прогуливаются по городам и деревням, Ягве обедает с Авраамом запросто, как Юпитер, сошедший к Филемону… В эту эпоху, как во времена Гомера, еще нет границы между двумя мирами, и род элогимов
(богов) сочетается с дочерьми человеческими. Это время поклонения изображениям и бессознательной веры. Книга Судей дает нам
удивительную по своей простоте картину этого периода анархии, как
религиозиой, так и политической, когда не было установленной власти ни на земле, ни на небе, когда не было общепризнанных правил ни
для внешней, ни для внутренней жизни человека.
10
вым периодом, изменился мало: он все еще оставался тем же
жестоким и мстительным богом войны по преимуществу, который предводил израильтянами во время их странствования в
пустыне, так как и сам израильский народ после своего перехода через Иордан, когда ему приходилось вести почти беспрерывную войну, с одной стороны, с туземными племенами и инородцами за места поселения, с другой - с наседавшими со всех
сторон кочевниками, всецело сохранил воинственные нравы и
характер, унаследованный от предшествовавшей эпохи. На собрании в Массифе, в котором приняли участие все колена израильского народа, за исключением вениаминова, все «собрание народа божьего», сошлось «четыреста тысяч пеших, обнажающих меч»12, т.е., по-видимому, все взрослое население
мужского пола. Социальное равенство, каким отличается обычно быт кочевников-номадов, в значительной мере сохранилось еще и в эпоху судей: для каждого мужественного человека было возможно путем воинских подвигов приобрести
себе положение вождя13.
Установление царской власти, по крайней мере, при первых
царях, Сауле и Давиде, внесло с собою еще относительно мало
изменений в общественные отношения. Царская власть, как
известно, обязанная своим возникновением прежде всего трудным военным обстоятельствам, соответственно и должна была
отличаться военным характером по преимуществу. С другой
стороны, и в области социальных отношений не произошло
сразу никакой заметной перемены. Во время Саула, по крайней мере, «царь был, главным образом, только освободителем
народа в пору бедствий, между тем в частной жизни он стоял
немного выше, чем обыкновенный состоятельный израильтянин»14. Только при Давиде образуется впервые царский двор, и только при Соломоне царская власть достигает своего полного развития и приобретает тот деспотический характер, какой обычно отличает ее на Востоке.
Развитие сильной земельной аристократии и установление, с одной стороны, феодальных, с другой - крепостнических отношений принадлежит уже, в сущности, следующей эпохе, эпохе раздельного существования двух царств. Однако и в эту
последнюю эпоху древнее племенное устройство и деление израильского народа на колена продолжало еще играть замет12 Книга Судей, 20, 2.
хгБуль. С. 12.
14 Буль. С. 12, след.
11
ную роль в общественно-политической жизни страны, хотя и
утратило свое прежнее исключительное значение и в значительной мере ослаблено было новым административным делением страны, основанным не на племенном, а на чисто территориальном начале15.
Таким образом, если переправа израильтян на правый западный берег Иордана и занятие ими расположенной на этом
берегу плодородной местности и повлекли за собою переход
их к земледельческому и оседлому образу жизни, то факт сохранения в условиях жизни израильского народа до самого
конца эпохи судей целого ряда черт номадного кочевого быта
показывает, что этот переход, равно как и сопровождавший его
процесс перестройки общественно-политических отношений, совершался лишь с крайней медленностью и постепенностью.
Окончательно исключительное преобладание земледелия в экономической жизни страны устанавливается, по-видимому, лишь
к началу периода. Соответственные перемены происходят к
этому времени и в области религии: культ Ягве частью превращается из культа национального божества, бога войны по
преимуществу, в культ божества земного плодородия и покровителя земледелия, частью же вытесняется культом местных
богов плодородия, местных ваалов. Изменение религиозного
культа, впрочем, относится уже, в сущности, не ко времени первых царей, а к следующей эпохе раздельного существования
царств израильского и иудейского16. Наконец, что касается перемен в области общественных отношений, то являющийся неизбежным последствием перехода к земледельческому хозяйству процесс нарождения крупного землевладения и закабаления масс в жизни обоих царств относится к еще более поздней
эпохе, именно, ко времени пророков, к восьмому и седьмому
столетиям (подробнее этого процесса мы коснемся ниже в связи с общей характеристикой экономического состояния страны
в пророческую эпоху).
