Российский конституцонализм ХХ века и
современный политический процесс
Историческое своеобразие русского пути в вопросах политики и права всегда упиралось в православно-догматическую традицию самодержавной власти, верховенства и самодостаточности Закона Божия и сопутствующего ему правления "помазанника" - монарха, наделенного ко всему прочему статусом Главы церкви. Это византийское установление действовало в России почти безраздельно вплоть до начала ХХ века, когда под действием первой русской революции 1905-1906 гг. появились первые признаки конституционализма, которые, правда, не отменили абсолютистской монархии, но обозначили необратимый вектор развития в сторону подлинного конституционализма.
Слабость и беспомощность монархических институтов к февралю 1917 года привела к тому, что Россия проскочила шанс установления конституционной монархии и сразу оказалась в объятиях безмонархического республиканизма, т.е. такой формы правления, которая не имела у нас какой-либо традиции, а значит, и не могла быть наполнена соответствующим содержанием. Попытка Временного правительства вдохнуть в республиканскую форму правления чисто либерально-демократическое содержание без реального союза с консервативной традицией была обречена на поражение. В этих условиях на первый план исторических событий вышла социально-демократическая доминанта. Как известно, за нее на выборах в Учредительное собрание в 1917 году проголосовало почти 85% населения России. Именно такое количество голосов набрали социалисты-революционеры (правые и левые), народные социалисты и социал-демократы (большевики и меньшевики). Но это была такая форма "левизны", которая по причине своей радикальности была ведома могучей силой исторической инерции самодержавной власти, став формой "самодержавия народа". К этому статусу ее подталкивало и отчаянное сопротивление старой России в лице монархистов и церковников, ставших организующим центром гражданской войны. Вот почему русская революция 1917 года - столь противоречивое явление, собравшее в один узел всю сумму накопившихся проблем и разрубившее их одним ударом, стала эпохальным событием всей русской истории в ее необратимом переходе от патриархальности в современность.
Как бы мы ни оценивали с политической точки зрения это событие 7 ноября (25 октября) 1917 года, даты прихода к власти Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, именно оно и последовавшее за ним законоположение Советской власти знаменуют собой начало собственно Конституционной формы правления в России. В этом состоит глубокий исторический смысл Праздника, который мы теперь стыдливо именуем Днем примирения и согласия. В большом общеисторическом смысле русская революция для того и совершалась, чтобы ПРИМИРИТЬ, наконец, верхи общества со своим народом, чтобы изжить зловонный дух "русского барства". Об этой необратимости русской революции, при всех ее крайностях, писал и великий русский философ ХХ века Н.А. Бердяев.
Вот почему, снимая стыдливую форму этого Праздника, мы должны признать, что подлинное имя его - День Революции.
Нужно ли стесняться или ненавидеть это слово, если все страны мира прошли через свои революции, чтобы выйти, наконец, из патриархальности феодализма в современность буржуазного и социального развития? При этом очень не многим странам выпала честь проведения таких национальных революций, которые становились знаковыми для всех остальных стран мира. Россия с ее русской революцией 1917 года оказалась среди избранных. Это предмет нашей национальной гордости.
Особенность русского характера с его фатальной склонностью к мессианской идее проявилась в том, что это событие русской революции обрело черты всемирности, актуальной значимости для судеб всего мира. Эта радикальная новация русской революции состояла в утверждении принципов социального демократизма на высшем уровне Конституционного права. Советская Россия была первой страной на этом пути государственного признания социальных и культурных прав человека труда. В дальнейшем на этот путь встали все страны мира, смягчив лишь форму реализации этих прав. Утверждение принципов социального демократизма стало общепринятой нормой в конституционной практике ХХ века. Чтобы понять логику преемственности в этом событии, необходимо заглянуть в его всемирно-исторический контекст.
История конституционализма - это история перехода от христианской традиции абсолютистской монархии к светской традиции республиканизма и демократизма, утверждающей действительный принцип Права - равенство всех людей перед одним законом, - Конституцией. Когда-то эта идея была заложена в основах монотеистического мировоззрения: один Бог, одна Заповедь, один Закон. Но понадобилась целая история, чтобы перейти от узко племенного или даже межплеменного восприятия этих истин к всечеловеческому их восприятию. В этом и состоит суть и смысл революции Христа: нет ни эллина, ни иудея, ни бедного, ни богатого - все равны перед ликом Божиим. Впрочем, понадобилась ещё целая эпоха, чтобы перевести эту истину всечеловеческой родовой сущности из мировоззренческой плоскости чисто нравственного служения в ряд правовых и политических истин.
