Учитывая роль женщины в религиозно-духовной сфере, которая сегодня просто игнорируется, есть основания полагать, что основными носителями духовных знаний древней цивилизации в Европе и Ливии были именно женщины-жрицы. Они и должны были стать их хранителями, поэтому история амазонок – это в некоторой степени и история утраченных древних знаний.
Мифы, относящие амазонок к наиболее древним временам, принадлежат Диодору Сицилийскому, описывающему победу амазонок над атлантами и захват ими территории Ливии.
Амазонки, погибшие в битвах, погребены в трех курганах, которые до сих пор называют курганами амазонок.[3] Считается, что амазонки под предводительством королевы Мирины, пройдя Египет, завоевали Сирию и Малую Азию, где основали города Мирина, Кима, Питана, на острове Лесбос – город Мителена. Однако, достигнув Фракии, амазонки потерпели поражение от фракийского царя Мопса и скифского Сапила. Гомер же указывает на могилу Мирины вблизи Трои. Часть амазонок Мирины возвратились в Ливию, некоторые же остались на завоеванных территориях.
Роберт Грейвс[4] указывает датировку этих событий не ранее III тыс. до н. э., греки указывали, что амазонки в Ливии были задолго до Троянской войны, датируемой XIV в. до нашей эры.
Ливией греки называли, строго говоря, всю Северную Африку, и на ее территории разворачивались весьма важные события древней истории: во-первых, там жили атланты, имеющие также остров в Атлантическом океане, которых победили амазонки. Во-вторых, племя горгонов, с которыми также воевали амазонки и которые, несомненно, связываются с древнегреческими мифами о горгонах, наиболее известной из которых стала Медуза-горгона. То, что древние жители Северной Африки были европейцами, в общем-то, признается современной историей.
Так, капсийцы, как окрестили древних людей по названию Капсийской археологической культуры, принадлежали к средиземноморской ветви европейской расы, причем датируется эта культура IX–V тыс. до н. э. Так же, как и их предшественники – мехтои-ды. Предполагается, что заселение Северной Африки европейцами, иберами, произошло с Пиренейского полуострова. Хотя есть и прямо противоположная версия, согласно которой в доисторические времена европейцы заселяли Египет, а затем мигрировали на запад, включая и территорию Пиренейского полуострова. Соответственно и амазонки, проживавшие в той же области Магриба,[5] принадлежали к европейской расе, что, собственно, подтверждается мифологией и их многочисленными изображениями.
Для древнегреческих мифов, кроме драматизации, характерна также персонификация стран и народов. Ливия, согласно им, была дочерью Эпафа – первого царя на территории современного Египта (самоназвание в древности – Та-Кемет и Та-Мери), и внучкой Зевса и, отметим, была женщиной, что может указывать на матриархальный уклад ливийского государства. А Кемет был уже ее внуком. То есть – первоначальное государство на территории Северной Африки называлось Ливией со столицей в районе Нила, впоследствии же произошло разделение. Амазонки при этом жили именно в Ливии.
Датой основания государства Кемет (Кат, Кеми, Хеми, Мери) считается 3000 г. до н. э. от начала династического периода. А на северо-западе от него следы пребывания амазонок дошли до наших дней: племя туарегов[6] возглавляла легендарная королева «мать-прародительница» Тин Хинан; практически всей Северной Африкой накануне и во время войны с мусульманами в VII в. уже нашей эры тоже управляла женщина – ее имена отличаются в хрониках: Дихья, Аль-Кохена (провидица), королева берберов. И, к слову, самоназвание берберов весьма показательно – «амазиг, имазихен», видимо, восходящее к слову «амазонки», хотя, как и многие перевертыши в истории, «амазиг» переводят как «свободный мужчина». Этот же корень содержится и в названии их государства – Тамазга.
И, спустя семь веков, в XIV в. персидский историк Хамдаллах аль-Казвани в своем сочинении «Услада сердца» говорил, что в пустыне Магреба находится народ, который состоит только из женщин.
Еще в XIX в. н. э. в Дагомее личную охрану правителя, как и ранее в Индии, составляли именно амазонки. Женский батальон был личной охраной правителя Ливии Каддафи вплоть до его убийства в 2011 году. Отметим, что перевороты в Африке и Азии в 20092011 гг. некоторые политики связывают с желанием США спрятать следы истории хотя бы потому, что в это время в очередной раз в Египте была сожжена библиотека. Действительно, почему именно библиотека? Кому она мешала? Но, оказывается, это не случайность: в Косово, в Ираке, в Иране, в других странах Азии и Африки систематически уничтожаются древние рукописи и артефакты, на что постоянно поступают жалобы в ООН даже от христианских священников, но никто не понимает, в чем причина этого уничтожения, если, конечно, не принимать во внимание сведения о матривлиянии, что полноценно может угрожать современному политическому строю. Причем если задуматься, то становится ясно, что эта старая парадигма – единственное, что может быть новой альтернативой существующему мировому порядку.
