Каковы же были истоки рыцарства? Мы рассмотрим последовательно следующие этапы эволюции этого класса:
I. Посвящение германского воина.
II. Христианство и класс воинов.
III. Компромисс между воином и христианином: рыцарь.
IV. Рыцарство и государство.
I. ПОСВЯЩЕНИЕ ГЕРМАНСКОГО ВОИНА
Мы обязаны Тациту из главы XIII его работы «О Германии» (De situ, moridus et populis Germaniae libellus, 98 г. н. э.) текстом, цитируемым всеми историками рыцарства. Римский историк в своем произведении рассказывает о церемонии, происходившей в германском племени, во время которой юноша становился взрослым, то есть воином.
Историки часто описывали это довольно грубое и поражающее своей простотой действо. В глубине одного из безграничных лесов, покрывавших тогда Германию, собирались все свободные мужчины племени (ибо только свободный человек имел право на ношение оружия; раб был недостоин этого). Держа в одной руке щит, а другой сжимая фрамею, они образовывали круг вокруг одного юноши. Каков же его возраст? Шестнадцать или двадцать лет; в любом случае, старейшины рода признали, что его воинское обучение закончено — суровое обучение, во время которого подросток служил оруженосцем и конюшим у одного из власть имущих, то есть у одного из князей племени.
Юноша неподвижно стоит в центре круга, образованного из вооруженных воинов. Один. Копна ярко-рыжих волос закрывает шею. У него глаза зеленого цвета, совсем как листва над головой, которую освещает великое языческое солнце, не проникая сквозь нее. На обнаженной груди юноши несколько священных татуировок. Это вышедший из детского возраста Зигфрид.
Вождь племени (или покровитель юноши, или же его отец, только если он рангом ниже) приближается к тому, кто скоро пройдет воинское посвящение. Степенно он подает юноше фрамею — короткий дротик, который, как и секира, был излюбленным оружием германцев, — и круглый щит. Без сомнения, долгий хриплый крик приветствия тогда поднимался к вершинам огромных деревьев. Церемония завершилась. Отныне в племени было больше на одного воина, который никогда не оставит полученного в тот день оружия, этого знака отличия его статуса свободного человека.
Со знанием дела Тацит заключает: «Это — их тога, это первая доступная юности почесть: Ante hoc domus pars videtur, mox rei publicae. До этого в них видят частицу семьи, после этого — племени».
Ныне уже не оспаривают тот факт, что рыцарство выросло из этого древнего германского ритуала. Однако завеса тайны долгое время покрывала истоки рыцарства. Вспомним о двух версиях происхождения этого института, у которых были свои защитники:
а) Римские корни.
б) Арабские корни.
а) Римские корни
Версия о римских корнях средневекового рыцарства главным образом поддерживалась П. Оноре де Сент-Мари, считавшим рыцарство пережитком древнего римского сословия всадников, а церемонию посвящения в рыцари — знаком отказа юноши от белой тоги с пурпурной каймой ради одеяния мужчины. Кроме того, он обнаружил дух некоторых военных обычаев римских легионеров в отдельных рыцарских ритуалах. Достаточно сравнить германский обряд инициации с известными древнейшими церемониями посвящения в рыцари, чтобы опровергнуть эту точку зрения. Ясно, что это один и тот же ритуал «перехода».
б) Арабские корни
Что касается арабских корней, то эта версия, в частности, изложена Адальбером де Бомоном в его «Изысканиях об истоках герба и, в частности, цветка лилии» (1853 г.). В общих чертах рассуждение о рыцарях, сражавшихся на турнирах, в этом исследовании было следующим: говоря о рыцарстве, мы вспоминаем о гербах; говоря о гербах, вспоминаем о крестовых походах и влиянии на европейскую цивилизацию арабской; ведь именно у арабов рыцари частично переняли их геральдическое искусство, а если быть еще более точным, европейцы также заимствовали у них рыцарскую идею. При этом забывали, что герб обрел свою форму в XI в., между тем как рыцарство появилось в VII–VIII вв., когда варварский воин встретил на своем пути, озаренном пламенем пожаров, христианскую религию.
* * *
Итак, из глубин того, что скоро станет Европой, а иногда даже из степей Центральной Азии, племена, то опьяненные насилием и обремененные добычей, то мирные, начали волна за волной свое движение на Запад. Куда они мечтали прийти? В те края, о которых путешественники и сказания говорили, что жизнь там легкая? Они отправлялись вслед за солнцем, чтобы так и не достичь своей цели, или достичь ее неизменно слишком поздно, в ночной час, полный ужасов, когда тьма, несмотря на высокие языки костра, разожженного на полянах или при входе в пещеру, вызывала у скитальцев тревогу и страх? Они шли вперед.
