К этой стороне дела перейдем сейчас.
Русская буржуазно-демократическая революция (1905 г.) протекал i при условиях, отличных от условий на Западе во время революционных переворотов, например, во Франции и в Германии. В то время как революция на Западе разыгралась в условиях мануфактурного периода 8 и неразвитой классовой борьбы, когда пролетариат был слаб и малочислен, не имел своей собственной партии, могущей формулировать его требования, а буржуазия была достаточно революционна для того, чтоСы внушить рабочим и крестьянам доверие к себе и вывести их на борьбу с аристократией, - в России, наоборот, революция началась (1905 г.) в условиях машинного периода и развитой классовой борьбы, когда сравнительно многочисленный и сплоченный капитализмом русский пролетариат имел уже ряд боев с буржуазией, имел свою партию, более сплоченную, чем буржуазная, имел свои классовые требования, а русская буржуазия, жившая к тому же заказами от правительства, была достаточно напугана революционностью пролетариата для того, чтобы искать союза с правительством и помещиками против рабочих и крестьян. Тот факт, что русская революция вспыхнула в результате военных неудач на полях Манчжурии9, - этот факт лишь форсировал события, ничего, однако, не меняя в существе дела.
Обстановка требовала, чтобы пролетариат стал во главе революции, сплотил вокруг себя революционное крестьянство и повел решительную борьбу против царизма и против буржуазии одновременно, во имя полной демократизации страны и обеспечения своих классовых интересов.
Но меньшевики, те самые, что "лежат" на точке зрения марксизма, решили вопрос по-своему: так как русская революция буржуазна, а в буржуазных революциях руководят представители буржуазии (ем. "историю" французской и германской революций), то пролетариат не может быть гегемоном русской революции; руководство должно быть предоставлено русской буржуазии (той самой, которая предает революцию), крестьянство также должно быть предоставлено попечению буржуазии, а пролетариату следует оставаться в положении крайней лезой оппозиции.
И эти пошлые перепевы плохоньких либералов выставлялись меньшевиками как последнее слово "подлинного" марксизма!
Величайшая заслуга Ленина перед русской революцией состоит в том, что он вскрыт до корней пустоту исторических параллелей меньшевиков и всю опасность меньшевистской "схемы революции", отдающей рабочее дело на съедение буржуазии. Революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства вместо диктатуры буржуазии, бойкот булыгинской думы10 и вооруженное восстание вместо участия в думе и органической работы в ней, идея "левого блока", после того как дума все же состоялась, и использование думской трибуны для внедумской борьбы вместо кадетского министерства и реакционного "бережения" думы 11, борьба с кадетской партией, как контрреволюционной силой, вместо блока с ней, - вот какой тактический план развил Ленин в своих знаменитых брошюрах: "Две тактики", "Победа кадетов" 12.
Достоинство этого плана состояло в том, что он, прямо и решительно формулируя классовые требования пролетариата в эпоху буржуазно-демократической революции в России, облегчал переход к революции социалистической, носил в себе в зародыше идею диктатуры пролетариата. В борьбе за этот тактический план большинство русских практиков пошло за Лениным решительно и бесповоротно. Победа этого плана положила фундамент той революционной тактике, благодаря которой потрясает ныне наша партия основы мирового империализма.
Дальнейшее развитие событий, четырехлетняя империалистическая война и потрясение всего народного хозяйства, февральская революция и знаменитое двоевластие, Временное правительство 13 как очаг буржуазной контрреволюции и Петербургский совет как форма зарождавшейся пролетарской диктатуры, октябрьский переворот и разгон учредилки, упразднение буржуазного парламентаризма и провозглашение Республики советов, превращение войны империалистской в войну гражданскую и выступление мирового империализма, вкупе с "марксистами" на словах, против пролетарской революции, наконец, жалкое положение меньшевиков, уцепившихся за учредилку14, выброшенных пролетариатом за борт и прибитых волной революции к берегам капитализма, все это лишь подтверждало правильность основ революционной тактики, формулированной Лениным в "Двух тактиках". Партия, имеющая в руках такое наследство, могла плыть вперед смело, не боясь подводных камней.
