Но вернемся к досточтимому Алзарадо Медане – кузену испанского короля.
Пожив немного на островах, он вернулся в Испанию, оставив после себя только поднятые на пальмах испанские флаги.
В Испании, однако, никто не заинтересовался открытиями королевского кузена. Тем более, что ни грамма золота в доказательство своей теории об Опхире Медана с собой не привез.
Испания в то время была втянута в целую серию европейских войн, раздиралась внутренними проблемами и ей было явно не до Соломоновых островов. Многие вообще считали всю эту историю фантазией Меданы.
Только спустя двадцать семь лет Медана снова получил благословение короля на новую экспедицию. На этот раз королевский кузен имел четыре корабля, на борту которых находились 400 золотоискателей. С ним также следовала его жена. Но на этот раз он никак не мог даже найти Соломоновы острова.
Фактически Медана дошел аж до цепи островов Санта-Круз, так и не обнаружив знакомых ориентиров, но все-таки продолжал поиск в регионе еще два месяца, не теряя надежды. Но за это время он потерял в шторме один из своих кораблей, в то время как экипажи других были уже на грани бунта.
В сильном расстройстве из-за продолжающихся неудач Медана заработал сердечный приступ и умер на острове Санта-Круз, где и был похоронен.
После этого примерно два столетия о Соломоновых островах никто не вспоминал. О них просто забыли. Затем в очень быстрой последовательности острова были снова открыты – сначала Бугенвилем, а за ним – Шортлендом.
Оба мореплавателя быстро познакомились с отвратительными привычками местных жителей, охваченных страстью к каннибализму и охоте за человеческими головами. Это на долгие годы стало черным клеймом Гуадалканала.
«Морская хроника» за 1883 год сообщала о «гостеприимстве», на которое могли рассчитывать потерпевшие кораблекрушение у этих далеких берегов:
«Почти всех потерпевших кораблекрушение захватывают в плен туземцы. Спасшиеся моряки – а это, главным образом, англичане и американцы – подвергаются лишениям и жесточайшему -обращению, теряя всякое подобие свободы».
Предупрежденные подобным сообщениями, мореплаватели демонстрировали мало желания иметь дело с туземцами Соломоновых островов.
«Это – обитель смерти», – писал Джек Лондон. Американские морские пехотинцы использовали более крепкие выражения.
Действительно, это район предательских подводных рифов, отвратительных туземцев-язычников и кораблекрушений. Редко кто из моряков изъявлял желание вторично отправиться в плавание к Соломоновым островам, а те немногие, кому посчастливилось вырваться из туземного плена, до конца своих дней находились в шоке, вспоминая, как туземцы обгладывали кости их несчастных товарищей.
В силу этих и многих других причин Соломоновы острова оставались забытыми вплоть до путешествия, предпринятого сэром Джоном Джелико, бывшим главнокомандующим британским Гранд Флитом в годы Первой мировой войны.
Знаменитый британский адмирал совершил инспекционную поездку по Тихому океану, посетил голубую лагуну острова Тулаги и оценил значение архипелага для обороны своей островной Империи. Вскоре острова попали под английский протекторат. На Гуадалканале появилась английская администрация, резидент-губернатор, английский епископ и первые белые поселенцы, состоявшие либо из золотоискателей, либо из пьяниц.
С появлением англичан характер туземцев и их мерзкие древние обычаи претерпели радикальные перемены. Эти низкорослые мускулистые молодцы, столетиями ненавидевшие и вырезавшие чужеземцев, завербовались на службу в английскую полицию, чтобы насаждать и охранять британские законы.
В 30-е годы XX столетия на Соломоновы острова прибыло много белых поселенцев.
На острове Гуадалканал была развернута английская государственная радиостанция и в короткий срок построена база австралийского флота. На острове Тулаги начала действовать база Королев-, ских австралийских ВВС. В этот же период на островах появились обширные плантации братьев Левер и Бруно Филпа.
На прекрасном Тулагском пляже открылся офицерский клуб. А вскоре стихийно возник столь характерный для всех городков Азии и Океании местный «Чайнатаун» (Китайский квартал).
«Чайнатаун» состоял из единственной улицы с двумя питейными заведениями, несколькими развалюхами, собранными из рифленых железных листов, и двумя невзрачными отелями. Заселенный преимущественно китайцами, опустившимися белыми туземцами, этот поселок давал какой ни есть приют чужестранцам, заброшенным сюда превратностями судьбы.
