Возможности истребительных частей люфтваффе были куда скромнее. Так, на 20 ноября 1942 г. в полосе Группы армий «Б» действовали только две истребительные группы (I. и III./JG3 «Udet»), имевшие всего 48 исправных самолетов и 50 пилотов. После окружения Сталинграда положение с авиационным прикрытием еще более осложнилось. С одной стороны, высокая активность советских ВВС требовала присутствия на аэродромах «котла» хотя бы минимальных сил люфтваффе. С другой — даже немногочисленные истребители и пикировщики требовали значительного расхода горючего, которого и без того не хватало.
С зенитной артиллерией дела обстояли получше. Только в частях ВВС насчитывалось 35 орудий калибром 88 мм, 55–37 мм и 135 калибром 20 мм[32]. Большинство орудий в «котле» было сосредоточено вокруг аэродрома Питомник и складских баз.
Вне «котла» авиабазы имели следующую структуру наземной ПВО. Тацинская прикрывалась средствами 17-го румынского зенитного дивизиона (восемь 75-мм и пятнадцать 20-мм пушек). Один аэродром в районе Морозовской защищался двумя немецкими и тремя румынскими батареями (четыре 75-мм, шесть 37-мм и двадцать одно — 20-мм), а второй — одной румынской (в составе девяти 37-мм орудий).
Для обороны Морозовской от возможного прорыва советских войск были использованы 12–75-мм и 18–37-мм румынских зениток. Впрочем, немцы особо не заблуждались насчет реальной боеспособности своих союзников, и уже в конце декабря румынские части были отведены в тыл.
Все же, несмотря на организационные трудности, первый этап снабжения Сталинградского «котла» стал наименее драматичным для немцев периодом истории «воздушного моста». Во-первых, хотя командование 6-й армии с самого начала операции но снабжению заявляло о недостаточном количестве получаемых грузов, тем не менее ситуация и но боеприпасам, и по продовольствию пока ещё не стала критической. Например, 21 декабря в Сталинград прибыло 128 тонн продуктов, что позволило даже несколько увеличить пайки солдат и офицеров на передовой. А к Рождеству каждый солдат получил по 100-граммовой плитке шоколада.
Относительно снабжения боеприпасами ещё не были исчерпаны старые запасы, а также в ход пошли «нетрадиционные» резервы. К примеру, в «котле» удалось широко наладить переделку трофейных боеприпасов под немецкое оружие (для этого использовались элементы выстрелов югославских и французских тяжелых гаубиц). Причем масштабы таких переделок были весьма велики. До 15 декабря в «котел» воздушным путем было завезено 11 733 выстрела для легких и 2857 выстрелов для тяжелых полевых гаубиц. За этот же период путем переделки в цехах разрушенных сталинградских заводов было получено 7415 выстрела для легких гаубиц и 2288 для тяжелых. Для имевшихся в «крепости» английских 152-мм гаубиц приспособили выстрелы от советских орудий аналогичного калибра. В приказном порядке широко использовалось советское трофейное вооружение, имевшееся в войсках{93}.
Кроме того, система снабжения еще не испытала катастрофических ударов и работала более-менее надежно. Пик перевозок был достигнут 7 декабря. В этот день самолеты доставили в «котел» 326 тонн грузов. Наконец, нельзя не учитывать, что окруженные все ещё надеялись на скорое деблокирование, отчего боевой дух солдат и офицеров 6-й армии был достаточно высок. Кстати, для солдат армии Паулюса с 3 декабря была увеличена в два раза положенная военнослужащим норма почтовых отправлений.
Для того, чтобы наглядно проиллюстрировать, что именно возили в Сталинградский «котел», — небольшая выборка из донесений генерал-квартирмейстера 6-й армии.
Итак, 4 декабря 1942 г. самолетами в Сталинград было отправлено:
— 52 тонны боеприпасов к легким и тяжелым полевым гаубицам и три тонны кумулятивных снарядов к 75-мм танковым пушкам обр. 1940 г.;
— 46 кубометров керосина;
— 12,6 тонны хлеба (именно хлеба, а не муки);
— четыре тонны «шпор» на танковые гусеницы;
— одна тонна радиооборудования;
— триста шестьдесят разборных укрытий;
— триста килограммов шоко-колы;
— 51 мешок почты;
— 11 500 пачек сигарет;
— санитарное имущество, приборы, осветительные пистолеты.
В донесениях подчеркивалось, что необходимо организовать подачу выстрелов к 105-мм пушкам К18 и снарядов к 20-мм зенитным автоматам{94}. Требовалось также регулярно доставлять осветительные патроны. Это объяснялось тем, что без освещения переднего края русским часто удаются неожиданные ночные атаки, связанные с большими потерями для немецкой стороны{95}.
