Достоверность саг в отношении отдельных элементов, конкретных фактов и дат важна для историка. Но эта книга задумана так, что автору важнее всего понять и представить себе – сквозь содержание исторической памяти скандинавов по поводу людей и событий эпохи викингов – нравственный и физический облик человека того времени и общей обстановки, в которой проходила его жизнь. Как, что, кого, каким образом, почему саги отражают, закрепляют, фиксируют в народном сознании, какие черты образа жизни, институтов, менталитета, отдельных личностей эпохи викингов, да и самой этой эпохи остаются в исторической памяти скандинавов? На эти вопросы саги вполне позволяют дать убедительный ответ.
Содержание саг, складываясь из устной традиции и работы составителей письменных текстов, создавалось на протяжении многих столетий – с VIII–IХ и по ХIII – ХIV вв. Такое длительное бытование саг в качестве одного из центральных элементов скандинавской духовной культуры позволяет оперировать сравнительным материалом на протяжении почти всего этого периода, т. е. рассматривать его в целом, в системе, выделяя принципиально значимые типологические черты, свойственные цивилизации именно этого региона.
Нельзя не порадоваться и необыкновенной географической широте, свойственной исландским сагам. Они содержат в разной мере обильные сведения по Исландии, Норвегии и Швеции, в меньшей мере по Дании; они «заглядывают» на острова Северной Атлантики, в Англию и Ирландию, на Русь и в Византию, во Францию и в Палестину, к финнам, западным славянам и прибалтам. Включая множество сведений по всему скандинавскому сообществу, рисуя жизнь скандинавов в регионально-типологическом единстве (что, отметим, отразилось в отношении к сагам всех скандинавов), саги в то же время обнаруживают обширные международные связи этого региона, которые именно в эпоху викингов позволили людям далекого Севера войти в общеевропейское средневековое сообщество.
Конечно, особенности жизни в Исландии и Норвегии не вполне допустимо считать общескандинавскими. Поэтому автор привлекает материалы, относящиеся к другим странам региона. Благодаря всему их комплексу удается получить общерегиональную картину, в которой различия обстоятельств и уровней развития отдельных стран и областей уступают по значимости этой общей картине; и это корректно, во всяком случае в отношении изучаемой эпохи.
Изобразительные особенности саг
Стоит сказать несколько слов об особенностях саг как литературных произведений. Прежде всего, и это, наверное, главная их черта, саги очень динамичны. Они строятся почти исключительно на действии, а поскольку их действия в основном состоят из схваток, побоищ, судебных разборок и не всегда мирных пиров, то – я здесь повторюсь – многие саги можно назвать «средневековым триллером». Диалоги там редки и вряд ли достоверны, что понятно: ведь устной памяти их невозможно сохранить неприкосновенными в течение столетий.
Герои саг были немногословными, но очень ценили беседу. Нередко сватовство решалось в результате того, что молодые люди, ранее не знавшие друг друга, между собой «разговаривали весь день» или в течение нескольких часов. Если супруги живут мирно, но между ними нет любви, сага замечает: «Они мало разговаривают друг с другом». Разговор, договоренность, умение убедительно, толково говорить высоко ценились во время судебных разбирательств, дипломатических переговоров и в частной жизни людей. Имеющиеся диалоги, пусть и вставленные в сагу одним из рассказчиков или авторов-компиляторов, дают представление о культуре речи скандинава: речи то любезной, то язвительной, обычно краткой, очень точной, выразительной и откровенной. Речевая этикетность в сагах закрепляется и дополняется некоторыми ментальными клише, очевидными при описании героев сказания или битвы. Скорее всего, эти свойства сформировались в период устного бытования саг.
Саги построены в конечном счете по единому стереотипу. Это прежде всего обстоятельные, неспешные повествования о том, «как оно было»; их ритм подчиняет читателя. Рассказ об эпизоде, судьбе человека или нескольких поколений одного рода в обязательном порядке включает описание как событий, так и персонажей. Характеристики персонажей, особенно когда сага рисует образ некоего лица, «складываются» из происхождения, внешности, воспитания, характера и привычек данного персонажа; после такой характеристики действия героя саги выглядят вполне логичными, они соответствуют его образу. Характерно, что саги ничего не говорят об обстоятельствах рождения даже главных героев, но почти обязательно – об обстоятельствах их смерти.