Обычные представления об истории древнего Кемета, как правило, выглядят следующим образом:
– Кемет был единственной развитой страной Африки;
– вокруг него либо вообще никого не было – пустыня, либо же бродили порой какие-то дикие племена с дубинками, а иногда с копьями, типа эфиопов;
– рабовладение было основой социального строя;
– в Кемете были патриархат и деспотичная власть.
Однако на поверку все эти утверждения практически полностью опровергаются.
Для начала оказывается, что египтяне соседствовали с белыми амазонками-ливийками, которые сумели собрать 30-тысячную армию и пройти с ней половину Европы.
Выводы о рабовладении в Кемете на сегодняшний день многими исследователями ставятся под сомнение, поскольку базируются на немногочисленных и поздних сведениях греческих историков, достоверность которых вызывает значительные сомнения. При этом эти сведения послужили основой для создания моделей «эволюции» общественного строя и общественно-экономических формаций.
К. Маркс и Ф. Энгельс описали классовые модели общества на основе отношения больших групп людей к средствам производства от рабовладения до коммунизма. Общинную модель они определили как первобытную и примитивную – доклассовую. При этом отношения нравственности и духовности, положенные в основу раннекастовых и религиозных обществ, были ими проигнорированы. Духовное развитие было объявлено надстройкой экономического базиса, результатом развития экономических отношений. Получается, что если общество строится по принципу духовной иерархии, в основе которой лежат духовные достижения, и не имеет развитых рыночных отношений, то оно примитивно. Но это указывает только лишь на отношение самих философов к вопросам духа и нравственности, а не на истину в последней инстанции. Фрагментарный подход к выбору основных критериев для построения теории или общества неизбежно приводит к ошибкам.
В неклассовом обществе группы людей не отличаются каким-то особым отношением к средствам производства, потому что у них нет задачи делить материальный достаток, он не является главным смыслом существования человечества и главным дифференцирующим критерием в обществе – все имущество принадлежит королеве, фараону, царю или всем (как при социализме) и жизненно необходимые продукты и вещи распределяются по мере потребности, а не только по труду. В такой системе народ не обременен заботами о богатстве и различии в имуществе как о смысле своего существования. Это освобождает время и ум для духовной практики. При этом властные отношения существуют на основании совсем не экономических заслуг, а духовных достижений, где служение, в частности служение королевы или царя своему народу, считается нормальным явлением. И это не может характеризоваться как примитивность, поскольку речь идет об огромных государствах, существовавших тысячи лет, – это другой, не экономический (правильнее говорить «не рыночный») принцип формирования общества.
Что касается патриархата, то не совсем понятно, на чем основана убежденность в его существовании в Кемете. Здесь почитались и женские, и мужские божества, а, как показали государства Средневековья, для патриархального уклада характерна «однополая» религия с мужским пантеоном – это прослеживается и в христианстве, и в мусульманстве, и в позднем индуизме, но в Кемете этого нет. Во-вторых, и это нельзя игнорировать, египетские царицы почитались не менее царей – им строились храмы и воспевались гимны, на древних фресках царь с царицей часто изображаются как равноправные правители и одновременно семейная пара – держась за руки.
Более того, в Кемете признается матрилинейность – счет родства, передача власти и имущества по наследству по женской линии. Например, дети назывались по имени матери, сын фараона не мог стать фараоном напрямую, он становился фараоном только после женитьбы на дочери фараона, чем и был обусловлен нередкий и, вероятно, чисто формальный инцест. Фараоном мог стать только мужчина, именно он был воплощением бога Гора. Однако, зять, как правило, не являлся родным сыном царственной супружеской пары, а потому не мог быть их «божественным младенцем». По всей вероятности, речь идет о некоем ритуале усыновления, когда зять мог получить статус воплощенного Гора, рожденного Исидой, Богиней Матерью. Тогда мы имеем дело с системой отношений, называемых в Древнем мире «священным браком». В данном случае титулы – «ребенок царственной четы» и «божественный ребенок» – передавались по наследству дочери, а фараон был фигурой, избираемой в мужья воплощению Богини Матери, от чего и становился воплощением Гора.