А вот, что получили окруженные в «рекордный» день, 7 декабря{96}:
— 160 тонн различных боеприпасов (для противотанковой, полевой и зенитной артиллерии, а также для пехотных орудий);
— 72 кубометра горючего и два кубометра антифриза;
— 50 тонн продовольствия, в основном хлеба;
— 5,4 тонны оборудования и приборов, а также почта, перевязочный материал и т.п.
Обратными рейсами вывезено 704 раненых. Поставки горючего были признаны вполне достаточными, так как больше 6-я армия принять не могла из-за отсутствия свободных емкостей.
19 декабря 1942 г. было получено{97}:
— 15,4 кубометра керосина;
— один «кубик» дизтоплива;
— 6,8 тонны ручных гранат, снарядов для зенитной артиллерии и 76,2-мм выстрелов для румынских пушек;
— 28,9 тонны свежего и 56,5 тонны консервированного хлеба;
— 57,3 тонны различного продовольствия, в том числе 10 тонн масла и 14 тонн колбасы;
— две тонны запчастей дом танков;
— 2,1 тонны санитарных материалов;
— 3,2 тонны почты и кабеля.
Обратно было вывезено 632 раненых и 32 мешка почты.
Во второй декаде декабря ситуация со снабжением Сталинградского «котла» стала испытывать на себе влияние целого ряда негативных факторов. Сначала уменьшилось число He-111, привлекаемых для решения транспортных задач. Это было связано с необходимостью поддержки сухопутных войск, начавших осуществление операции «Винтергевиттер» («Зимняя гроза») по деблокированию «котла». Правда, по настоятельной просьбе штаба 6-й армии командующий 4-м ВФ генерал-полковник Рихтгофен все-таки отдал приказание вернуть часть «хейнкелей» на снабжение Сталинграда.
Однако события развивались совсем не так, как планировали в немецких штабах. 16 декабря самолеты 27-й эскадры «Бельке» пришлось направить на отражение наступления советских войск на Среднем Дону. «Тактическая ситуация вынуждает использовать Не-111 в первую очередь для решения ударных задач», — сообщал в адрес штаба 6-й армии генерал Фибиг{98}. Однако, несмотря на поддержку с воздуха, части 8-й итальянской армии не смогли удержать свои позиции и советские танки стали угрожать непосредственно авиабазам Тацинская и Морозовская. Морозовскую удалось удержать, в том числе и привлечением всех имевшихся в наличии сил авиации[33]. Но железная дорога, по которой шел поток грузов для Сталинграда, была перерезана частями советского 25-го танкового корпуса.
Хуже дела обстояли в Тацинской, где базировался костяк транспортной авиации — части, оснащенные «юнкерсами». На рассвете 24 декабря танки 24-го танкового корпуса генерал-майора В.М. Баданова ворвались на летное поле авиабазы. Взлетая под огнем, немецкие пилоты смогли спасти 106 Ju-52 и шестнадцать Ju-86. Однако около семидесяти машин различных марок погибло[34]. Особенно большие потери понесла 21-я транспортная группа, оснащенная Ju-86. Хотя 28 декабря советские танкисты вынуждены были оставить авиабазу, ущерб был огромен. За двое суток в «котел» не доставили ни грамма грузов. Кроме уничтоженных самолетов погибло значительное число различной наземной техники (особо ценной в данной ситуации) и обслуживающего персонала.
Выборочный просмотр находящихся в Бундесархиве сводок показывает, что наземные подразделения люфтваффе только за 24 декабря потеряли в Тацинской 115 человек, большей частью убитыми и пропавшими без вести. Наибольшие потери в обслуживающем персонале понесли 21-я и 22-я транспортные группы. На охранников, зенитчиков и строителей пришлось максимальное число потерь — 79 человек[35]. В то же время отсутствие в списках потерь наземного персонала частей, оснащенных «Тетушками Ю», дает основание предполагать, что эти специалисты были все же в последний момент эвакуированы из-под удара советских танков[36].
К сожалению, нужно признать, что недолгое пребывание танкистов генерала Баданова на авиабазе и постоянные бои со все увеличивающимися силами немцев не позволили, судя по некоторым данным, полностью разрушить инфраструктуру базы и уничтожить имевшиеся там запасы. Бадановцы уничтожили около двухсот кубометров горючего, предназначенного для «котла»{99}. Но из записи переговоров майора Куновски и майора Канштейна от 28 декабря 1942 г. следует, что ни взлетная полоса аэродрома, ни запасы бензина для самолетов не были уничтожены{100}.
