Первым опытом фактического обоснования новой периодизации явилась монография Д. П. Маковского, в глазах которого все события Смутного времени были лишь последовательными этапами Крестьянской войны. На первом этапе (в 1601–1603 гг.) движущими силами антифеодального движения были закрепощаемые крестьяне и беглые плебеи-наймиты, превращенные в холопов. На втором этапе решающая роль принадлежала казачеству, а также городскому бюргерству — средней и мелкой буржуазии и плебсу. Д. П. Маковский считал Лжедмитрия I вождем революционного плебса и казаков, а события начала XVII в. трактовал как раннюю форму буржуазной революции.[22] Попытка возродить концепцию Смуты, выработанную школой Покровского, однако, не получила поддержки у историков.
Значительным явлением в историографии последних лет явилась книга В. И. Корецкого «Формирование крепостного права и первая Крестьянская война в России», основанная на огромном архивном материале. Автор всесторонне исследовал социальную политику государства на разных этапах Смуты. Особое внимание он уделил восстанию Хлопка и попытке Лжедмитрия I восстановить Юрьев день в России.[23]
Анализируя движущие силы. Крестьянской войны, В. Д. Назаров сформулировал положение о главных особенностях первой Крестьянской войны. «Своеобразие России, — отметил В. Д. Назаров, — состояло в том, что объективно роль активного начала в открытой классовой борьбе, роль „идеолога“ и в известной мере организатора взяло на себя казачество», которое ходом событий раскололось на ряд соперничавших течений и «оказалось неспособным на более или менее длительное объединение угнетенных слоев города и деревни».[24]
Важное значение для понимания событий Смутного времени имеют наблюдения Л. В. Черепнина и В. И. Буганова относительно тех периодов, когда классовая борьба сливалась с национальной освободительной,[25] когда сама борьба против интервентов в определенной степени приобретала антифеодальное содержание, так как народные низы видели в них не только национальных, но и классовых врагов.[26]
Большой интерес представляют исследования, посвященные внешней политике Русского государства в период Смуты и внешнеполитической ориентации повстанческих сил в период восстания Болотникова.[27]
Л. В. Черепнин монографически исследовал практику земских соборов в начале XVII в.[28]
Однако до настоящего времени отсутствует сколько-нибудь полное исследование истории политической борьбы в Русском государстве в период Смуты. Остается недостаточно разработанной в конкретном плане проблематика соотношения социальных движений и национальной освободительной борьбы.
Сложные события Смутного времени могут быть поняты при учете всех факторов — политических, социальных и экономических, исследованных в их взаимодействии и взаимозависимости. Только такой подход поможет воссоздать цельную концепцию.
Настоящая книга продолжает ранее изданную монографию «Россия накануне Смутного времени». Она посвящена начальному этапу Смуты с 1598 по 1605 г.
Московское боярство не представляло собой единой и однородной массы. В его сложной иерархии запечатлелась вся история объединения русских земель. В ходе объединения местная знать частично вошла в состав московских правящих верхов, частично утратила земельные владения и перешла в разряд мелких землевладельцев. Крупное феодальное землевладение сложилось в Новгородской земле раньше, чем где бы то ни было. К XV в. местное боярство обладало обширными вотчинами и многовековым. опытом управления. Чтобы покончить с Новгородской боярской республикой, Иван III конфисковал у новгородских бояр все земли и роздал их московским служилым людям в поместье. Разгром древнего новгородского боярства и основание поместной системы стали важным фактором формирования самодержавия в XVI в. Княжества Владимиро-Суздальской земли (Нижегородско-Суздальское, Ярославское и др.) давно попали в орбиту московского влияния и были присоединены в основном мирным путем, вследствие чего местная титулованная аристократия избежала катастрофы, постигшей Новгородскую знать. В середине XVI в. 282 потомка местных великокняжеских династий (князья Суздальские, Ярославские, Ростовские, Стародубские) служили в Москве по княжеским и дворовым спискам, а самые влиятельные из них заседали в Боярской думе.[1] Значительная часть этих князей сидела большими гнездами на территории некогда принадлежавших им княжеств, удерживая в своих руках крупные земельные богатства. Опричная казанская ссылка высветила подлинное значение суздальской знати в политической структуре единого государства. Добиваясь неограниченной власти, Иван Грозный казнил двух князей Суздальских и сослал в Казань около сотни князей Ярославских, Ростовских и Стародубских, конфисковав их вотчины. Ослабление суздальской знати, реально ограничивавшей власть царя, явилось одной из предпосылок укрепления самодержавного строя во второй половине XVI в.[2] Упадок суздальской знати был связан с усилившимся процессом дробления княжеских родовых вотчин, с одной стороны, и с опричными конфискациями — с другой.[3]
Важное место в русской иерархии занимали нетитулованные старомосковские бояре (Захарьины-Романовы, Морозовы, Бутурлины и пр.), издавна служившие московским государям и владевшие крупными вотчинами на территории, собственно Московского княжества. По мере ослабления суздальской знати политическое значение старомосковского боярства усиливалось. Не случайно, после смерти царя Федора Ивановича главными претендентами на трон выступили представители старомосковского, а не титулованного княжеского боярства.
