Потом этот самый Бобринский много путешествовал по России и за границей. Ему очень понравился Париж (еще бы!), и он долгое время жил там. Потом, в 1794 году, он купил себе имение в Лифляндии, а через два года вступил в брак с баронессой Анной-Доротеей фон Унгерн-Штернберг, дочерью коменданта Ревеля. В своем имении они жили до самой кончины Екатерины Великой. А потом уже император Павел I сделал Алексея Бобринского графом и подарил ему одновременно с этим чин генерал-майора.
* * *
Вот что писал о Екатерине в своих «Записках о пребывании в России» французский дипломат граф Луи-Филипп де Сегюр:
«Екатерина отличалась огромными дарованиями и тонким умом; в ней дивно соединились качества, редко встречаемые в одном лице. Склонная к удовольствиям и вместе с тем трудолюбивая, она была проста в домашней жизни и скрытна в делах политических. Честолюбие ее было беспредельно, но она умела направлять его к благоразумным целям. Страстная в увлечениях, но постоянная в дружбе, она предписала себе неизменные правила для политической и правительственной деятельности; никогда не оставляла она человека, к которому питала дружбу.
Она была величава перед народом, добра и даже снисходительна в обществе; к ее важности всегда примешивалось добродушие, веселость ее всегда была прилична. Одаренная возвышенной душою, она не обладала ни живым воображением, ни даже блеском разговора, исключая редких случаев, когда говорила об истории или о политике; тогда личность ее придавала вес ее словам. Это была величественная монархиня и любезная дама. Возвышенное чело, несколько откинутая назад голова, гордый взгляд и благородство всей осанки, казалось, возвышали ее невысокий стан. У ней были орлиный нос, прелестный рот, голубые глаза и черные брови, чрезвычайно приятный взгляд и привлекательная улыбка. Чтобы скрыть свою полноту, которой наделило ее все истребляющее время, она носила широкие платья с пышными рукавами, напоминавшими старинный русский наряд. Белизна и блеск кожи служили ей украшением, которое она долго сохраняла.
Она была очень воздержана в пище и питье, и некоторые насмешливые путешественники грубо ошибались, уверяя, что она употребляла много вина. Они не знали, что красная жидкость, всегда налитая в ее стакане, была не что иное, как смородинная вода».
* * *
Жизнь 67-летней Екатерины оборвал инсульт. Она умерла 6 (17) ноября 1796 года в Царском Селе. Похоронили эту незаурядную и полную противоречий женщину в Петропавловском соборе в Санкт-Петербурге.
После ее смерти в бумагах Екатерины нашли шутливую эпитафию, которую императрица посвятила самой себе:
«Здесь лежит Екатерина Вторая. Она прибыла в Россию в 1744 году. Вступив на российский престол, она желала добра и старалась доставить своим подданным счастие, свободу и собственность. Она легко прощала и не питала ни к кому ненависти. Пощадливая, обходительная, от природы веселонравная, с душою республиканскою и с добрым сердцем, она имела друзей. Работа ей легко давалась, она любила искусства и быть на людях».
А вот историк В.В.Андреев характеризует царствование Екатерины так:
«Славолюбивая от природы, она знала, в чем состоит истинная слава. Екатерина любила распространять добро и счастье вокруг себя, и желавших этого добра и счастья столпилось столько сотен тысяч вокруг нее, что миллионы, стоявшие позади их, вовсе не видали лучей этого солнца, светившего немногим, а Екатерина не была настолько гениальна, чтобы возвыситься над уровнем окружавшей ее толпы и дать солнцу ее добрых намерений и гуманности светить всем».
По-человечески самое ужасное заключалось в том, что «солнце добрых намерений» Екатерины совсем не светило ее сыну Павлу.
При этом ее любимцем был внук Александр, родившийся в 1777 году. Только в нем Екатерина видела не только будущего главу государства, но и продолжателя дела, начатого Петром Великим. А вот Павла она считала неспособным управлять огромной страной.
В свою очередь, Павел не любил мать, а необходимость постоянно лавировать между ненавидевшими друг друга отцом и бабушкой, сделала из Александра человека двуличного, который, как пишет историк В.О.Ключевский, «должен был жить на два ума, держать две парадные физиономии, кроме ежедневной – домашней, иметь два разные прибора манер, чувств, даже слов».
