а
б
в
г
д
е
Сходство орнаментальных мотивов и техники их нанесения на керамике культур дзёмон (а — Идзуми, б — Нацусима, е — Собата) и вальдивия (в, г, д).
Таким образом, речь вовсе не идет о каком-то фантастическом переселении из Японии в Эквадор через Тихий океан большой группы населения. Реальные события, имевшие место около пяти тысяч лет назад, рисуются исследователям культуры вальдивия следующим образом. В эту эпоху на побережье Эквадора и на побережье Японии обитали племена, очень близкие по уровню развития и по хозяйственному укладу. Пожалуй, единственное существенное различие между ними состояло в том, что эквадорцы, по-видимому, вплотную подошли к тому моменту, когда керамика могла бы появиться и у них. В Японии, напротив, керамика существовала уже несколько тысячелетий, хотя решающего влияния на развитие производительных сил это, разумеется, не оказывало. В течение всего периода дзёмона, на протяжении которого керамика развивается от самых примитивных до высокохудожественных форм, охота, рыболовство и собирательство оставались основой хозяйства. В торфяниках Японии хорошо сохранились довольно крупные долбленки-однодеревки этой эпохи, возможно, имевшие даже наставные борта из досок. Не обладая, конечно, высокими мореходными качествами, они все-таки были довольно устойчивы и (при небольшой загруженности) так же непотопляемы, как и обычные бревна, из которых их делали. Кроме лодок, в Японии, как и в других странах Восточной Азии, например на Тайване, были известны мореходные плоты, оснащенные парусом и выдвижными килевыми досками. Любопытно, что от этих плотов по конструкции почти не отличаются перуанские бальсовые плоты, по образцу которых был сделан знаменитый «Кон-Тики».
Судя по расположению их стоянок, неолитические насельники Японии предпочитали рыбачить в хорошо защищенных заливах. Но там, где не было таких заливов, например на восточном побережье Кюсю, им приходилось выходить в море с незащищенных берегов. Наверное, немало первобытных рыбаков гибло во время частых в Японии тайфунов.
Однако какой-то группе рыбаков, очевидно, удалось удержаться в своем суденышке и выжить в течение длительного вынужденного дрейфа в океане. Вообще-то случаи выживания отдельных участников вынужденных океанических дрейфов не представляют особой редкости. Имеются свидетельства выживания после одиннадцатимесячного дрейфа и, как справедливо отмечают исследователи вальдивийской культуры, «возможность выживания должна была быть больше для людей, привыкших жить дарами моря, нежели для привязанных к суше представителей земледельческих культур более позднего времени»[3].
При благоприятно сложившейся для быстрого дрейфа метеорологической обстановке лодка, оторванная осенним тайфуном от берегов Кюсю, должна была попасть в систему сильнейших тихоокеанских течений, и сочетание течений и ветра могло увлечь ее по дуге большого круга к берегам Америки[4]. В наиболее благоприятном случае лодку могло прибить к берегам Мексики, но в данном случае, очевидно, лодку несло в отдалении от берегов вплоть до крайней точки, куда достигает течение, т. е. побережья Эквадора. Выброшенные на берег уроженцы Кюсю попали в культурную среду, вполне отвечавшую их навыкам. Очевидно, они были дружелюбно встречены местным населением, которое находилось на стадии расцвета первобытнообщинного строя, не знало ни имущественного расслоения, ни существенных межплеменных распрей и с радостью приняло вновь прибывших в свою среду. Искусство изготовлять керамику, принесенное пришельцами, нашло для себя уже вполне подготовленную почву, быстро было воспринято местным населением и получило широкое распространение. Эванс, Меггерс и Эстрада высказали также предположение, что пришельцы могли занести и некоторые новые культовые моменты, которые можно проследить по параллелям между каменными культовыми фигурками культур вальдивия и дзёмон, но эти предположения уже не являются настолько очевидными, как сходство керамики. Если основные положения гипотезы Эстрады и его коллег справедливы, то каково же принципиальное научное значение их открытия?
