После смерти Петра I (январь 1725 г.) Россия оказалась в руках самозваных клик, правивших при малолетних императорах и равнодушных к государственным делам императрицах. С 1730 по 1741 г. в России свирепствовал режим немецких временщиков – Бирона при Анне Иоанновне, Миниха – при Анне Леопольдовне. Дочь Петра I – Елизавета, приведенная к власти французской партией в ноябре 1741 г., правила мягко и почти бескровно. Но дворянство при ней еще более укрепляется и обособляется от иных сословий. Только дворянам дается право владеть землями и людьми – крепостными рабами.
Елизавета Петровна умерла в конце 1761 г. бездетной (официально она не выходила замуж, но тайно была венчана с певчим дворцовой капеллы Разумовским), завещав русский престол своему племяннику герцогу Шлезвиг-Голштинскому Карлу Петру Ульриху, ставшему при переходе в православие Петром III. Жена Пётра III, немецкая Ангальт-Цербстская принцесса София-Августа-Фредерика – при переходе в греческую веру Екатерина – убила с помощью любовника, графа Орлова, своего мужа и узурпировала русский престол на 35 лет (1762–1796), наименовавшись Екатериной Великой. Только после ее смерти сын Петра III Павел смог занять престол, но через неполные пять лет и он был, с благословения собственного сына и наследника Александра, свергнут заговорщиками и убит ими (март 1801 г.). Весь XVIII в. огромная Россия, ее десятки миллионов жителей были заложниками борьбы придворных клик и случайных прихотей властителей, часто не имевших с русским народом ничего общего ни по крови, ни по языку, ни по национальному и религиозному чувству. XVIII в. напоминает этим дохристианские времена варяжского владычества над восточнославянскими землями.
Не имея над собой законных форм контроля, абсолютная монархия контролировалась методами незаконными – дворцовый переворот, цареубийство стали почти нормой для России в XVIII столетии. К тому же при абсолютизме всякая неудача страны понимается как личная неудача монарха. А неудач и недостатков в русской жизни было немало. Очень часто царская власть в XVIII в. превращалась в тяжкий кровавый деспотизм, государственным интересам цари и царицы предпочитали свои прихоти и желания фаворитов, благополучию граждан – богатства придворных. Те же русские граждане, которые хотели ограничить монархическую власть, считались мятежниками и жестоко наказывались. Всё это отнюдь не способствовало авторитету верховной власти. Ослабление веры, вызванное самой же абсолютистской властью, делало в умах людей еще более сомнительной власть царя «милостью Божьей».
Одним из главных оправданий монархического абсолютизма в XVIII и особенно в XIX в. становятся громадные размеры Российской Империи, многоисповедный и многонациональный состав её населения. Такой страной трудно управлять иначе, как неограниченной монархической властью – полагали сторонники абсолютизма. Однако в XIX в. разрастаются Соединенные Штаты Америки – страна огромная, сравнимая с Россией, тоже многонациональная и разноисповедная, но при том – демократическая федеративная республика. Парламентским государством была и Британская Империя. С другой стороны, постоянное раздвигание границ России – насколько оно необходимо? Покорив в XVI в. Казанское и Астраханское ханства, Русь защитила себя от татарских набегов и обезопасила свои восточные границы. То же самое можно сказать и о завоевании Крымского ханства, которое должно было произойти при Иване IV, но осуществилось на 200 лет позже – при Екатерине II (1783 г.). В царствование Екатерины восстановлено было практически полностью единство исконных древнерусских земель, нарушенное монгольским завоеванием XIII столетия и литовским освобождением западнорусских земель в XIV в. Упразднив вместе с Пруссией и Австрией Польское государство, Екатерина присоединила Заднепровскую часть Малой Руси (кроме Галиции) и всю Белую Русь. Несколько раз упустив шанс мирного воссоединения, Россия во второй половине XVIII в. решила вопрос своего единства завоеванием.
Обособленное существование Великой, Малой и Белой Руси в течение 400 лет имело естественным следствием складывание в каждой из территориальных частей когда-то единого древнерусского народа трех различных этносов – великорусского на пространствах Московского государства, украинского – на землях, перешедших после Люблинской унии 1569 г. от Литвы к Польше, и белорусского, оставшегося в пределах Великого княжества Литовского. В 1772–1795 гг. к России были присоединены уже не части одного русского народа, но два восточнославянских этноса, по языку, культуре и строю жизни существенно отличающиеся от великороссов.