Глава 13
Павел Петрович и Александр Павлович
Сына Павла Екатерина II родила в 1754 году. Между прочим, после двух неудачных беременностей. Роды были тяжелыми, и младенца сразу же отобрали у матери по воле царствовавшей тогда императрицы Елизаветы Петровны. Так Екатерину лишили возможности воспитывать Павла, позволяя только изредка видеть его.
В это трудно поверить, но мать впервые увидела своего сына лишь через 40 дней после родов. И ряд источников утверждает, что истинным отцом Павла был вовсе не муж Екатерины, а ее фаворит Сергей Васильевич Салтыков. Впрочем, доказательств этого нет и быть не может. Но факт остается фактом: с мнением Павла Екатерина никогда особо не считалась. Она считала своего сына неспособным занять престол и планировала возвести на него Александра, своего старшего внука, и все это – минуя его отца Павла, нрав которого она считала слишком тяжелым.
Итак, Екатерина II желала передать престол своему старшему внуку, а не сыну, но имевший на нее влияние сенатор граф В.П.Мусин-Пушкин сумел убедить императрицу отсрочить это решение. За это, кстати, благодарный Павел I, вступив на престол, произвел его в фельдмаршалы, хотя он за всю жизнь не выиграл ни одного сражения. А 10-летний Александр, проявив недетскую изворотливость и дальновидность, сам рассказал отцу о планах бабушки и пообещал присягнуть ему как императору.
Когда 6 (17) ноября 1796 года, после смерти матери, Павел стал императором, он назначил Александра военным губернатором Санкт-Петербурга, шефом лейб-гвардии Семеновского полка, инспектором кавалерии и пехоты, а позднее – председателем военного департамента Сената.
Противоречивость характера всегда была свойственна Александру. С одной стороны, он испытывал искреннее отвращение к власти, с другой – стремился к ней, руководимый не только честолюбием, но и благими надеждами на переустройство российского государства на европейский лад.
И вот ночью 12 (24) марта 1801 года граф Петр Алексеевич фон дер Пален сообщил Александру, что его отец убит заговорщиками.
Кстати, обычное дело для российской истории. И историки, как водится, высказывают на этот счет самые разные догадки, однако суть дела от этого не меняется – зная о заговоре, Александр практически ничего не сделал для того, чтобы раскрыть и уничтожить его.
Ничего не сделал…
А ведь он наверняка догадывался, что приближается минута, когда его отцу будет предложено отречься от престола. Предложить отречься… Но не убивать же!
Когда Александру доложили о свершившемся, формулировка была такая:
– Все сделано.
– Что сделано? – в ужасе переспросил он.
А граф П.А.Зубов, со своей стороны, побоялся назвать то, что было сделано, соответствующим образом. Но он все время обращался к Александру, как к государю, и молодой человек не мог не понять, о чем шла речь.
Конечно, вожди заговора оправдывали потом себя тем, что ими двигали причины исключительно государственного характера, желание спасти Россию и т. п.
Друг Александра Адам Чарторыйский потом написал:
«Россия сильно страдала, находясь под управлением своего рода маньяка; но способ, какой был применен для устранения всех этих затруднений, оставил в душе Александра на всю жизнь мрачный отголосок преступления, совершенного над его отцом, которое, как он был убежден, пало на него и никогда не смоется с него в его собственных глазах».
Принято считать, что Александр не желал насильственной смерти отца. Он хотел лишь отстранить его от управления государством, дабы пресечь деспотизм и самодурство.
ЧТОБЫ БЫЛО ПОНЯТНО
Многие современники тех событий потом констатировали, что Павел I «правил вспышками, скачками, порывами, без всякой связи, не смущаясь совершенно последствиями». Он правил, «как человек, который не дает себе никогда труда размыслить, взвесить все за и против, который приказывает и требует немедленного исполнения всякой фантазии, приходящей ему на ум». В результате, его ненавидели почти все, причем даже за его добрые качества, например, за его справедливость, потому что и она, в сущности, была какая-то слепая и страшно капризная. Она поражала без разбору, заставляя людей застывать от ужаса и вечной неизвестности относительно своей участи, независимой от занимаемого положения.
Говорят, Александр не соглашался занять престол и уступил лишь после того, как убийцы отца заявили, что если он не согласится принять правление, то увидит реки пролитой крови.
Вот как описывал очевидец первый выход Александра в Зимнем дворце на следующий день после убийства:
