В современной космогонии время от времени заявляют о себе голоса, утверждающие, что дело обстоит именно так. Некоторые ученые (и среди них такие крупные, как, например Поль, Дэвис, Франк Типлер и Джон Барроу) утверждают, что по мере своего развертывания нынешняя космогоническая картина мира все больше приближается к религиозному толкованию, к постижению некого Высшего Замысла, а проще говоря — к признанию существования Бога. Недавно к этим голосам присоединился еще один. Известный американский физик Джоэль Примак выступил со статьей, в которой заявил, что современная космогония во многом перекликается с еврейской Каббалой. Концепции нашей науки; заявил профессор Примак, все больше перекликаются с концепциями этого древнего мистического учения. Космогония оборачивается неким воспроизведением каббалистического мифа.
Дерзновенный Декартов разум, объявляющий своим правом анализировать ВСЁ, не может отворачиваться от необходимости проанализировать и такую возможность. Всё так всё! Если путь познания ведет к идее Бога, то самым антипознавательным было бы прятать голову в песок. Только ведет ли? Что в действительности мы уже знаем о возникновении и строении мира?
Мы живем в мире звезд. Эти гигантские огненные шары не разбросаны беспорядочно во Вселенной — они образуют еще более гигантские, скопления, именуемые галактиками. Около 10 процентов видимых галактик собраны в еще более огромные скопления, образующие грандиозные «листы», или гигантские «нити». Эту сложную организацию ученые называют «крупномасштабной структурой» Вселенной. Иными словами, Вселенная не беспорядочна — она имеет структуру.
Наша галактика — Млечный путь — входит в состав небольшого скопления, расположенного на окраине грандиозного галактического «листа», простирающегося в сторону созвездия Девы. Если мысленно описать сферу радиусом в десяток миллиардов световых лет (это то расстояние, на которое еще могут заглянуть современные телескопы), то внутри такой сферы окажутся миллионы галактических скоплений, в каждом из которых содержатся тысячи, а то и миллионы галактик, каждая из которых, в свою очередь; состоит из миллиардов звезд. Все эти галактики и их скопления непрерывно удаляются друг от друга — об этом свидетельствует растягивание и «покраснение» испускаемых ими световых волн. Чем дальше от нас галактика, тем быстрее она движется.
Процесс разбегания галактик впервые открыл американский астроном Хаббл. Мысленно повернув этот процесс вспять, астрофизики, естественно, пришли к выводу, что в какой-то момент в прошлом все галактики и звезды были очень близки друг к другу, практически сливались в один невообразимо громадный и плотный, чудовищно раскаленный «Пра-Атом». То, что произошло затем, английский физик Фред Хойл насмешливо назвал «большой хлопушкой», или, более уважительно, — Большим Взрывом, по-английски — Big Bang. Теория, выводящая историю Вселенной из такого Бит Бэнга, объясняет наблюдаемый разлет галактик, и даже механизм образования всех наблюдаемых химических элементов. Но она не объясняет всего. В частности, она не объясняет образования галактик и их скоплений.
Одной гравитацией, притяжением частиц первичной материи друг к другу, этого не объяснишь. Если первичная материя расширялась, оставаясь однородной, гравитация могла бы только замедлить это расширение. Чтобы образовать сгустки материи, из которых родились звезды, галактики и их скопления, гравитация нуждается в исходной неоднородности — тогда она может крайне медленно, за чудовищное количество миллионолетий, уплотнить эти неоднородности, нарастить на них новые слои материи и образовать массивные тела. Лет тридцать назад, развивая стандартную теорию Биг Бэнга, астрофизик Гут высказал мысль, что на самых ранних стадиях расширения только что родившейся Вселенной это расширение происходило «экспоненциально», то есть с колоссальным ускорением. На этой стадии шар Вселенной раздувался невообразимо быстро: за миллиардные доли секунды он вырос от размеров атома до размеров футбольного мяча. При этом существовавшие внутри «Пра-Атома» микроскопические неоднородности (вызванные квантовыми свойствами материи на микроуровне) были чудовищно «раздуты», стали макроскопическими. Это «раздутие», или, по-английский, inflation, наградило теорию Гута ее названием — «инфляционная теория». Теория Гута объясняет нынешнюю неоднородную структуру Вселенной наличием уже в первичном «Пра-Атоме» исходных неоднородностей, которые в результате стремительного раздувания стали зародышами звезд и галактик.