Великая французская революция, провозгласившая Декларацию прав человека и гражданина, впервые в истории человечества отменила сословия, поставив всех людей в равное отношение уже не только перед Богом, но и вполне земным законодательством. Таков вклад Франции в развитие мировой цивилизации. Именно поэтому день начала революции, день взятия Бастилии, и сегодня празднуется французами как главный национальный праздник, а Марсельеза звучит как гимн Франции. Чтобы утвердиться в этом понадобилось целое столетие - почти весь XIX век продолжалось "перетягивание канатов" между монархистами и республиканцами.
Принцип формального равенства всех граждан перед одним законом Конституцией, вошёл в историю под названием "буржуазного права". Этот принцип расчистил дорогу буржуа, его экономическому господству, переходящему в политическое господство. Аристократ вынужден был уступить место "денежному мешку", вступая в унизительную для себя сделку, где предметом торга становилась высокая культура аристократической традиции. Этот торг по-своему продолжается и сегодня в виде обостренных аргументов за или против "массовой культуры". На стороне буржуа в этом вопросе теперь выступает и масса потребителей этой культуры. Характер этой культурно-исторической драмы в отношениях между аристократом - носителем высокой культуры, и буржуа нежданно обогатившимся простолюдином, в России запечатлен в классическом тексте чеховского "Вишнёвого сада".
Разрешив одну историческую проблему "буржуазное право" лишь обозначило решение другой, возможно ещё более радикальной проблемы - выхода на историческую арену широких народных масс. Формальное равенство перед законом дало право на власть и собственность всякому гражданину. Но логика и способ функционирования капиталистической частной собственности поделили всех людей на собственников и людей, лишённых собственности. Капитализм в чистом виде лишает большую часть граждан государства одного из трёх фундаментальных, закрепленных в анналах либерализма, естественных прав человека - права на собственность (сохраняя при этом право на жизнь и формальную свободу). Уже в XIX веке стало ясно, что существует два варианта выхода из этого конституционного противоречия.
Первый - либеральный - строился на принципе приобщения граждан к собственности через инструмент акционирования, и, хотя он не разрешал проблемы целиком, но создавал буфер между крупным собственником и не-собственником и, по крайней мере, гасил остроту противоречия, откладывая его действительное разрешение на неопределенное будущее.
Второй, напротив, ставил вопрос ребром: как в принципе может быть разрешен этот парадокс буржуазного конституционализма? И отвечал: необходимо приобщение всех граждан государства к институту собственности через инструмент коллективной и общегосударственной собственности. Но и здесь в свою очередь обнаружилось два варианта развития.
Первый - социал-демократический - строился на политическом компромиссе. Государство, в лице правительства и законодательного органа, должно включиться в систему отношений между собственником и не-собственником на принципах создания механизма перераспределения общественного богатства от имущих к неимущим через прогрессивное налогообложение и создание широкой сети социальных программ от имени государства и правительства. Этот вариант стал по существу общепризнанным во всём западном мире, хотя при желании можно выделить более социал-демократические страны и страны менее социал-демократические.
Второй - коммунистический - вариант развития конституционализма связан с радикальным пониманием теории и практики исторического процесса. Если "буржуазное право" вынуждено было утверждать себя через серию так называемых буржуазных революций, то "социальное право", отличающееся несравненно большей новацией, тем более потребует немалых политических усилий, а в случае ожесточённого сопротивления собственников - и политических революций. Особенность коммунистического приобщения к собственности состоит в том, что общественная собственность, к которой причастен каждый гражданин, не столь непосредственная как частная собственность; её эффективность зависит от множества глобальных условий: реального демократизма в системе управления, прозрачности социальных и политических отношений, международного мира и многих других. Но она несёт в себе идею радикального прорыва в будущее, а, главное, идею окончательного разрешения парадокса буржуазного права. Это вывод конституционного устройства общества на качественно иной уровень, когда равенство граждан перед законом не только провозглашается и прописывается в Конституции, но и гарантируется со стороны государства на принципах достижения основ социально-экономического равенства и равновесия.