Пейзаж не играет в сагах самостоятельной роли, он описывается, точнее, упоминается только по мере надобности для развития сюжета: например, далеко ли ехали (или придется ехать) и какие препятствия преодолели (или предстоит преодолеть) персонажам саги. В «Саге о Фритьофе Смелом» (гл. ХIII) имеется эпизод, который включает описание красот местной природы и приглашение, обращенное к видному гостю, – поехать в лес и «полюбоваться прекрасными местами». Этот эпизод уникален в своем роде и, скорее всего, является позднейшей вставкой.
О чувствах героев почти никогда специально не говорится, и судить об их переживаниях обычно приходится только на основании скупых диалогов, но более всего – действий, которые они совершают. В той же (поздней) «Саге о Фритьофе» взаимная симпатия дочери малого короля Ингеборг и Фритьофа отражена в следующем диалоге. «Ингеборг сказала ему. – У тебя хорошее золотое кольцо. Он ответил. – Верно это». И все ясно обоим! О перипетиях любви – между мужчиной и женщиной, супружеской, братской, родительской, между друзьями, воспитателем и воспитанником – саги говорят немногословно, но не так мало, как принято считать. А некоторые саги включают эпизоды и даже целые повествования, достойные стать основой любовного романа.
Интересен язык саг. Эти рассказы велись и чаще всего записывались на разговорном народном языке, типологически удивительно сходном со сказами крестьянства Русского Севера. Это обстоятельство учтено большинством наших отечественных переводчиков саг с древнеисландского на русский язык.
Конечно, такая особенность формирования саг, как длительное бытование в устной форме до записи, и дает возможность (наряду с известной консервативностью скандинавской общественной динамики в Средние века) выделять и рассматривать в контексте единого протяженного времени период с начала эпохи викингов и до второй половины ХIII в.
Первые публикации саг в России предпринимались еще к XIX в., но основной массив переводов последовал с XX в. Издание «Саги о Вёлсунгах» Б.И. Ярхо (1935) стало своего рода эталоном перевода на русский язык разговорного языка саг. Интерес отечественных ученых и читающей публики к сагам особенно расширился с середины прошлого века и резюмировался в складывании отечественной школы саговедов. Она возникла как школа скандинавистов-филологов, основное внимание которых привлекали саги как литературные произведения.
Основатель школы отечественных саговедов, крупнейший филолог-германист петербуржец М.И. Стеблин-Каменский, глубокий знаток скандинавских языков, издал первый комментированный сборник современных переводов исландских саг, куда вошли четыре крупных сказания, из числа наиболее интересных и содержательных родовых саг (ИС 1, 1956): «Сага о Гуннлауге Змеином Языке», «Сага об Эгиле», «Сага о людях из Лаксдаля» (в настоящее время принято давать перевод названия местности: «Лососья Долина») и «Сага о Ньяле». Вскоре под его же редакцией вышла еще одна подборка исландских саг (в ИСИЭ, 1973), а также нескольких прядей; и здесь же снова опубликована самая сильная и содержательная исландская родовая сага – «Сага о Ньяле», которая, как и некоторые другие саги, затем вводилась и в последующие сборники переводов саг. Вскоре под редакцией М.И. Стеблина-Каменского и с участием А.Я. Гуревича вышла «Сага о Греттире» (1976), столь же обширная, как саги о Ньяле и Эгиле; и почти одновременно увидело свет замечательное произведение Снорри Стурлусона «Круг Земной» (КЗ, 1980).
В двух последних изданиях деятельно участвовала О.А. Смирницкая, глава московских, а ныне российских саговедов-филологов. Чуть позднее под руководством О.А. Смирницкой выходит перевод «Саги о Сверрире» (1988) и несколько подборок переводов других саг. Прежде всего, это книга «Корни Иггдрасиля» (КИ, 1997), где наряду с сагами помещены мифологические (в переводе В. Тихомирова) и героические (в переводе В. Тихомирова, И.М. Дьяконова и Б. Ярхо) песни и некоторые стихи поэтов-скальдов (в переводе С. Петрова и О. Смирницкой). Самостоятельную ценность представляет помещенная там статья О.А. Смирницкой, сочетающая литературный и исторический подход к публикуемым материалам. Почти одновременно вышел подготовленный ею же двухтомник «Исландские саги» (ИС. 1999/1, 2). А в переводах и с комментариями Е.А. Гуревич увидели свет «Пряди об исландцах» (КИ) и некоторые другие пряди.
