Впрочем, не только славяне «помогли» Гюнтеру стать неугодным Рейху. Он имел несчастье исследовать родословные древа лидеров Рейха (надеясь найти там расовую чистоту), а также обмолвился о неполноценности внебрачных детей, и лучше б он этого не делал! Арийское родословие лидеров оказалось сомнительным, а упоминание о внебрачных детях рассердило бывшего друга Гиммлера — он как раз проводил активную политику внебрачного воспроизводства белокурых бестий от настоящих арийских самцов настоящими арийскими самками. После этих оплошностей имя Ганса Гюнтера было прочно забыто в Рейхе, а его евгенические и расовые идеи взял на вооружение Гиммлер — теперь это были его собственные идеи, без упоминания автора. Расовый отбор Гиммлер понимал не только как сегрегацию, но и как очищение арийской крови от еврейской примеси. Генрих Гиммлер был антисемитом. Гюнтер был выкинут из жизни Рейха, зато Дарре и Розенберг сделали прекрасную карьеру.
Именно Альфреду Розенбергу идеология Рейха обязана тщательно проработанным еврейским вопросом. Даже сам фюрер до знакомства с Альфредом стеснялся признаваться в своем антисемитизме. Однако после тесного общения в начале 20-х годов Гитлер изжил этот недостаток. Теперь он легко обещал единомышленникам выжечь евреев по всей немецкой земле, пройтись по ней огнем и мечом. Рассуждая о светлом немецком будущем, он обещал: «Тогда жидов будут вешать одного за другим, и они будут болтаться на перекладинах до тех пор, пока не провоняют, — сулил он жителям Мюнхена, но перспектива была шире, — аналогичная процедура последует и в других городах, пока Германия не очистится от последнего еврея».
А ведь до дружбы с Альфредом Адольф старался заменить слово «жид» каким-нибудь более пристойным эвфемизмом! Кто ж этот Альфред Розенберг, откуда он взялся и чем так привлек национал-социалиста Гитлера? Альфред Розенберг был русским немцем, то есть выходцем из остзейской провинции, пережившим кошмар русской революции и чудом спасшимся из большевистской России. Одним словом — наш земляк. Этот земляк по некоторым сведениям и привез из красной России чудесный документ — Протоколы Сионских мудрецов. История создания этого антисемитского сочинения покрыта мраком.
Впервые эти «Протоколы» опубликовал еще до первой русской революции Сергей Нилус в качестве приложения к сочинению о масонах «Великое в малом». Он был твердо убежден, что протоколы подлинные и являются стенограммой первого конгресса сионистов, состоявшегося в 1897 году в Базеле. Иными словами, что это программа для завоевания мирового господства, разработанная евреями и задокументированная с их слов. «Протокольные» сионисты говорили следующее: «Каждый человек стремится к власти, каждому хотелось бы сделаться диктатором, если бы только он мог, но при этом редкий не был бы готов жертвовать благами всех ради достижения благ своих. Что сдерживало хищных животных, которых зовут людьми? Что ими руководило до сего времени? В начале общественного строя они подчинились грубой и слепой силе, потом закону, который есть та же сила, только замаскированная».
Отсюда делался такой вывод: право в силе, а политическая свобода всего лишь идея, но не факт. И давался такой совет: «Эту идею надо уметь применять, когда является нужным идейной приманкой привлечь народные массы к своей партии, если таковая задумала сломить другую, у власти находящуюся. Задача эта облегчается, если противник сам заразится идеей свободы, так называемым либерализмом, и ради идеи поступится своей мощью».
Если политическая свобода — иллюзия, то в чем же настоящая сила?
Что прокладывает дорогу к власти над другими людьми?
Ответ не заставлял ожидать: золото. «Было время, — гласил текст, — правила вера. Идея свободы неосуществима, потому что никто не умеет пользоваться ею в меру. Стоит только народ на некоторое время предоставить самоуправлению, как оно превращается в распущенность. С этого момента возникают междоусобицы, скоро переходящие в социальные битвы, в которых государства горят, и значение их превращается в пепел. Истощается ли государство в собственных конвульсиях, или же внутренние распри отдают его во власть внешним врагам, во всяком случае, оно может считаться безвозвратно погибшим: оно в нашей власти. Деспотизм капитала, который весь в наших руках, протягивает ему соломинку, за которую государству приходится держаться поневоле, в противном случае оно катится в пропасть».