Эти кочующие племена гнали перед собой народы, обитавшие на землях, по которым они проходили. Так, с III по V век кочевые племена хлынули в Европу, а оттуда, переплыв море, в Северную Африку, где рассеялись и затерялись в предгорьях Атласа.
Весь этот путь по очереди проделали все германцы, аламанны, бургунды, франки, готы, лангобарды, свевы, которые пересекли Рейн, Альпы или Пиренеи. Но вскоре, уткнувшись в море, эти завоеватели повернулись лицом к новым ордам, идущим с востока. Захваченный ими небольшой регион Европы покорил сердца своих победителей. Отныне не только в чаще дикого германского леса молодые Зигфриды получали оружие, превращавшее их в свободных мужчин, а еще и под дубом старых друидов, рядом с римской оливой или среди иберийских виноградников.
Кроме того, видим еще, как Людовик, старший сын Карла Великого, в 791 г. получает свой меч (речь более не идет о фрамее и щите, и в этом состоит первый шаг к рыцарскому церемониалу). Молодому принцу было всего тринадцать лет. Постарев и став искушенным монархом, Людовик в 838 г. в свою очередь вооружит своего сына Карла. В данном случае опять юному Карлу вручили именно меч. Это — мужское оружие, говорит хронист, id est ense (меч).
Однако, по мере того как германцы «остепенялись», медленно изменялся и старинный ритуал воинского посвящения. Став собственниками — для создания образа скажем консерваторами, — недавние захватчики теперь стремились защитить свои новые владения. Постепенно их народы разделились на два класса: тружеников (то есть тех, кто обрабатывал землю, а также ремесленников и торговцев, живших возле вилл) и воинов, защищавших эти виллы. Очевидно, что лишь последние проходили воинское посвящение. Другие же постепенно превратятся в сервов. Феодализм находился в процессе зарождения.
В этом мире, где лишь непрерывная война и вечная бдительность позволяли выжить небольшим людским группам, собравшимся вокруг замка, построенного из тяжелых брусьев, воины стали господствующим классом. Слишком часто этот класс покажет себя жестоким и кровожадным. И останется таковым до того времени, когда эта сила, не имеющая иных законов, кроме тех, что сама издавала, будет обуздана.
У нового победителя, обуздавшего это силу, не будет оружия, ибо он шел по дороге, указанной иудейским возмутителем спокойствия, распятым в Иерусалиме.
II. ХРИСТИАНСТВО И КЛАСС ВОИНОВ
Утвердившись с конца III в. в Риме, христианство постепенно завоевало всю Европу. В середине II в. христианство достигает Лиона. Св. Дионисий был замучен рядом с р. Сеной (согласно преданию, на Монмартрском холме) примерно в 280 г. Великие проповедники несколькими годами позже пересекают долину Рейна. Наконец, с Константином Великим, обратившимся в новую веру около 323 г., христианство стало законной, а благодаря Феодосию Великому — уже официальной религией.
Но кроме этого, начиная со времени смерти Аврелиана (275 г.) франки и аламанны пересекли Рейн и проникли в Галлию. Приверженцы Одина-Вотана «спускались» к солнечным берегам Средиземного моря, в то время как группы населения с берегов этого моря, последователи Иисуса, «поднимались» к северным туманам и лесам.
Чем закончилась их встреча? После периода гонений вожди германских племен стали находить общий язык с приверженцами религии единого Бога — религии, чья поступь была мягка и вкрадчива, но которую ничто не могло заставить отступить. Вскоре они приняли крещение. Крещение Хлодвига в конце V в. напоминало обращение в христианство Константина Великого в 323 г. За полтора века «благая весть», провозглашенная Христом, завоевала почти всю Западную Европу. Однако на востоке Европы эта победа долгое время была непрочной, пока наконец Карл Великий не закрепил ее в IX в.
В германских или германизированных районах (довольно обширных) христианское вероучение и проводившая его Церковь, к тому времени уже получившие государственный статус, вскоре столкнулись с доселе малознакомым им противником: человеком, для которого война была смыслом жизни. Конечно, у Рима были свои легионеры и центурионы. Но, когда христианство покорило Рим и полуостров, легионы были армией, которой надлежало поддерживать порядок, заботиться о внутреннем спокойствии и охранять границы империи (также армия являлась политическим инструментом в руках людей, мечтавших о пурпурном одеянии цезаря). Церковь, сумевшая отдать должное цезарю, смогла поддержать эту императорскую полицию, чьей единственной заботой было сохранять порядок и мир. Но она не смогла таким же образом отнестись к воину, воевавшему только ради грабежа и наживы, жившему исключительно для того, чтобы быть воином.
