в) обучаются строительным специальностям: плотники, столяры, штукатуры, маляры, каменщики, бетонщики и др., согласно решений горкома и горисполкома, – 4000 чел. (обучение проходит на выполнении конкретных работ в система городского хозяйства: восстановление водопровода, зданий, ремонт госпиталей, строительство бомбо- и газоубежищ и т. п.);
г) на огородных работах и строительстве оборонительных рубежей – 1000 чел.
Таким образом, весь работоспособный состав учащихся ремесленных училищ, железнодорожных училищ и школ ФЗО в количестве 13 тыс. чел. по его фактическому состоянию на сегодняшний день размещен по вышеуказанным объектам работ.
Кроме того, Управление трудовых резервов имеет большое количество заявок от предприятий города на откомандирование в распоряжение последних учащихся училищ и школ в количестве свыше 4500 чел.
В связи с предполагаемой эвакуацией учащихся ремесленных училищ и школ ФЗО считаю необходимым доложить вам о вышеизложенном.
Начальник Ленинградского управления трудовых резервов
Лаврентьев
900 героических дней. Сб. документов и материалов о героической борьбе трудящихся Ленинграда в 1941–1944 гг. М.; Л., 1966. С. 166–167.
Из воспоминаний В. Д. Гончаровой
…К весне я поступила в ремесленное училище и пошла навестить сестру, которая жила на Кировском проспекте. У нее был мальчик Ваня, 1934 года рождения. Я осталась у них переночевать. Мы с сестрой легли на одну небольшую кровать – я у стены, она с краю. Вдруг ночью меня будит племянник и говорит: «Зиночка, мама умерла». Она, как лежала с краю, так и осталась лежать в таком положении, пока не пришла свекровь. Мы отвезли сестру на Серафимовское кладбище.
Мое училище находилось на проспекте Энгельса. Меня поселили в общежитие, там я немного поправилась. В училище меня посадили за шлифовальный станок, я выучилась точить инструменты. Когда мне было 15 лет, наш завод перевели на выполнение заказов действующей армии. После термической обработки я точила штыки. Меня признали участником Великой Отечественной войны.
В блокаду я выжила только за счет училища. Утром все группы завтракали в столовой и ехали на завод, там мы работали четыре часа, а потом возвращались в училище. Во второй половине дня мы проходили теорию. Так как я была одна, мне давали талоны на щи из хряпы, то есть из темной капусты. Позже стали давать молоко. Вечером мне давали ужин.
Сытой я почувствовала себя еще очень не скоро, даже не в 1946 году.
Блокада Ленинграда. Народная книга памяти. М., 2014. С. 151.
Из воспоминаний К. В.Жиронкиной
…В марте я встала, а в июне уже пошла на работу на военный завод, мне еще не было 16-ти лет. Он назывался завод револьверных станков и автоматов. Там и сестра моя работала, и моя подружка. Мы делали снаряды. Меня поставили на фрезерный станок, на третью операцию. Снаряд весил 23–24 килограмма. А я маленькая, худенькая, бывало, чтобы снаряд поднять, сначала укладывала его на живот, потом вставала на цыпочки, на фрезерный станок ставила, потом заверну, проработаю, потом опять на живот и обратно. Норма за смену была 240 снарядов. Вся куртка на животе у меня была рваная. Сначала, конечно, было очень тяжело, а потом я их швыряла как картошку и делала тысячу снарядов за смену. Смена была 12 часов. Домой шли грязные, мыться было негде. В 1943 году меня наградили медалью «За оборону Ленинграда». На этом заводе я проработала семь с половиной лет. Тем, кто работал на заводе, хлеба давали 700 грамм, чтобы такую тяжелую физическую работу выполнять, силы были нужны. Чуть позже стали желудочникам давать белый хлеб.
Блокада Ленинграда. Народная книга памяти. М., 2014. С. 244.
Справка о нормах снабжения населения Ленинграда продовольственными товарами за период с 18 июля 1941 по 1 июля 1942 г.
900 героических дней. Сб. документов и материалов о героической борьбе трудящихся Ленинграда в 1941–1944 гг. М.; Л., 1966. С. 289.
Из воспоминаний 3. Ф. Григорьевой
…На поход в больницу у меня уходил целый день. Последний раз я была у мамы 17 мая 1942 года. Был теплый весенний день. Проходя мимо рынка у Фрунзенского универмага, я обменяла мамино обручальное кольцо на бутылку морса, ведь надо было хоть раз принести маме что-нибудь. В больнице меня уже знали в лицо. Ко мне вышла сестра, посадила меня на скамейку и сказала, что мама недавно умерла. Она оставила мне записку и кусочек хлеба. Я сильно плакала, просила разрешения похоронить ее на Серафимовском кладбище. Рассказала, как мы хоронили в январе папу, говорила, что знаю, как это нужно делать. Мне отказали, сославшись на мой возраст. Мне сообщили, что все трупы они увозят в Московский район на кирпичный завод и там сжигают.