Сам по себе эпизод с появлением древних жителей Японии в Южной Америке сыграл сравнительно небольшую роль в ее этнической и культурной истории. Возможно, именно он дал первый толчок распространению керамики на довольно обширных территориях. Однако вопрос о появлении и распространении керамики в разных районах Нового Света еще далек от полной ясности. Во-первых, вполне возможно, что в ряде мест Нового Света керамика могла возникнуть как самостоятельное изобретение. И во всяком случае, бесспорно, что на появление и распространение керамики в Северной Америке решающее влияние оказали никогда не прерывающиеся культурные контакты в области Берингова пролива. Через этот район совершилось первоначальное и основное заселение Америки человеком, и на протяжении всех последующих тысячелетий здесь проходило большинство совершенно явно прослеживаемых линий культурной общности между Старым и Новым Светом в той мере, в какой это касается уровня присваивающего хозяйства, вплоть до сравнительно недавнего времени (конкретно — до появления оленеводства, единственно доступного человеку в высоких широтах).
Заимствование носителями культуры вальдивия элементов культуры дзёмон, предполагаемое американскими археологами, также произошло на уровне еще присваивающего хозяйства, хотя авторы раскопок не исключают того, что сами вальдивийцы и их ближайшие соседи уже начинали переходить к земледелию. Во всяком случае последующие керамические культуры во внутренних районах Эквадора и Перу носят уже земледельческий характер[5].
Однако если потерпевшие бедствие мореплаватели из Азии сумели добраться живыми до берегов Америки за три тысячи лет до н. э., то вполне вероятно, что такие же случаи могли быть неоднократно как раньше, так и позже этой даты. Случаи более ранние менее вероятны и, очевидно, всегда останутся не только крайне трудно определимы, но и в научном отношении мало значащими. Культуры Кюсю и Эквадора в момент контакта принципиально различались только по наличию или отсутствию керамики: соответственно керамика и оказалась воспринятой. Более ранние же культуры могли различаться не принципиальными культурными достижениями, а только их вариантами — скажем, формой наконечника стрелы. Такие формы могут распространяться при длительных контактах соседних племен, но нельзя ожидать от целого племени, чтобы оно изменило старой привычной форме орудия в пользу завезенной единичным случайным пришельцем. Следовательно, нельзя ожидать обнаружения существенных следов более ранних контактов в культуре.
Совсем иначе обстоит дело с возможностями более поздних контактов в эпохи, когда народы Восточной и Юго-Восточной Азии, прямо или косвенно связанные с центрами древнейших мировых цивилизаций, начали существенно обгонять в культурном развитии своих современников на американском континенте. И естественно возникает вопрос: не могли ли подобные случайные контакты через океан оказывать влияние на ход развития самостоятельно возникавших в Центральной и Южной Америке цивилизаций, привнося в готовом виде такие культурные элементы, распространение которых иным путем, т. е. через район Берингоморья, было невозможно вследствие культурной отсталости населения Арктики? Вопрос этот не нов и впервые был поставлен задолго до начала серьезных археологических исследований на американском континенте. Мысли о возможных связях древних азиатских и американских культур высказывал еще крупнейший ученый начала XIX в. Александр Гумбольдт[6]. С тех пор и до наших дней в течение полутора веков в науке не прекращаются споры о том, какую роль в развитии древнеамериканских цивилизаций могли играть случайные (а по мнению некоторых, и не только случайные) контакты с представителями цивилизаций Старого Света.
Романтическая тема об азиатском или европейском происхождении древнеамериканских цивилизаций была благодатной почвой для всяческих досужих домыслов, не имеющих ничего общего с наукой. Все это творчество дилетантов и маньяков, мистиков и шарлатанов остроумно высмеял американский ученый Р. Уокоп в своей недавно переведенной на русский язык книге. Здесь нет надобности повторять его критику в адрес «теорий», производящих культурные достижения индейцев Америки от попавших к ее берегам остатков флота Александра Македонского или хана Хубилая, от десяти колен Израиля или китайских буддийских монахов[7].
