6. В ответ на это Иосиф сказал: «Царь! Хотя данное сновидение представилось тебе и в двух видах, однако оно допускает только одно-единственное толкование. То, что ты видел коров, то есть животных, припрягаемых к плугу, и что они были пожраны более тощими коровами, равно как то, что (хорошие) колосья были пожраны дурными колосьями, – все это предвещает Египту голод и бесплодие в продолжение стольких лет, сколько страна до того будет пользоваться обилием всех благ земных, и что запасы урожайных лет будут истреблены недостатком стольких же последующих голодных лет. И при этом нужда дойдет до крайних пределов. Признаком этого служит то обстоятельство, что тощие коровы, несмотря на то что пожрали лучших, тем не менее не могли поправиться. Не за то Господь Бог раскрывает людям будущее и не для того, чтобы повергать их в печаль и горе, а для того, чтобы они, зная вперед имеющее случиться, придумали средства к более легкому перенесению предсказанных бедствий. Поэтому и ты, если будешь бережно обходиться с изобилием, которое дадут тебе первые годы, сможешь облегчить египтянам ожидающее их затем бедствие» [132].
7. Выразив свое удивление по поводу рассудительности и мудрости Иосифа, фараон расспросил его также, каким образом следует устроить сбережение во время урожайных лет на следующие годы, чтобы облегчить период бесплодия. На это Иосиф посоветовал ввести самую полную экономию в израсходовании запасов, не давать египтянам расточительно обходиться с ними, но повелеть им откладывать на черный день все то, что не пойдет им на пропитание тотчас же. При этом он посоветовал также царю велеть земледельцам доставлять себе весь хлеб и откладывать его, выдавая им лишь необходимое на пропитание. Фараону в одинаковой мере понравилось остроумие Иосифа как в изложении сновидений, так и в сообщении такого совета, и он поручил ему все это дело, разрешив ему поступать по своему личному усмотрению, как он найдет наиболее целесообразным не только для массы египетского народа, но и для самого царя, потому что лицо, изыскавшее известный образ действия в том или другом деле, будет и наилучшим исполнителем этого дела. Иосиф же, получив от царя такую власть, что мог носить его собственный перстень (с печатью) и облекаться в багряницу, стал на колеснице объезжать всю страну и собирать хлеб у земледельцев, оставляя им лишь необходимое для собственного их употребления и будущего посева и не объясняя никому причины такого поступка.
1. Иосифу тогда минуло ровно тридцать лет[133]; он пользовался теперь со стороны царя всяческими почестями, и фараон, ввиду его необычайного ума, дал ему прозвище Псофомфанеха, что значит «раскрывающий скрытые вещи» [134].
Ввиду всего этого Иосиф женился на знатной девушке, получив, благодаря содействию царя, в жены дочь Потифара[135], одного из жрецов гелиопольских, именем Асенефа. От нее родились у него еще до наступления голодных лет сыновья: старший Манассия (что значит «наводящий забвение», так как в теперешнем счастии своем Иосиф предал забвению прежнее свое несчастие), а второй Ефрем, что значит «восстановитель» [136], потому что (при рождении его) Иосиф восстановил себе прежнюю свободу своих предков.
После того как, сообразно снотолкованиям Иосифа, Египет пользовался семь лет полным благополучием, на восьмой год наступил голод, и так как бедствие нагрянуло неожиданно, то все в великом смущении направились к дворцу фараона. Последний же призвал Иосифа, и он стал раздавать им хлеб, так что он, по общему мнению, явился теперь истым спасителем толпы. При этом Иосиф не только отдавал хлеб туземцам, но предоставил и иноземцам возможность покупать его, так как он был того мнения, что все люди, ввиду общего их происхождения, должны пользоваться поддержкой со стороны тех, кто имеет в чем-либо избыток.
2. Так как и Хананея сильно пострадала от неурожая (это бедствие распространилось по всей земле), то и Иаков послал всех сыновей своих в Египет для закупки хлеба, когда узнал, что туда допускаются также иноземцы. Одного Вениамина, сына своего от Рахили, единоутробного брата Иосифа, оставил он при себе. И вот братья прибыли в Египет и пришли к Иосифу с просьбой разрешить им покупку хлеба, так как тогда ничего не делалось без его ведома и только в том случае можно было поклониться в то время царю, если засвидетельствуешь свое почтение Иосифу.
Иосиф признал в них своих братьев, нисколько не подозревавших, что это он, потому что он расстался с ними, когда сам был еще мальчиком, а теперь он был уже в таком зрелом возрасте, да и лицом изменился до неузнаваемости, тем более что им никак не могла прийти в голову мысль, чтобы он мог достигнуть столь высокого положения. Поэтому он решился выяснить себе теперешний их образ мыслей. Ввиду этого он отказал им в выдаче хлеба, указывая на то, что они явились сюда в качестве разведчиков политического положения дел, собрались из разных мест и только притворяются родными братьями: совершенно немыслимо, чтобы у простого человека было столько и тем более таких видных собою сыновей, так как подобного рода явление бывает даже редкостью у царей. Все это Иосиф сделал для того, чтобы разузнать кое-что об отце и о его житье-бытье с тех пор, как он расстался с ним, и равным образом из желания узнать что-нибудь о своем брате Вениамине; тем более что он боялся, не развязались ли они и с ним таким же способом, на какой решились по отношению к нему самому.