Предложив эту соломку, мировое еврейство получит реальную власть, которая «при современном шатании всех властей будет необоримее всякой другой, потому что она будет незримой до тех пор, пока не укрепится настолько, что ее уже никакая хитрость не подточит. Из временного зла, которое мы вынуждены теперь совершать, произойдет добро непоколебимого правления, которое восстановит правильный ход механизма народного бытия, нарушенного либерализмом. Результат оправдывает средства».
Однако эта хорошая власть на деле окажется хорошей только для самих евреев: они прекратят войны между государствами и создадут своего рода диктатуру, заменив «…ужасы войны менее заметными и более целесообразными казнями, которыми надобно поддерживать террор, располагающий к слепому послушанию. Справедливая, но неумолимая строгость есть величайший фактор государственной силы: не только ради выгоды, но и во имя долга, ради победы, нам надо держаться программ насилия и лицемерия. Доктрина расчета настолько же сильна, насколько средства, ею употребляемые». И на самом деле этот путь к власти уже давным-давно начался, на него человечество встало, впервые произнеся лозунг великой французской революции — свобода, равенство, братство. «Между тем эти слова были червяками, которые подтачивали благосостояние гоев, уничтожая всюду мир, спокойствие, солидарность, разрушая все основы их государств… Абстракция свободы дала возможность убедить толпу, что правительство не что иное, как управляющий собственника страны — народа, и что его можно сменять, как изношенные перчатки. Сменяемость представителей народа отдавала их в наше распоряжение и как бы нашему назначению», — сообщали «Протоколы». А сами войны, которые в истории были средством регулирования интересов государств, перейдут из области открытого конфликта в экономическую. Тайное еврейское правительство будет помогать развивать экономику стран и выступать золотом на чьей-то стороне, таким образом сами евреи в войнах выступать не будут, а за их интересы станут сражаться связанные экономической поддержкой другие народы, «…тогда наши международные права сотрут народные в собственном смысле права и будут править народами так же, как гражданское право государств правит отношениями своих подданных между собою».
Особую роль в формировании общественного мнения будет играть пресса. «Роль прессы — указывать якобы необходимые требования, передавать жалобы народного голоса, выражать и создавать неудовольствия. В прессе выражается торжество свободоговорения». Однако пресса будет в руках того самого мирового еврейства, что уже на самом деле произошло. Еврейство не станет запрещать свободу слова, оно просто изменит финансовое положение печати, тогда выражающие недовольство издания вынуждены будут закрываться, поскольку деньги-то в руках евреев, а широкое распространение получат те газеты и журналы, которые будут уводить интересы народов от политики, давать им не стимул к размышлению, а стимул к развлечению. Так масса людей окажется выведенной из политики, это позволит легко удерживать власть. В парламентах, где должны обсуждаться законы и приниматься решения, будут действовать купленные деньгами говоруны, которые будут показывать, что существующая нееврейская власть — плохая и требует изменения. Эта роль «Протоколами» отводится, конечно, социалистам и коммунистам. Само собой начнутся суды, возрастет недовольство властью среди народа, и откроется легкий способ власть в государствах перехватить. Сама толпа сделает революцию и вверит власть в руки тех, кто станет ее правильно эксплуатировать. Для того чтобы эксплуатация выглядела как добытое кровью право распоряжаться своей судьбой, будет введена конституция: «Народы прикованы к тяжелому труду бедностью сильнее, чем их приковывало рабство и крепостное право: от них так или иначе могли освободиться, могли с ними считаться, а от нужды они не оторвутся. Мы включили в конституции такие права, которые для масс являются фиктивными, а не действительными правами. Все эти так называемые „права народа“ могут существовать только в идее, никогда на практике не осуществимой… Народ под нашим руководством уничтожил аристократию, которая была его естественной защитой и кормилицей ради собственных выгод, неразрывно связанных с народным благосостоянием. Теперь же, с уничтожением аристократии, он попал под гнет кулачества разжившихся пройдох, насевших на рабочих безжалостным ярмом». Конституция только закрепит единственное право народа — подчиняться тем, у кого есть капитал. «Мы явимся якобы спасителями рабочего от этого гнета, когда предложим ему вступать в ряды нашего войска — социалистов, анархистов, коммунаров, которым мы всегда оказываем поддержку из якобы братского правила общечеловеческой солидарности нашего социального масонства. Аристократия, пользовавшаяся по праву трудом рабочих, была заинтересована в том, чтобы рабочие были сыты, здоровы и крепки. Мы же заинтересованы в обратном — в вырождении гоев. Наша власть — в хроническом недоедании и слабости рабочего, потому что он не найдет ни сил, ни энергии для противодействия ей. Голод создает права капитала на рабочего вернее, чем аристократии давала это право законная Царская власть».
