вела Изабелла, что именно она оказалась у истоков американской политики, поддавшись доводам Христофора Колумба.
Перед тем как представить в Кастилии свой проект установления прямых контактов с Китаем и Японией через Атлантический океан, Колумб тщетно искал поддержки Португалии. Последняя с головой ушла в другой проект: достичь Азии, обогнув Африку. К тому же португальцы уже предчувствовали, что дело близится к развязке: действительно, в 1487 году Бартоломео Диаш обогнул мыс Доброй Надежды. Но если в Португалии Колумб появился слишком поздно, то в Кастилию он прибыл слишком рано, в тот момент, когда Изабелла и Фердинанд отдавали все свои силы войне с Гранадой. 20 января 1486 года короли приняли генуэзца в Алькала-де-Энаресе; они предложили Колумбу сопровождать их в поездке в Гваделупе, а также решили предложить его проект экспертной комиссии, которая на деле не заслужила тех насмешек, которыми осыпали ее некоторые публицисты. Комиссию возглавлял монах-иеронимит Эрнандо де Талавера, исповедник королевы, человек, чье участие можно обнаружить во всех больших делах королевства: война за наследство, создание ополчения под именем Святой Эрмандады, финансовая реформа 1480 года, реорганизация королевства в том же году, война в Гранаде... И если католические короли потребовали от Талаверы рассмотреть проект Колумба, значит, они отнеслись к нему серьезно. Сама комиссия включала в себя людей значительных: преподавателей университетов, правоведов и моряков («sabios, letrados у marineros»), которым было предложено ответить на три вопроса, возникших при рассмотрении проекта:
1) теоретическая проблема: можно ли утверждать с научной точки зрения, что проект этот покоится на серьезных основаниях?
2) юридическая проблема: не нарушает ли экспедиция Колумба постановления международного права, в частности договоры с Португалией?
3) техническая проблема: если ответ на предшествующие вопросы окажется положительным, сможет ли Кастилия осуществить подобную экспедицию, имеются ли у нее необходимые для этого материальные средства?
Комиссия собиралась по меньшей мере трижды: осенью 1486 года в Саламанке, весной 1487 года в Кордове, в конце 1490 и начале 1491 года в Санта-Фе, рядом с Гранадой. Прежде чем отклонить проект Колумба, она долго расспрашивала его создателя. Позволим себе опровергнуть легенду: нет, эксперты не были невежественными монахами-ретроградами — напротив, в комиссию входили ученые, знакомые с последними достижениями в географической, астрономической и математической областях. Они не хуже нас знали, что земля круглая, и допускали теоретическую возможность того, что в Китай и Японию можно попасть, отправившись в путешествие через Атлантический океан, то есть взяв курс на запад, а не на восток. Если они и высказывались против проекта Колумба, то лишь потому, что сомневались в его научном обосновании и техническом исполнении (о юридических вопросах мы расскажем далее). Во-первых, в расчетах Колумба были найдены грубые ошибки: опираясь на научные источники, не слишком хорошо им усвоенные, он оценил расстояние между мысом Сан-Висенте и Японией в 105о,[50] тогда как в действительности оно оценивалось в 180°. И эта ошибка не была единственной. Так, Колумб допустил просчет в градусном измерении Земли. Он полагал, что длина градуса равна 45 морским милям (Птолемей утверждал, что она равняется 50 милям, тогда как на деле она равна 60 милям). Два этих просчета привели к тому, что расстояние между Канарскими островами и Японией было сведено к 2400 милям, вместо 10 600 миль! По мнению Колумба, Япония находилась на одной линии с тем, что сегодня мы называем Саргассовым морем, и никто — ни Колумб, ни члены комиссии — не подозревал тогда о существовании Антильских островов. Эксперты обратили внимание именно на эти огрехи; от них не ускользнуло то, что реальное расстояние между западной оконечностью Европы и восточными границами Азии гораздо большее, чем заявлял Колумб. К замечаниям научного характера добавились соображения технического толка: на борту каравеллы невозможно разместить столько продовольствия и воды, сколько нужно для того, чтобы преодолеть такой путь без остановок. Вот почему проект Колумба был ими отклонен.
В глазах экспертов этот генуэзец был пустым мечтателем и дилетантом. И они не заблуждались. Колумб искал «потерянный рай». Он поверил в его «обретение» в ходе своего третьего путешествия, достигнув устья Ориноко: по его мнению, эта огромная река могла брать свое начало только в земном раю. В начатой им в 1501 году «Книге пророчеств», которую он продолжал писать вплоть до 1504 года, Колумб говорил об открытии нового пути в Иерусалим. Он хотел восстановить храм согласно пророчеству, появившемуся в конце XIII века: «Он придет из Испании — тот, кто восстановит цитадель Сиона». Колумб был убежден, что провидение возложило на него миссию, что все его начинания подкреплены Священным Писанием. Как не согласиться с комиссией, убедившейся в том, что она имеет дело с мечтателем? Научные же познания Колумба были крайне невелики. В Португалии, вероятно, он слышал разговоры о письме и карте, которые Тосканелли, астроном и медик из Флоренции, послал лиссабонскому канонику Фернандо Мартинесу (25 июня 1474 года). В этом послании Тосканелли объяснял, как можно добраться до восточных берегов, отправившись на запад, то есть как достичь Азии, предприняв плавание через Атлантический океан. Колумб выслушивал множество мнений, читал все, что попадало в его руки: Библию, географические труды (среди них — «Historia rerum ubique gestarum» Пия II, «Образ мира» Пьера д'Айи, «О разнообразии мира» Марко Поло, «Естественная история» Плиния); его воображение воспламеняли рассказы путешественников, которые повстречались с монголами. Прочел ли он все эти книги перед тем, как отправиться в большое путешествие? Вряд ли: Колумб собирал библиографические материалы, чтобы защищаться против нападок хулителей, лишь с 1497 года. С уверенностью можно утверждать лишь то, что он никогда не учился; его считали «idiota», что на языке того времени означало самоучку, человека, чьи знания не подтверждены каким-либо университетским дипломом. А в Испании в те времена презирали самоучек; дипломы являлись предметом почитания, тогда как у Колумба не было ни одного подобного документа. Впрочем, он легко признавал это, называя себя нигде не обучавшимся дилетантом[51] и необразованным моряком[52]. В «Книге пророчеств» он признается: ни умозаключения, ни математика, ни карты не принесли ему в открытии Индий никакой помощи — это просто-напросто сбылось пророчество Исайи[53]. Безусловно, Колумб был искусным мореплавателем, но эксперты, суждением которых руководствовались короли, имели все основания опровергнуть его теоретические выкладки.