Надолго здесь мало кто задерживался. Только небольшая группа белых капитально осела здесь в 1865 году, когда их парусник «Сен Пол» разбился о скалы острова Саво.
Отделенный от острова Тулаги небольшим проливом возвышался Гуадалканал – земля копровых плантаций и золотоискателей. К этому времени туземное население Гуадалканала составляло всего лишь нескольких тысяч человек.
Колонизация Гуадалканала шла медленно – мало кто из прибывших на остров был в состоянии выжить в этом жарком, влажном малярийном климате. Также мало оказалось тех, кто рисковал войти в непроходимые заросли островных джунглей и поселиться в них.
Но Гуадалканал был самым большим островом архипелага – длиной почти в 90 миль, шириной – 25 миль. За грядой непроходимых джунглей вздымались на высоту 2000 метров потухшие вулканы, на склонах которых трудились золотоискатели, просеивая наносные и оползневые породы в поисках золота. Но добытого не хватало даже на существование.
Начавшаяся в 1939 году Вторая мировая война в первое время почти не сказалась на жизни обитателей Соломоновых островов. Правда, австралийское правительство с начала войны пыталось организовать береговую охрану, подбирая туда людей, привыкших к островной жизни и имевших опыт общения с туземцами.
«Если здесь высадятся японцы, – иронизировал один из австралийских офицеров, – они не найдут здесь ничего кроме не прекращающихся дождей и непролазной грязи».
Но в конце концов японцы все-таки пришли, медленно развивая свое наступление с северного направления – со стороны архипелага Новая Британия и со своей главной базы в Рабауле.
Первые японские самолеты появились над островной грядой в марте 1942 года, что вынудило австралийское командование перенести свою радиостанцию на соседний остров Танамбоко, оставив на прежнем месте только ее макет, спровоцировавший японские бомбардировщики на первый налет.
По мере того как бомбардировки с воздуха становились все чаще, австралийская администрация во главе с-резидентом губернатором сочла за благо покинуть острова. Бомбежки происходили два раза в день, а 1 мая Тулаги подвергся особо тяжелому и жестокому налету, в ходе которого австралийские ВВС потеряли свой последний гидросамолет и, решив больше не испытывать судьбу, эвакуировались с острова Тулаги. Японцы стали готовиться к захвату архипелага.
В штабе в Рабауле давно уже шла подготовка к широкомасштабной десантной операции.
Войска грузились на транспортные суда. Части 17-й японской армии перебрасывались в этот район на самолетах. Был усилен 8-й флот, ожидалось прибытие нового командующего так называемым «Внешним периметром обороны южных морей». Действительно вскоре к островам подошли 11 японских.боевых кораблей под флагом контрадмирала, эскортирующих транспорты с инженерными и строительными частями.
Прошло два дня.
Контр-адмирал японского Императорского флота Кийохиде Шима – коренастый человек с плотно сжатыми губами, которому было поручено командовать вторжением на остров Тулаги, был оповещен, что все готово к немедленному началу операции.
Подняв флаг, на минном крейсере «Окиноси-ма», адмирал Шима повел свое соединение из Рабаула, направляясь в пролив «Щель».
Обнаружив японские корабли в проливе, один из офицеров австралийской береговой охраны прокричал по радио:
«Срочно! Тысячи враждебных кораблей вошли в пролив!»
Это произошло 3 мая в ясный и приятно прохладный для Соломоновых островов день.
Персонал австралийской береговой охраны на острове Тулаги гордо отказался от эвакуации, когда была такая возможность, совершенно не думая о том, что японцы могут появиться так быстро, и считая, что смогут покинуть остров, когда им вздумается.
Сообщения о надвигающейся «сфере японского сопроцветания» поступали все время по мере японского продвижения к югу, но только сейчас была объявлена тревога, и о появлении противника было доложено генералу Макартуру, который в своем штабе уже разработал планы пресечения дальнейшей экспансии противника в южном направлении.
17-е оперативное соединение американского адмирала Флэтчера, состоявшее из авианосцев «Лексингтон» и «Йорктаун» с кораблями охранения, появилось в Коралловом море, готовое противостоять дальнейшему японскому продвижению в сторону Новой Гвинеи и Австралии.