Если время, предшествовавшее переселению израильских
племен через Иордан, может быть охарактеризовано прежде
15 См.: Stade. S. 395 f.; Буль. С. 30 и след.: «Разделение это
израильтяне вынесли из пастушеской жизни и не оставляли его никогда впоследствии». Свод данных относительно участия племенных старейшин и политической жизни страны см. у Киттеля (рус.
изд. «Мир». С. 3 и след.), также Leesemann. Die Aeltesten im Alten Testement.
16 Wellhausen. S. 108-109; Benzinger. S. 83-89.
12
всего как время пастушеской номадной жизни, если так называемая эпоха судей представляет собою переходную эпоху в
экономической жизни страны, то в период царств израильский
народ предстает перед нами уже по преимуществу в качестве
народа-земледельца. Общее впечатление, производимое внешним видом страны, свидетельствовало о том значении, какое
успело приобрести земледельческое хозяйство в жизни израильского народа: повсюду по склонам гор тянутся засеянные
поля и рядом с ними посевы чечевицы и льна. Каждое населенное местечко окружено поясом зеленеющих и цветущих, благодаря заботливому уходу, плодовых садов, оливковых, фиговых
и гранатовых рощ и виноградников. В местах, где более обширные долины или возвышенное заиордапское плоскогорье
представляют большие удобства для пастьбы рогатого скота, или же где характер местности, из гористой превращающейся
в степную, делает возможным овцеводное хозяйство, картина
пасущихся стад свидетельствовала о сохранившейся еще склонности народа к его первоначальному роду занятий и призванию. Города, в том числе и более значительные, хотя и украшенные общественными и государственными постройками, мало
отличаются еще по своему характеру и общему виду от сельских
местечек; так же, как и в этих последних, главное ядро их населения составляют прежде всего земельные собственники*7.
Земледелие составляет не только основу существования, но
и как бы обязанность населения страны. Оно «учреждено от
вышнего»18 и потому является единственно достойным избранного народа божия занятием. К людям, занимающимся торговлей или ремесленной промышленностью, напротив, относятся с
презрением. Права гражданства обусловливаются прежде всего земельной собственностью19.
Благосостояние народа в годы благополучия рисуется прежде
всего в виде картины мирной идиллической сельской жизни.
Одинаково как в царствование Соломона, так и в правление
первых Маккавеев, т.е. в последние столетия самостоятельной
политической жизни израильского народа, в эпоху, непосредственно предшествовавшую окончательному подчинению его
Риму, жизнь подавляющего большинства населения остается
17 P. Kleinert. Die Propheten Israels in socialer Beziehung. Leipzig, 1905. S. 2.
18 Книга премудрости Иисуса, сына Сирахова 1, 15.
19Буль. С. 36 и след.
13
той же жизнью мирных земледельцев, пользующихся трудами
рук своих. «И жили Иуда и Израиль, - читаем мы в третьей
книге Царств о времени Соломона, - спокойно каждый под
виноградником своим и под смоковницей своей, от Дана до
Вирсавии во все дни Соломона»20. В правление Симона Маккавея картина мирного существования иудейского народа представляется еще более яркой и определенной и выступает перед
нами в виде настоящей сельской идиллии: «Иудеи спокойно
возделывали землю свою, и земля давала произведения свои, и
дерева в полях - плод свой… Он (Симон Маккавей) восстановил мир в стране, и радовался Израиль великою радостью.
И сидел каждый под виноградом своим и под смоковницей
своею, и никто не страшил их»21.
Величайшей и притом наиболее обычной и частой угрозой в
отношении народа израильского в устах пророков является
угроза бездождием и другими бедствиями, могущими постигнуть хозяйство земледельца22. И, напротив, обещания грядущего благополучия сводятся исключительно к случаям обещания
