Благодушное согласие СССР на присоединение к Хельсинкскому соглашению, которым был удивлён даже Генри Киссинджер, станет ахиллесовой пятой, удобной для эксплуатации. Одновременно с нападками на советскую психиатрию будет эксплуатироваться проблема «отказников», на которой будет надуваться, как резиновый ядерный гриб, имидж академика Андрея Сахарова («Толстого сегодняшней эпохи», как назовет его Гнедин).
А в советской беллетристике образ монстра будет по-прежнему делаться из Аллена Даллеса. И не только в советской, но и в американской. Мертвых пинать удобнее, и это относится не только к Сталину. В американском фильме «JFK» Джиму Гаррисону, постфактум опять сделанному героем, будет приписано намерение вызвать Даллеса на допрос. Зато личный архив Блумфилда так и не распечатан — под тем предлогом, что этого не позволяет его вдова.
13. По ту сторону советского схизиса
В период своей жизни в Лондоне в 1910-х гг. Максим Литвинов возглавлял Герценовское общество. Имя Александра Ивановича Герцена, «разворачивавшего революционную агитацию» на британские деньги, становится культовым в определённом кругу научной и политической элиты при Леониде Брежневе. А именно — в кругу считающихся опальными интеллектуалов, которым покровительствует Юрий Владимирович Андропов.
«Крестным отцом» Андропова был, и об этом хорошо известно, Отто Вильгельмович Куусинен. У него странная репутация в современной литературе. Испаноязычная Wikipedia именует его предшественником перестройки. В свою очередь, российско-израильское совместное предприятие русскоязычной «Википедии» «Ежевика» утверждает, что именно Куусинен был первым партаппаратчиком, употребившим слово «космополитизм» — раньше Андрея Жданова.
Любопытно, что в соответствующей статье «Ежевики» начало кампании по борьбе с космополитизмом датируется — зря Никита Сергеевич старался — не 1939, а 1946 годом. При этом, как ни странно, изложение событий обрывается в 1949 г., до «дела поэтов» и «дела врачей». Повествование, непонятно почему включающее при этом постановление оргбюро ЦК «О журналах “Звезда” и “Ленинград”», на что-то натыкается и не двигается дальше. И можно догадаться, на что — на «ленинградское дело», сложное для интерпретации. Поскольку его главную фигуру, Александра Алексеевича Кузнецова, не подозревали в сионизме — наоборот, он в нём подозревал многих деятелей, вплоть до министра Абакумова. И только потом пострадали те, кто его арестовывал.
Назначенцы Кузнецова имели впоследствии репутацию «русского крыла» в партийном аппарате. Об этом вспоминал, в частности, второй секретарь Карело-Финскош обкома и бывший партизан Геннадий Куприянов. Когда началась чистка, он был уверен, что его подчинённый Андропов за него вступится — он тоже считался своим. А Юрий Владимирович взял и предал его. По подсказке Отто Вильгельмовича.
Алексей Николаевич Крылов, хорошо знающий Куприянова и других пострадавших, считает, что Андропов, который работал в Петрозаводске, был вовсе не Андроповым, а английским агентом Гленном Миллером (31).
Его подозрение, хотя и экзотично, оказывается вполне созвучным тому, что о Куусинене писал первый заместитель главного редактора «Литературной газеты» Юрий Изюмов (32):
«Отто Вильгельмович очень интересная фигура. В молодости он вращался на политическом Олимпе Финляндии, водил дружбу с богатыми и влиятельными масонами. 9 лет был депутатом сейма, 6 лет возглавлял социал-демократическую партию. Потом — “на подпольной работе” (согласно справочникам). С 1921 по 1943 г. — один из руководителей Коминтерна. С 1941 года до самой кончины (1964 г.) член ЦК ВКП(б), а при Хрущёве — секретарь Центрального Комитета КПСС. В 1939-м был один неординарный эпизод, связанный с советско-финской войной. Куусинен возглавил тогда созданное на случай нашей победы, в которой никто в СССР не сомневался, правительство народной Финляндии. Как же его поносили на Западе! Везде, кроме Великобритании.