Самую верхнюю ступень московской иерархии занимали удельные князья, но влияние их на политическую структуру неуклонно падало на протяжении XVI века. Процесс централизации государства беспощадно уничтожил самые крупные из удельных княжеств.
Короткое междуцарствие, последовавшее за смертью царя Федора, вызвало всплеск аристократической реакции. Борис Годунов должен был осознать, что будущее основанной им династии зависит в значительной мере от поддержки Боярской думы. Поэтому он не жалел усилий на то, чтобы заручиться поддержкой аристократии. Его меры призваны были убедить боярские верхи в том, что утверждение новой династии не внесет изменений в сложившуюся систему местничества, гарантировавшую знати первые. места в думе и армии.
Борис сохранил пост главы Боярской думы за удельным князем Ф. И. Мстиславским. Дворяне — князья А. В. Трубецкой, Б. К. Черкасский, В. К. Черкасский числились в списке «князей служилых» при дворе царя Федора. В годуновской думе они заседали как бояре. Однако двое удельных владетелей — царь Симеон Бекбулатович Тверской и князь Иван Воротынский оставались не у дел. Годунов пожаловал в бояре служилого князя Степана Волошского.[4]
Грозный казнил покорителя Казани князя А. Б. Горбатого Суздальского, едва ли не самого крупного из военачальников XVI в. Борис Годунов приказал тайно умертвить виднейшего воеводу князя И. П. Шуйского, героя псковской обороны. Однако несмотря на предыдущие опалы суздальские князья заняли самое высокое положение в думе Годунова. Боярский чин имели князья Василий, Дмитрий, Александр и Иван Шуйские.[5]
Опричнина Ивана Грозного нанесла ощутимый удар младшей суздальской знати. Ростовские и Стародубские князья надолго были изгнаны из Боярской думы. Все это нарушило устоявшуюся систему местнических отношений. Назначения, проведенные Годуновым, должны были в известной мере восстановить положение, существовавшее до опричнины. Борис пожаловал в бояре князя М. П. Катырева-Ростовского, в окольничие — князя Д. И. Хилкова. Князь П. И. Буйносов-Ростовский стал думным дворянином, а позже боярином.
Вернувшиеся в думу князья обладали блестящим родословием, но чтобы вернуть себе прежнее значение они неизбежно должны были вступить в борьбу с преуспевшей на службе знатью. Получив боярство, князь Катырев возобновил давнюю тяжбу с Мстиславским.[6] Видимо, это отвечало политическим расчетам Годунова.
Стремясь создать возможно более широкую опору своему трону, царь Борис не побоялся ввести в думу некоторых влиятельных лиц из числа своих давних противников. При нем чин боярина носил князь А. П. Куракин, немало повредивший Годуновым при царе Федоре и поплатившийся за то долгой ссылкой.[7] Борис не доверял Голицыным и тем не менее сделал боярином князя В. В. Голицына.[8] Современники называют Александра Никитича Романова не только соперником в борьбе за трон, но и личным врагом правителя Бориса. Однако после коронации Годунова Александр получил боярство, а его брат Михаил Романов — окольничество.[9]
