елизаветинского богослова. Для Фокса это прежде всего имперский автор, принадлежащий к традиции, выражаемой в числе прочих Марсилием и Оккамом.
Дантовская «Монархия» впервые увидела свет в сборнике про-имперских текстов, опубликованном в Базеле в 1559 г. Книга открывалась сочинением Альчати [161] и, кроме Данте, включала в себя также трактат Энеа Сильвио «De Ortu & Authoritate Imperii Romani» [162] и схожее произведение Иордана [163] (Jordanus). Последний и есть тот самый «Jornandus», которому Фокс приписывает уже встречавшийся нам у Джувела аргумент об империи как сдерживающей пришествие Антихриста силе, упоминаемой святым Павлом во втором послании к Фессалоникийцам. И потому, имейте в виду, говорит Иордан, «что раз Антихрист не может прийти, пока стоит империя, следовательно, все, кто способствуют её разрушению, являются его предвестниками и глашатаями» [164]. Но ссылка Фокса на Иордана ещё сама по себе не значит, что он внимательно изучил книгу, в которой впервые появился труд Данте [165], ибо он всего лишь взял эту цитату из Флациуса Иллирийского.
Схожим образом его отсылки к «Божественной комедии» основываются на цитированиях поэмы Флациусом [166] и следуют интерпретациям последнего. И тем не менее этот пусть и заимствованный отрывок из «Книги мучеников» является, вероятно, одной из наиболее ранних, если не первой попыткой толкования Данте на английском. Фокс не сомневается в скрытом значении явления грифона и блудницы в тридцать второй песне «Чистилища». Он снова обращается к своей удобной манере исторических упрощений, чтобы представить наисложнейший предмет ясным для себя как день. Как и вся английская история, «Божественная комедия» есть просто драма о противостоянии императора и папы, в которой папа является главным злодеем пьесы – свирепым волком, вавилонской блудницей или Антихристом [167].
Фокс и Джувел ведут нас к книгам, которые мы должны прочесть, если хотим понять культ Елизаветы. «Монархия» Данте и опубликованные вместе с ней трактаты имеют здесь первейшее значение, равно как и «Defensor Pacis» Марсилия Падуанского с доказательством того, что имперская власть является единственным гарантом мира. Священный Единый Правитель этих про-имперских католических авторов превратился в руках про-имперских протестантских богословов в священную Единую Деву, чей меч правосудия поразил вавилонскую блудницу и дал начало золотому веку чистой религии, мира и изобилия. Факт того, что Астрея является символом имперской реформы для Данте и одновременно именем Елизаветы, есть больше чем просто литературная параллель.
Религиозная сторона имперской легенды была легко повёрнута в национальном направлении, когда мощь и величие Англии выросли под властью Елизаветы. Прекрасным примером тому может служить новое использование прежней литеры «C» и её изображения.
Как мы уже видели, англиканские богословы заимствовали многие свои аргументы скорее у греческих, чем у латинских отцов церкви. Значительную роль в их рассуждениях о полномочиях императоров на первых соборах, на которых строится право монархов созывать национальные соборы, играют именно восточные императоры. Сокрушаясь об упадке империи, Джувел среди прочего сетует и на то, что восточная империя попала под власть турок. Он считал, что восточные церкви осуждают папу. Греция, говорит он, недовольна тем, «как римские епископы своей торговлей индульгенциями мучают людям совесть и вытягивают у них кошельки» [168].
Эти симпатии к Византийской империи были самым любопытным образом использованы учёным астрологом королевы Джоном Ди в связи с зародившимися морскими амбициями елизаветинской Англии.
Его работа «Общие и частные соображения, касающиеся совершенного искусства навигации» оказалась единственным опубликованным (в 1577 г., написана в 1576 г.) сочинением из серии книг, которые по его замыслу должны были стать представлением елизаветинского империализма и призывом к нему. (Общая идея работы заключалась в том, чтобы создать «гексамерон или политическую платформу британской монархии»). Часть её составляли практические таблицы для нужд моряков, теоретические же страницы книги были наполнены страстными призывами к созданию сильного флота, как для защиты страны, так и для экспансии. Ди приводит самые разнообразные исторические аргументы в обоснование того, как поддержать и умножить «королевское величие и имперское достоинство нашей верховной правительницы Елизаветы» [169]. Рассказ о землях и морях, на которые она может предъявить притязания, основывается на мифологических сведениях о владениях короля Британии Артура и саксонского короля Эдгара. Приводятся также цитаты из римлянина Помпея и грека Перикла с одобрением их взглядов о важности морского господства. Но самым необычным выглядит обращение Ди к византийскому философу-неоплатонику Гемисту Плифону.
Плифон, как известно, дал значительный импульс к развитию философских идей Фичино и флорентийской академии, оказавших широкое влияние на всю ренессансную мысль. Кроме философии его интересовала также и политика. Около 1415 г. он адресовал две речи императору Мануилу и его сыну Феодору о пелопонесских делах, а также путях и способах улучшения экономики греческих островов и организации их защиты [170]. Ди посчитал, что недавно опубликованные [171] латинские переводы этих речей могут быть полезны «для наших Британских островов и даже лучшим и более подходящим образом в наши дни для нашего народа, чем его план (реформирования государства в те времена) годился для Пелопонесса» [172]. Несмотря на сложность стиля Ди, смысл его слов вполне понятен. Он проговаривает его на последующих страницах, имея в виду, что советы, данные Плифоном византийскому императору, подходят и для императрицы Британии Елизаветы. Поэтому в конце своего сочинения он воспроизводит бо́льшую часть латинского перевода первой речи и полностью перевод второй с любопытными примечаниями на полях.
6a. Издательский знак печатника Джона Дэя. Из «Книги мучеников» Джона Фокса (1570)
6b. Королева Елизавета I. Гравюра Криспина де Пасса-старшего
7a. Заглавная «С» из книги Джона Ди «Общие и частные соображения, касающиеся совершенного искусства навигации» (1577)
7b. Титульный лист книги «Общие и частные соображения» Джона Ди (1577)
Первая речь начинается словами Cum in navi gubernator [173], которые напоминают нам, что книга Ди состоит из Tables Gubernaticke, то есть таблиц для штурманов и мореплавателей. Ди верит, что эти таблицы найдут широкое применение и создадут «мировой памятник вечной и героической славе королевы Елизаветы» [174]. Поэтому вполне естественно, что заглавная буква «C» (Илл. 7a) содержит внутри себя изображение королевы. Это та же самая буква, которой Фокс иллюстрирует посвящение, сравнивающее Елизавету с Константином, первым императором, сделавшим своей столицей Константинополь. Здесь она представляет начальные слова совета, данного Гемистом Плифоном последнему византийскому императору, совета, который следовало применить и к империи Елизаветы.
На это могут возразить, что использование заглавных букв из книги
