Мнения о незначительной исторической роли северо-восточных русских городов, об искусственном характере их развития упорно держались среди большинства буржуазных ученых во второй половине XIX и начале XX в. Эти мнения вытекали, с одной стороны, из распространенного в буржуазной историографии тезиса о коренных отличиях исторического развития России и Западной Европы.
С другой стороны, выводы буржуазных историков о характере северо-восточных городов XIV–XV вв. строились на весьма ограниченном материале. Почти совсем не производилось археологическое изучение русских городов, материалы которого имеют столь большое значение для истории их экономического развития.
Однако даже тот ограниченный материал, который имелся относительно экономического развития русских городов, позволил Г. В. Плеханову с других позиций подойти к их оценке. Г. В. Плеханов считал бесспорным фактом то, что «города Северо-Восточной Руси вовсе не были теми более или менее обширными деревнями, за которые их так охотно принимали теоретики русской самобытности. Этой Руси тоже не чуждо было экономическое разделение труда между городом и деревней».
Правильно подметив особенности политического развития северо-восточных русских городов XIV–XV вв., буржуазные историки склонились к приданию этим особенностям решающего, определяющего значения для оценки характера развития городов, к необоснованному принципиальному противопоставлению их городам Западной Европы и русским «вечевым» городам.
В советской историографии изучение средневековых русских городов значительно продвинулось вперед. Принципиальной особенностью советских исследований является стремление раскрыть социально-экономические процессы, обусловившие развитие городов. В этой связи впервые стало проводиться научное исследование факторов экономического развития и классовой борьбы в средневековых русских городах.
Одной из первых попыток обобщить наблюдения над развитием городов в советской литературе была статья С. В. Бахрушина, опубликованная в 1930 г. в 18-м томе первого издания Большой Советской Энциклопедии (раздел статьи «Город»). С. В. Бахрушин высказал мнение о том, что города Северо-Восточной Руси XIV–XV вв. были «вотчинными», придавая этим городам значение в первую очередь вотчинных центров княжеского хозяйства и недооценивая развитие ремесла и торговли в городах. Большое значение для изучения русских городов конца XV — начала XVI в. имело исследование В. Е. Сыроечковского о гостях-сурожанах (1935 г.). В. Е. Сыроечковский не избежал общих установок так называемой «школы Покровского», когда характеризовал свое исследование как выяснение роли торгового капитала и процесса складывания «московской буржуазии» XV–XVI вв. Однако в конкретном изучении материала В. Е. Сыроечковский убедительно показал типично феодальный характер той торговли, которую вели с Югом городские купцы конца XV — начала XVI в., сделал ряд важных наблюдений над социальным составом городского купечества.
В 1946 г. вышла первым изданием монографиям. Н. Тихомирова «Древнерусские города», посвященная русским городам до татаро-монгольского нашествия. Эта работа явилась крупным шагом вперед на пути марксистского исследования русских феодальных городов. М. Н. Тихомиров решительно высказался против мнения о неразвитости древнерусских городов и выступил с рядом доказательств существования в древнерусских городах элементов цехового устройства и городских вольностей. М. Н. Тихомиров четко определил исторические предпосылки возникновения и развития феодальных городов на Руси: «Настоящей силой, вызвавшей к жизни русские города, было развитие земледелия и ремесла в области экономики, развитие феодализма в области общественных отношений». В новом издании, пополненном анализом дополнительных источников (1956 г.), М. Н. Тихомиров продолжает отстаивать и развивать свои взгляды. М. Н. Тихомирову принадлежат также специальные исследования о Москве — книга «Средневековая Москва» (1957 г.), соответствующие разделы «Истории Москвы» (т. 1, 1952 г.). В этих работах М. Н. Тихомиров обстоятельно проанализировал историю крупнейшего русского города XIV–XV вв. — Москвы, показал его социально-экономическое и культурное развитие. М. Н. Тихомиров подошел к изучению средневековых русских городов прежде всего как центров ремесла и торговли и привлек для анализа большой материал письменных и археологических источников. М. Н. Тихомиров исследовал также «Список русских городов», определил его датировку — конец XIV в. — и назначение, проделал сложную работу по историко-географическому выявлению городов, указанных в списке. Работы М. Н. Тихомирова серьезно обогатили советскую историческую литературу о феодальных городах и выдвинули проблему русского города на одно из видных мест в советской историографии.
Много занимался историей развития городов П. П. Смирнов. Результаты его изысканий обобщены в труде «Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII в.». П. П. Смирнов делил города на «раннефеодальные» и «среднефеодальные». Он писал, что «характерными признаками города XIV–XV вв., который мы считаем раннефеодальным городом, является преобладание в нем крупного феодального землевладения — княжеского, боярского и церковного, представленного городскими вотчинными дворами и слободами феодалов-землевладельцев. Основным признаком города периода цветущего феодализма XVI–XVII вв., среднефеодального или так называемого средневекового города, является принадлежность его территории, как правило, королю, или у нас — великому государю Московскому, который отдает эту территорию в держание, военное — белое и оброчное — черное, своим государевым «холопям», т. е. служилым людям, и «сиротам» — черным тяглецам». Таким образом, в основу своей классификации городов П. П. Смирнов клал принадлежность городской земли тому или иному феодальному собственнику.