3. Братья страшно встревожились и испугались, предполагая, что им угрожает величайшая опасность; при этом они, конечно, были далеки от мысли о брате. Придя несколько в себя, они стали оправдываться во взводимых на них обвинениях, причем от имени всех их как старший начал речь Рувим. «Мы, – сказал он, – явились сюда без всяких преступных замыслов и нисколько не злоумышляя против царя, но для того, чтобы найти здесь спасение и помощь в постигших страну нашу бедствиях; при этом мы рассчитывали на ваше человеколюбие, так как слышали, что тут производится продажа хлеба не только жителям собственной страны, но и чужеземцам, и так как узнали, что вы решили оказать поддержку всем в ней нуждающимся. А что мы братья и что в нас течет одна и та же кровь – это явствует уже из нашего между собою сходства, которое, конечно, не случайное; отец наш Иаков, еврей, у которого нас двенадцать человек сыновей от четырех жен. Когда все мы были вместе, нам жилось хорошо; когда же умер один из наших братьев (именно Иосиф), то дела наши приняли дурной оборот, так как и отец наш глубоко о нем скорбит, и мы сильно опечалены как его потерею, так и горем престарелого отца. Теперь же мы явились сюда для закупки, поручив уход за отцом и заведывание нашим домом младшему своему брату Вениамину. Ты сможешь сам убедиться в том, сказали ли мы тебе правду, если только пошлешь к нам домой».
4. Такими словами Рувим старался расположить Иосифа в свою пользу. Тот же, узнав, что отец еще жив и брат не убит, приказал посадить их в тюрьму, как бы для того, чтобы при случае подвергнуть их допросу под пыткой. На третий же день он велел их привести и сказал: «Так как вы настаиваете на том, что явились сюда без злых умыслов против царя, называете себя братьями и приводите даже имя вашего отца, то вы заставите меня вполне поверить этому, если оставите у меня одного из своих братьев, которому здесь не будет причинено ни малейшего зла, отвезете хлеб к отцу своему и затем вернетесь сюда назад ко мне совместно с тем своим братом, которого, как вы утверждаете, вы оставили там; это и будет доказательством истины (ваших заявлений)». Тогда братья переполошились еще более, разрыдались и стали друг друга укорять в гибели Иосифа, говоря, что им послана эта беда в виде наказания Господа Бога из-за него. Рувим же стал им особенно усердно указывать на тщетность такого изменения мыслей, от которого Иосифу уже не будет никакой пользы, и стал настойчиво требовать, чтобы они твердо переносили свое горе, которое послал им Господь в возмездие за Иосифа. Так говорили они между собою, не предполагая, чтобы Иосиф понимал язык их. Вследствие слов Рувима всех охватило глубокое раскаяние в совершенном поступке, за который, по их убеждению, они теперь, по постановлению Господа Бога, терпят заслуженное наказание. Видя их в таком беспомощном состоянии, Иосиф сам горько заплакал, но, не желая это показывать братьям, удалился, а затем уже снова вышел к ним. Удержав Симеона в качестве заложника и поручителя в возвращении братьев, он дал им возможность закупить хлеб и позволил уехать, причем повелел своему слуге тайно вложить в их мешки деньги, которые они привезли с собой для закупки хлеба, и дать им уехать с ними.
5. Слуга исполнил повеление. Прибыв в Хананею, сыновья Иакова рассказали отцу все случившееся с ними в Египте: как их приняли за соглядатаев, как они рассказали, что они братья и явились, оставив одиннадцатого брата дома у отца, как они оставили Симеона у правителя (египетского), пока Вениамин не явится к последнему в подтверждение справедливости их слов. Затем они стали упрашивать отца, чтобы он без опасения отпустил с ними юношу. Иаков же был вне себя от того, что сделали сыновья его, и, горюя о задержании Симеона, считал безумным подвергнуть той же участи и Вениамина. И несмотря на все упрашивания Рувима и на то, что тот предоставлял ему в полное распоряжение своих собственных детей, так что, если бы с Вениамином приключилось что-нибудь во время путешествия, дед мог бы убить их, старик все-таки не соглашался. Братья же были в крайнем смущении от всех этих несчастий, а еще более смущали их деньги, которые они нашли скрытыми в своих мешках с хлебом. Когда же привезенный ими хлеб стал приходить к концу, а голод все более усиливался, Иаков в такой крайности решился отпустить с братьями Вениамина, так как им нельзя было вернуться в Египет, не исполнив возложенного поручения. Он при существовавших условиях не имел возможности поступить иначе, тем более что бедствие росло с каждым днем, да к тому же присоединялись неотступные просьбы сыновей. Особенно Иуда, человек по природе крайне решительный, стал настаивать на том, что Иакову не подобает ни бояться за брата, ни предполагать ничего опасного (для него), так как все, что бы ни случилось с братом, будет зависеть от воли Господа Бога, даже если бы он и оставался у него здесь дома; при этом он стал уговаривать его не осуждать (всех) их таким образом на явную гибель и своим безрассудным страхом за сына не лишать их возможности получить хлеб от фараона, тем более что следует подумать и о спасении Симеона, как бы тот не погиб из-за удержания Вениамина от путешествия. Когда Иуда продолжал убеждать старика доверить сына и его судьбу Господу Богу, говоря, что он сам либо вернет его ему живым и здоровым, либо умрет вместе с ним, Иаков согласился, доверил им Вениамина, дал им двойную плату за хлеб и велел отвезти в подарок Иосифу произведения Хананеи: бальзам, мирру, пряности и мед. При отъезде сыновей с обеих сторон было пролито много слез: отец беспокоился, вернутся ли его дети здравыми из путешествия, они же боялись, как бы им застать (при возвращении) отца еще в живых, а не умершим от глубокой по ним печали. Такое горе удручало их весь первый день; старик пребывал в своей скорби дома, сыновья же держали путь к Египту, облегчая свою настоящую печаль надеждой на лучшее будущее.