Дальнейшая судьба Вселенной зависит от средней плотности материи в ней. Если эта плотность меньше некоторой критической величины, Вселенная будет расширяться бесконечно; если она больше этой величины, расширение — в отдаленном будущем сменится сжатием. Но сейчас нас интересует не будущее, а прошлое. Можно ли в него заглянуть? Можно ли убедиться, что все происходило именно так, как описывает инфляционная теория? Оказывается, можно. Теория предсказывает, в частности, что гигантская вспышка, сопровождавшая Биг Бэнг, породила излучение, которое до сих пор заполняет Вселенную. Постепенно остывая, это первичное излучение должно сегодня иметь температуру около трех градусов по абсолютной шкале. Это предсказание было подтверждено в 1972 году космическим исследовательским комплексом КОБЕ. Более того — было установлено, что это излучение распределяется в пространстве не вполне однородно: оно обнаруживает крохотные неоднородности, которые, видимо, существовали в момент его испускания.
Инфляционная теория достаточно хорошо описывает наблюдаемую структуру Вселенной и объясняет, как эта структура возникла из первичных неоднородностей и как она будет развиваться. В ней недостает только объяснения причин самой инфляции. Но в самое последнее время, буквально в минувшем году, была предложена некая гипотеза, объясняющая и этот факт. Ее автор, астрофизик Андрей Линде из Стэнфорда, утверждает, что инфляция вообще вечна: в «Супервселенной» (совокупности всех возможных Вселенных, подобных нашей) идет непрерывный процесс вздутия и схлопывания своего рода «космических пузырей». Некоторые из них раздуваются до масштабов настоящих Вселенных; другие в силу неблагоприятных начальных условий достигают лишь «детских» размеров; третьи вообще схлопываются сразу — и этот, процесс идет повсеместно и безостановочно, не нуждаясь в «первопричине».
Не будем сейчас вдаваться в детали этой грандиозной научной картины мира; не станем обсуждать и те неожиданные трудности, на которые натолкнулась эта глобальная теория в последнее время, — последуем лучше за профессором Примаком и повторим его простой и «наивный» вопрос: что же это все означает? Каков «смысл» этой космогонической картины?
Сами термины «значение» и «смысл» немедленно возвращают нас в сферу человеческих представлений. Нет иного «смысла», чем тот, который осознается человеком, и нет иного «значения», чем значение того или иного факта для разных людей. Это МЫ наделяем значением и смыслом «сырые» факты и данные наблюдений, и МЫ же связываем их с другими нашими представлениями в некое общее «объяснение» мира.
Самые общие такие представления издавна получили название мифов. У слова этого множество толкований: мифом называют и сами представления, и рассказ о них, и ритуал такого рассказывания (или воспроизведения рассказа в форме обряда или игры). Но в основе всех этих толкований лежит понятие мифа как связного объяснения устройства мира, его важнейших закономерностей. Всякая известная антропологам культура имеет свои мифы, и это не удивительно: человек изначально нуждается в понимании (а стало быть, и в объяснении) окружающего мира — хотя бы для того, чтобы выжить в нем. Еще Платон говорил, что ответом на вопрос «Что это значит?» является миф.
Мифы складываются в систему. Есть миф о происхождении человека; есть миф о «приручении» огня или животных; и есть, разумеется, самый первый и исходный миф о происхождении мира, Вселенной, всего сущего, миф космогонический. Он тоже имеется у всех древних народов и первобытных племен. Да и как же ему не быть? Ведь он, можно сказать, основа всего. Наш иудео-христианский миф знаком нам из Библии, из книги Берешит — в нем заодно просматриваются и следы аналогичных мифов других народов Ближнего Востока; из школы мы знаем о космогоническом мифе древних греков; многие, наверное, читали пересказы мифов других племен и народов. Все мифы всегда играли одну и ту же роль — они объясняли данному коллективу и его отдельным членам, как возникла и устроена Вселенная, чем или кем она управляется, по каким правилам существует. И это давало человеку сознание своего места в таком космическом распорядке вещей, придавало осмысленность его крошечной судьбе, устраняло ужас, порождаемый мыслью о случайности и хаотичности существования. Недаром само слово «космос» по-гречески означает «порядок».