В соответствии с этим П. П. Смирнов рассматривал «раннефеодальный город XIV–XV вв.» как город «вотчинный», как «укрепленный поселок землевладельцев-феодалов — князей, бояр, монастырей и т. п., которые составляли в нем основной городообразующии состав населения». Что же касается развития ремесла и торговли, то эти явления, по П. П. Смирнову, происходили не в городах, а в слободках. Из этих слобод выросли к XVI в. города в смысле центров ремесла и торговли, которые «преобразовывают по своему подобию раннефеодальные города XIV–XV вв.». Подгородные слободы и посады XIV–XV вв. П. П. Смирнов исключал из понятия «город». В городе XIV–XV вв. он видел лишь феодальный вотчинный центр. «Настоящий» город возник, по мнению П. П. Смирнова, лишь в связи с «посадским строением» XVI–XVII вв., когда особое «слободское право» XIV–XV вв. распространилось государственной властью на городские посады. П. П. Смирнов далее рисовал картину того, как в этих слободах-посадах сформировался «класс посадских людей», равнозначный бюргерству Западной Европы, как этот класс добился полной своей свободы, вершиной которой явилось, по утверждению П. П. Смирнова, «Соборное уложение 1649 г.». Концепцию П. П. Смирнова разделял в этой части и ответственный редактор его книги С. В. Бахрушин.
Схема развития русского феодального города, предложенная П. П. Смирновым, вызывает самые серьезные возражения. Посады и подгородные слободы были необходимыми составными частями феодальных городов. Без посада не было и города в социально-экономическом понимании этого термина. Выделение посадов и слобод в особую категорию, якобы противостоящую феодальному строю, лишено основания. По П. П. Смирнову получалось, что основание слобод было освобождением массы населения от крепостной зависимости, создавалась «слободская воля», новое юридическое положение населения, которое и стало основой для создания такого же правового строя в городах.
Действительно, слово «слобода» было синонимом слова «свобода». Но источники говорят, что это была свобода от великокняжеского тягла, а вовсе не от всякой феодальной эксплуатации. Исследователи отмечают, что организация слобод есть одна из форм привлечения непосредственных производителей разными льготами для их последующего закрепощения. Слобода — путь не к свободе, а к феодальнозависимому состоянию. «Слобода XIV–XV вв., — пишет Н. Н. Воронин, — это поселок феодальнозависимого населения на владельческой земле, но временно или постоянно «обложенного» от несения тягла или некоторых повинностей». А. И. Яковлев указывает, что слободы «служили весьма сильным средством для приманивания населения из чужих владений». Льготы, которые предоставлял князь организатору слободы, носили тот же характер, что и наделение феодала-вотчинника иммунитетными правами. И то и другое явилось результатом развития феодальных общественных отношений.
С. В. Бахрушин в одной из последних своих работ доказывал, что «в связи с ростом ремесленного производства и развитием городского рынка изменяется в XV в. Характер русского города. Для эпохи феодальной раздробленности характерен был тип города, не утратившего еще черт разросшейся владельческой усадьбы. Город XIII–XV вв. — в первую очередь центр вотчинного княжеского хозяйства и опорный пункт феодального господства над окрестным крестьянским населением, то, чем в частной вотчине был двор вотчинника…», и лишь в XVI в. «город выступает уже с чертами значительного торгово-промышленного центра». Этот тезис С. В. Бахрушина покоился на неправильном представлении о том, что рыночные отношения будто бы появляются только в XV в. Справедливо отметив важную функцию городов XIV–XV вв. как «центров вотчинного княжеского хозяйства» и «опорных пунктов феодального господства», С. В. Бахрушин был неправ, представляя эти черты главными и определяющими в характеристике городов времени феодальной раздробленности. Ряд соображений о природе городов XIV–XV вв. высказал П. И. Лященко. Он правильно отметил двойственный характер феодального города, который являлся неотъемлемым элементом феодализма и в то же время, в особенности в эпоху позднего феодализма, подготавливал упадок феодального строя и расчищал дорогу новым, буржуазным отношениям. Вслед за С. В. Бахрушиным и П. П. Смирновым П. И. Лященко считал северо-восточные русские города XIV–XV вв. «вотчинными», выросшими из княжеских вотчин. П. И. Лященко считал также, что «роль города в русской хозяйственной жизни, даже в XVI–XVII вв., не говоря уже о более ранней эпохе… была значительно меньше, чем в Западной Европе».