В наше время пролетарской революции, когда каждый лозунг партии и каждая фраза вождя проверяется на деле, пролетариат предъявляет своим вождям особые тре-блания. История знает пролетарских вождей, вождей бурного времени, вождей-практиков, самоотверженных и смелых, но. слабых в теории. Массы не скоро забывают имена таких вождей. Таковы, г.апример, Лассаль в Германии, Бланки во Франции. Но движение в целом не может жить одними лишь воспоминаниями: ему нужны ясная цель (программа), твердая линия (тактика),
Есть и другого рода вожди, вожди мирного времени, сильные в теории, но слабые в делах организаций и практической работы. Такие вожди популярны лишь в верхнем слое пролетариата, и то лишь до известного времени; с наступлением революционной эпохи, когда ог вождей требуются революционно-практические лозунги, тео-ретики сходят со сцены, уступая место новым людям.
Таковы, например, Плеханов в России. Каутский в Германии.
Чтобы удержаться на посту вождя пролетарской революции и пролетарской партии, необходимо сочетать в себе теоретическую мощь с практически-организационным опытом пролетарского движения. П. Аксельрод, когда он был марксистом, писал о Ленине, что он "счастливо соединяет в себе опыт хорошего практика с теоретическим образованием и широким политическим кругозором" (см. предисловие П. Аксельрода к брошюре Ленина: "Задачи русских социал-демократов")15. Что сказал бы теперь о тов. Ленине идеолог "культурного" капитализма г. Аксельрод, - нетрудно догадаться. Но для нас, знающих Ленина близко и могущих смотреть на дело объективно, несомненно, что это старое качество вполне сохранилось в Ленине. В этом, между прочим, нужно искать обьяснение того факта, что Ленин, и именно он, является ныне вождем самой сильной и самой закаленной в мире пролетарской партии.
"Правда" N 86, апрель 1920 г.
Заметки
[Впервые напечатано в иллюстрированном приложении к "Правде" № 215 от 24 сентября 1У.2 г. Приложение называлось: ..Тов. Ленин на отдыхе".]
Мне кажется, что не следовало бы писать о "т. Ленине на отдыхе" теперь, когда отдых кончается, и т. Ленин скоро вернется к работе. Кроме того, впечатлений у меня так много и они так ценны, что писать о них в виде маленькой заметки, как этого требует редакция "Правды", не вполне целесообразно. Тем не менее приходится писать, ибо редакция настаивает.
Мне приходилось встречать на фронте старых бойцов, которые, проведя "напролет" несколько суток в непрерывных боях, без отдыха и сна, возвращались потом с боя, как тени, падали, как скошенные, и, проспав "все восемнадцать часов подряд", вставали, после отдыха свежие для новых боев, без которых они "жить не могут". Тов. Ленин во время моего первого свидания с ним в конце июля, после полуторамесячного перерыва, произвел на меня именно такое впечатление старого бойца, успевшего отдохнуть после изнурительных непрерывных боев и посвежевшего после отдыха. Свежий и обновленный, но со следами усталости, переутомления.
- "Мне нельзя читать газеты, - иронически замечает тов. Ленин, - мае нельзя говорить о политике, я старательно обхожу каждый клочек бумаги, валяющийся на столе, боясь, как бы он не оказался газетой и как бы не вышло из этого нарушения дисциплины".
Я хохочу и превозношу до небес дисциплинированность тов. Ленина. Тут же смеемся над врачами, которые не могут понять, что профессиональным политикам, получившим свидание, нельзя не говорить о политике.
Поражает в тов. Ленине жадность к вопросам и рвение, непреодолимое рвение к работе. Видно, что изголодался. Процесс эсеров 16, Генуя и Гаага 17, виды на урожай, промышленность и финансы - все эти вопросы мелькают один за другим. Он. не торопится высказать свое мнение, жалуясь, что отстал от событий, он, главным образом, расспрашивает и мотает на ус. Очень оживляется, узнав, что виды на урожай хорошие.
Совершенно другую картину застал я спустя месяц. На этот раз тов. Ленин окружен грудой книг и газет (ему разрешили читать и говорить о политике без ограничения). Нет больше следов усталости, переутомления. Нет признаков нервного рвения к работе, - прошел голод. Спокойствие и уверенность вернулись к нему полностью. Наш старый Ленин, хитро глядящий на собеседника, прищурив глаз..
Зато и беседа наша на этот раз носит более оживленный характер.
Внутреннее положение... Урожай... Состояние промышленности. . Курс рубля .. Бюджет18.