Если воссоединение частей православной восточнославянской общности и обеспечение безопасных от татарских набегов границ имело положительный смысл и поддерживалось большей частью восточных славян, то присоединение этнически, религиозно и культурно чуждых русским народов скорее обременяло, нежели обогащало и умиротворяло Россию. Пётр I включил в состав Империи Балтийские земли с лютеранским и католическим населением. Латыши и эстонцы давно были порабощены здесь немецкими (остзейскими) дворянами. Эти дворяне в огромном числе влились в российский ведущий класс, а латыши и эстонцы как были, так и остались под их полной властью. Еще менее органично было включение в состав России лютеранской Финляндии в 1809 г., католических Литвы (1795 г.) и Польши (1815 г.).
Финны, получив широкую автономию, продолжали жить совершенно обособленной жизнью и болезненно воспринимали любые попытки урезать их свободы и теснее связать Финляндию с Россией. Поляки и литовцы, как и русские, имея за плечами древнюю и славную государственность, вовсе не желали подчиняться Российской Империи. Два раза, в 1830 и 1863 гг., поляки поднимали военные восстания, которые подавлялись с большими жертвами. Стоило ли затрачивать столько сил и крови, чтобы держать в Империи народы, которые не желали находиться в ней? Ведь принцип солидарности действует не только во внутринациональных, но и в межнациональных отношениях. Испытав долгое ордынское рабство, нравственно ли было русским порабощать иные народы?
Огромных материальных затрат и бесчисленных жизней стоило покорение мусульманских народов Кавказа, которые тридцать лет (1829–1859) мужественно сражались за свою свободу под предводительством имама Шамиля. Многие десятки тысяч горцев, когда сопротивление стало бесполезным, предпочли бросить родные земли и уйти в единоверную Турцию. При Александре II Российская Империя покорила государства Центральной Азии – Коканд, Бухару и Хиву – страны с глубокой, древней, но совершенно отличной от русских мусульманской тюрко-персидской культурой.
Освоение этих громадных новых пространств, удержание в повиновении народов, их населяющих, разрешение их междоусобных конфликтов требовало от императорской администрации большого напряжения сил и средств, которые черпались главным образом у народа русского. Это приводило к тому, что уровень и благополучие жизни великорусского народа существенно уступали большинству иных народов Империи. За честолюбие императоров, всё шире раздвигавших пределы своего государства, народ платил очень высокую цену и не получал от громадности России никакой пользы. Жители маленьких европейских стран, граждане США были во много раз богаче, образованней и благополучней граждан самой большой и потенциально самой богатой страны мира.
Замечание ответственного редактора
Высшей ценностью для человека является его жизнь. Поэтому средняя продолжительность предстоящей жизни может быть наиболее точным обобщающим показателем благополучия. И вот, по данным первой Всероссийской переписи населения 1896–1897 гг., великороссы имели самую низкую перспективную продолжительность жизни среди 11 народов России, по которым мы располагаем данными. М. Птуха приводит следующие данные по числу лет, которые мог в среднем прожить рожденный в 1896–1897 годах младенец (первая цифра относится к младенцам мужского пола, вторая, через косую черту – женского). Русские (великороссы) – 27,5/29,8; Чуваши – 31,0/31,0; Татары – 34,6/35,1; Белорусы – 35,5/36,8; Украинцы – 36,3/39,9; Евреи – 36,6/41,4; Башкиры – 37,2/37,3; Молдаване – 40,5/40,5; Литовцы – 41,1/42,4; Эстонцы – 41,6/44,6; Латыши – 43,1/46,9. – М. Птуха. Смертность 11 народов Европейской России. – С. 37–38. Цит. по: Б. Н. Миронов. Социальная история России. – СПб., 2000. – Т. 1, с. 208. Для сравнения в это же время перспективная продолжительность жизни в Швеции для мужчин составляла 52 года, а для женщин – 55,5. Так что главный народ Империи – великороссы – получал от Империи меньше всего выгод и в наибольшей степени платил за ее существование собственной жизнью. Срок ожидаемой жизни у русских мужчин в 1897 году был ниже, чем у неандертальцев (33–35 лет).
Отсутствие реальных выгод от обладания Империей восполнялось пропагандой. Русским людям внушалось, что они – великие граждане великой страны, что они управляют многими народами, что их Император – самый сильный правитель в мире. Низкий уровень образования весьма способствовал усвоению этих болезненных великодержавных идей. Из всех русских императоров только Александр I и его внучатый племянник Александр III были противниками дальнейшего расширения Империи. Но большинство русского народа не соглашалось с ними. Владение Польшей, распространение русского влияния и власти на Балканы, занятие Константинополя – были почти всеобщими устремлениями обольщенного имперским величием народа.