В ЦК КПСС Куусинен ведал международными вопросами. В том же 1957 году, когда Хрущёв выдвинул его секретарём ЦК, Андропов с должности посла в Венгрии сразу стал заведующим подведомственным Куусинену отделом по связям с коммунистическими и рабочими партиями соцстран, а через пять лет — секретарём ЦК. Отто Вильгельмович подготовил себе надёжную смену. Британия высоко оценила его заслуги перед спецслужбами. Как пишут в таких случаях, по некоторым данным, секретным указом королевы он награждён высшим британским орденом, получил рыцарское звание, а коллегами назван самым успешным агентом в их тёмной истории. Последняя жена Куусинена откровенно написала в своих мемуарах: “Его ведь, в сущности, мало интересовал Советский Союз. Строя свои тайные планы, он не думал о благе России”».
Другие авторы уместно напоминают о дружбе Куусинена с Николаем Бухариным. По совпадению с сыном и вдовой Бухарина был очень близок Евгений Гнедин, и вместе они входили в круг опального, но защищённого Андроповым философа Михаила Яковлевича Гефтера, который писал о необходимости «соединения Маркса с Герценом» и почитал Бахтина. В том же кругу вращался молодой американец Стивен Коэн, ныне работающий в Колумбийском университете. Имя Бухарина упоминается некоторыми источниками в связи с масонами из Сведенборговской ложи.
Англоязычная Wikipedia сообщает о Куусинене, что в период обучения в Хельсинкском университете будущий социал-демократ «увлекался фенноманским консерватизмом и алкиоизмом».
О чем идёт речь? Фенноманами называла себя партия, отстаивавшая независимость финнов от влияния Германии и Швеции. Основателями были швед Йохан-Вильгельм Снельман, добившийся от Александра II права на эмиссию финской валюты, и ботаник Элиас Леннрот, издатель «Калевалы». В 1894 г. от партии отделилась антимосковская Партия младофиннов, в которой англофильское крыло («Воробьёв») возглавлял Каарло Юхо Столберг. С 1919-25 гг. он был президентом Финляндии, а в 1946 г. стал советником президента Паасикиви.
Слово «алкиоизм» происходит от имени Сантери Алкио, первоначально младофинна, основателя Партии центра, представлявшей интересы мелких собственников. Он был сторонником независимости, пацифистом (агитировал против воинской повинности) и антиклерикалом: «Мы должны освободить прекрасное учение Христа от тирании богословов». В 1920-х гг. он увлёкся Махатмой Ганди, которого воспитали в лондонском Вегетарианском обществе — дочерней структуре Сведенборговской церкви. И в то же время Алкио поддерживал проект Соединённых Штатов Европы.
В русской «Википедии» о нём написано больше, чем в английской, причём с придыханием: «Он полностью принимал великую идею Ю. В. Снелльмана о финском цивилизованном государстве и обществе и оставался верным этой миссии до конца жизни. Официально движение придерживалось нейтральной линии в политических дебатах того времени, но это было скорее программным фасадом. На самом деле под руководством фенноманов и при преобладании финской сельской молодежи, оно было одним из главных оплотов феннофильства. Для Алкио было очень важно, чтобы движение стало чем-то принципиально новым — культурнопросветительским и “охранительным” движением. Основной задачей ставилось искоренение “испорченности нравов и невежества” и укрепление веры в здоровые ценности сельской жизни. Их было необходимо оберегать от урбанизации, создавая защитный панцирь от соблазнов индустриального образа жизни. Эти отправные точки аграрного движения стали непосредственным направлением развития Аграрного союза».
Интересные симпатии были у марксиста Куусинена. Впрочем, к моменту, когда Алкио погрузился в гандизм, Куусинен уже работал в Коминтерне, снабжая сторонников в Финляндии средствами от продажи контрабандных бриллиантов. Его супруга работала на ГРУ, в том числе в течение трёх лет в США.
Контрабандная практика Коминтерна навела Максима Калашникова на вывод о том, что «коммунисты-интернационалисты» в динамике оказались в орбите «Сообщества тени», центром которого являются США. Мне представляется (с учётом сказанного выше о Ференце Наде), что в эту гипотезу следует внести уточнение: вначале в этой орбите оказались «международные аграрии».
Куусинен как раз следил за тем, чтобы сеяние революции не превращалось в лавочку: он курировал в Коминтерне Интернациональную контрольную комиссию. Не исключено, что эта функция, вкупе с «алкиоизмом», сформировала некие стереотипы, оказавшие влияние на его протеже Андропова.
По вопросу о происхождении Андропова языки Wikipedia не сходятся. Итальянская называет его по отцу Либерманом. Англоязычная считает его отца армянским дворянином. Фамилия матери, Флеккерштейн, происходит от её отца, шведа, родившегося в Выборге. Приёмного отца, уточняет русскоязычная «Википедия».