В записке мама писала, чтобы я с Геной пошла в детский дом, что она написала письмо своей сестре Гагариной Марии Александровне с просьбой разыскать нас и взять на воспитание взамен двух сыновей, погибших в 1938 году во время ее ареста. Я показала мамино письмо женщинам, которые жили в квартирах на нашей лестнице. Они сказали мне, что кирпичный завод находится почти напротив нашего дома.
Я решила посмотреть, как происходит сжигание трупов. Скажу откровенно, что более жестокого зрелища я в своей жизни не видела. Прошло уже более 50 лет, а в зрительной памяти сохранились даже мелочи. Деревянный забор почти полностью разобрали на дрова, поэтому подойти к печам можно было довольно близко. Во дворе завода стояла вереница машин струпами, они ждали разгрузки. Рабочие укладывали покойников на транспортер, включали машины, и трупы падали в печь. Создавалось впечатление, что они шевелят руками и ногами и таким образом противятся сжиганию. Я простояла в остолбенении несколько минут и пошла домой. Такое у меня было прощание с мамой.
Блокада Ленинграда. Народная книга памяти. М., 2014. С. 164.
Из воспоминаний главного садовода Летнего и Михайловского садов П. К. Лобанова
…Весной 1942 года начали производить очистку дворов и улиц. 10 апреля директор Летнего сада Н. Я. Крылов предложил мне восстановить разрушенный сад Дворца пионеров и подготовить его к гуляниям и проведению спектаклей. Я согласился. Утром следующего дня я отправился в сад Дворца пионеров и увидел, что в него попало несколько бомб, разбито и поломано много деревьев и кустарников. Большой летний круглый театр был разрушен, на его месте находилась огромная воронка. В саду стояли снятые с Аничкова моста две скульптуры коней со всадниками.
Работы по восстановлению надо было выполнять спешно. Я тут же набросал в блокноте план восстановления. Вскоре из дворца вышла комиссия по восстановлению сада в составе зампредседателя Ленгорсовета тов. Федоровой Е.Т., замначальника Культурно-просветительного управления тов. Рачинского П. И., директора Дворца пионеров Штейнгарда H. Н. и директора Летнего сада Крылова Н.Я. Комиссия одобрила и утвердила составленный мною план.
Разбитый театр был разобран на топливо для будущего ресторана, а в воронку собран весь валявшийся в саду мусор, и сверху разбита клумба. Эта клумба существует и по сей день, она находится напротив буфета. Затем были убраны поломанные и разбитые деревья и кусты, залечены и приведены в порядок оставшиеся. Мы привели в порядок садовые дорожки, выровняли и засеяли травой газоны, устроили и засадили цветами клумбы. Скульптуры коней Клодта обмазаны тавотом, зашиты досками и спущены в специально вырытые ниши, а затем засыпаны землей. Когда сверху взошла трава, эти укрытия выглядели как естественные курганы, так что гуляющие в саду и не подозревали, что в них скрыты скульптуры.
Работы по восстановлению сада проводились военными под моим руководством. Работали дружно, стремясь к поставленной цели – восстановлению сада отдыха. Садовые постройки восстанавливали учащиеся ремесленных училищ под руководством директора сада Барского. Из-за обстрелов работы прекращались по нескольку раз в день, но сад был готов к открытию к назначенному сроку. За успешное проведение работ всем участникам подготовки сада в приказе управления по делам искусства Исполкома Ленгорсовета от 20 июня 1942 года была объявлена благодарность.
В начале лета 1942 года воинские части вывели из Летнего сада. И в Летнем и Михайловском садах работникам учреждений было разрешено сажать овощи. Трудно было совладать с огородниками: хотя им и были отведены места для посадок, они самовольно лезли копать где попало, портя при этом корни деревьев и кустов. Народ был голодный, злой и на всякие замечания чуть не каждый раз угрожали лопатой. Круглую клумбу на главной аллее Летнего сада вблизи памятника Крылову засеяли овощами: в середине клумбы – три кочана капусты, далее несколько рядов свеклы и окаймление бордюром из моркови. В сентябре и октябре 1942 года в сады приходили рабочие табачной фабрики им. Урицкого, собирали листья и увозили их на фабрику для того, чтобы добавить в смесь с табаком.
