Когда к середине XIX в. государство стало способно насаждать национальную идеологию и символику и тем самым обеспечивать и охранять национальную идентичность, проявились последствия предшествовавшего отдельного развития и наличия более чем одного национального центра. Традиции и символы, которые навязывались как существенные особенности сербской идентичности, происходили из княжества Сербии и порождались ее династической историей. Сохранявшиеся старые и образовавшиеся новые традиции и символы в Черногории не нашли соответствующего места в общесербской идентичности, равно как и великое наследство сербов в составе монархии Габсбургов. Последствия всего этого, слабо ощутимые и мало заметные вначале, оказались весьма долговременными.
Сознание и/или восприятие себя и своего места в мире стали у сербов более сложными и реалистичными, обогащаясь идеями, которые притекали из европейского мира вначале лишь скудным ручейком, становясь со временем все более мощным потоком. Некоторые из них работали не на интеграцию, а на разделение и противопоставление частей народной целостности.
Эта книга вырывается из традиции так называемой «национальной истории», традиции изолирования народов и изучения чего-то закрытого в некоей оболочке. Мы попытались рассмотреть и осветить развитие сербов в сравнительной перспективе, принимая во внимание отношения их с окружавшими племенами, народами, государствами, а так же учитывали процессы взаимопроникновения, которые никогда не останавливаются. Для Балкан в целом, а не только для сербов, самой актуальной является проблема потомков древнейшего балканского населения, которые в реконструкциях прошлого по национальным матрицам остались незамеченными, в отличие от европейского Запада, где этническая карта Европы сложилась на основе отношений старожилов провинций Римской империи и германских пришельцев. История сербов рассматривается в книге не только в контексте взаимодействия и взаимообмена с их соседями, но и в сравнительном контексте процессов интеграции и дезинтеграции, самого содержания интеграционных идеологий и их роли.
В обращении к русскому читателю целесообразно указать на место России в динамичном сербском развитии. В исследовании, в котором основной темой была бы дипломатия, о России говорилось бы намного больше и чаще, так же как и в исследовании культуры и искусства. Однако в этой книге я стремлюсь писать общую картину лишь самыми крупными и грубыми мазками, устраняясь от изображения деталей, и показать те влияния, которые определили эпоху и содействовали в становлении основы современной сербской нации. На протяжении всего XVIII в. Россия мощно и продолжительно воздействовала не только на язык и литературу, но и на основы образования, которое переживало невиданный взлет, а так же на артикуляцию и организацию сербского общества. В традиционной сербской историографии осталось незамеченным, что именно в это время сформировалась сербская нация. Это произошло потому, что, с одной стороны, в описании истории доминировало внимание к династиям, выросшим из восстания 1804–1815 гг., а с другой — потому что изъеденный ржавчиной опыт отношений с Австрией во второй половине XIX в. был спроецирован в прошлое, на историю в целом.
Русское влияние на сербскую культуру, самосознание и понимание сербами своего места в мире было непрерывным на протяжении всего XIX в. Россия для Сербии и сербов являлась непересыхаемым источником идей широкого спектра — от крайне консервативных до открыто революционных. Культура европейского Запада, попадавшая в Сербию через людей, публикации, произведения искусства сталкивалась здесь с не менее мощным культурным воздействием России, обеспечивая равновесие, характерное для Сербии и сербов до Первой мировой войны. И на протяжении всего XX в. и в сложной ситуации начала нынешнего столетия тесные связи, плодотворное взаимодействие русской и сербской культуры являются важнейшим фактором развития сербского народа.
В заключение я хочу выразить благодарность московскому издательству «Весь Мир», которое перевело мою книгу на русский язык и предоставило приятную возможность вновь обратиться к моим русским читателям.
Сима М. ЧирковичЭта книга посвящена истории сербов[1]. История их развития была во многом похожа на историю развития других народов, о которой говорится в серии «Народы Европы»[2]. Подобно тому как в истории Западной Европы слились романская и германская составляющие, в истории сербов соединились античный и славянский элементы. Сходными также были процессы интеграции у сербов и у других европейских наций. Но сходства в истории сербов и других европейцев не ограничиваются лишь вышеназванными аспектами: схожими являются культура и менталитет, которые формировали народное самосознание, удерживали тот или иной народ вместе и обеспечивали ему самобытность и длительное существование в истории.
И у сербов есть легенда о происхождении своего народа (origo gentis), о его разделении, о переселении с севера под предводительством сына вождя. И сербы после принятия христианства стали ощущать себя как избранный народ, истоки которого восходят к самому началу— к Сотворению мира. Этот народ постоянно ощущал связь с Творцом и верил, что через него осуществлялись замыслы Божественного Провидения. Идея о непосредственной связи с Богом была для многих народов в христианской Европе непременной предпосылкой, с которой начиналось познание себя и своего места в мире. Представление об избранном народе было перенесено с ветхозаветных евреев на христиан вообще, затем на христианскую империю, стремившуюся распространить свое влияние на весь христианский мир, а затем, с течением времени, и на ставшие самостоятельными части этой империи.
У сербов, как и у многих других народов, был период, когда они представляли себя как народ Божий, как «новый Израиль», которому сам Господь дает правителей и просветителей: «и апостолам равных, и мироточивых, и чудотворцев, и других великих учителей и славных архиереев». Более глубоких и прочных оснований народной самобытности сербские ученые не искали вплоть до XVIII столетия.
Когда же возобладали светские взгляды на исторический процесс, сложилось убеждение, что историю Европы и всего мира создают народы, сформировавшиеся когда-то очень давно и с тех пор остающиеся неизменными и проникнутыми особым духом. Именно народы, то переживающие взлеты, то падения, то воюющие, то объединяющиеся, то господствующие над другими, то подчиняющиеся другим, играют главную роль в истории. С течением времени и под влиянием других общественных наук удалось преодолеть этот взгляд, чтобы посмотреть на историю с иной точки зрения и поставить вопрос иначе: может быть, не только народы творили историю, но и история формировала народы? Может, не только народы влияли на историческую обстановку, но и сама историческая обстановка, исторические изменения создавали условия для возникновения и сохранения разных общественных групп? Но среди сербов такой взгляд на историю не утвердился: и в Новейшее время продолжает преобладать мнение, что сербский народ возник в глубокой древности и что он боролся за свое существование и развитие с упорством отдельно взятой личности.
В долгой истории племен, народов, наций — независимо от их названий речь здесь всегда идет о некоторых общественных группах — помимо постоянных или издавна присущих им характерных черт присутствует еще много таких признаков, которые меняются в соответствии с той социально-экономической ситуацией, в которой данная группа существует. Допустима следующая аналогия: в эпоху Великого переселения народов общественные группы представляют собой словно бы жидкую массу вещества, а ее части, растекаясь, приспосабливаются к поверхности и с легкостью переливаются друг в друга. Когда весомая часть этой жидкой массы скапливалась на какой-либо территории, то есть заселенность земель становилась плотнее, а общение теснее, тогда возникало некое «застывание»: общественная группа сама себя воспринимала уже более содержательно и приобретала некоторое постоянство благодаря той «форме», в которой ее застало застывание. Эта фигура речи может облегчить нам представление о том, что, собственно, происходило с народами в Средние века, а заодно привлечь наше внимание к тем историческим факторам (политическим, религиозным, культурным), которые могли сыграть роль той самой «формы». Продолжим аналогию: современные массовые эгалитарные общества, которые располагают большими возможностями для влияния на сознание своих представителей через образование, пропаганду, средства массовой информации, можно сравнить с таким веществом, которое при появлении малейших трещин может легко разрушиться.
