Ведь именно Игорь, а не варяг-находник Рюрик и не узурпатор Олег был родоначальником династии, правившей на протяжении столетий в Русской земле.
Исходя из вышеизложенного, легко, даже сам собой, напрашивается вывод о том, что Игорь местный, киевский. Возможно, даже славянин. Именно поэтому Олег и выдает за него свою дочь, дожидаясь, пока тот подрастет. Этим узурпатор скрепляет союз с местной элитой, в основе которого лежит предательство, замешанное на крови легендарного киевского князя Осколда.
Более надежных отношений, чем через родство, представить себе трудно. Особенно если Олег и сам был женат на дочери новгородского владыки Гостомысла. Это первый шаг к сближению.
Кстати, как свидетельствует Татищев, у полян есть обычай, по которому «невесту к жениху приводят. Имели же каждый народ обычаи свои, закон от предания отцов своих хранили. А поляне имели обычай тих, кроток, почтение к снохам и мачехам, и снохи ко свекрам и деверем. Брачный обычай был у них: не ходил жених по невесту, но по договору приводили невесту к жениху к вечеру, а наутро приносили приданое».
Так что Олег действует вполне в традициях полян, подчеркнуто демонстрируя уважение к их обычаям.
Так, на крови невинно убиенного «блаженного Осколда» (В.Н. Татищев) был заключен союз нового киевского князя с одной из самых влиятельных славяно-русских семей или кланов (с каким именно точно, сейчас не возьмется сказать никто, важно, что из местных), а венцом этого союза становился потенциальный брак дочери Вещего Олега Ольги и молодого представителя киевской знати Игоря. Но это в будущем, пока еще они оба довольно малы для такого шага. Главное, что договор о намерениях заключен и договаривающиеся стороны ударили по рукам, дав друг другу взаимные клятвы.
В итоге все оставались довольны, потому что каждый получал свое. Олегу важно было закрепиться в Киеве, вот он и породнился с местной элитой и получил возможность для создания династии и обеспечивал себе серьезную поддержку среди местного населения. Представители же киевской знати получали прямой доступ к власти и роднились с самим князем напрямую. Взаимная выгода получалась полнейшая. И никакой Рюрик здесь абсолютно ни при чем.
Причем более выгодного брака для дочери Олегу сейчас было не сыскать. При его образе жизни, бьющей ключом, полной походов, боев и приключений, лучшей возможности не найти, поскольку теперь в Киеве за дочкой приглядят и одну не оставят.
У новоявленного киевского князя имелись вполне имперские замашки, и сейчас он очутился на том месте, где было удобно и, главное, возможно их реализовать. И даже создать свою династию. Вот это действительно важный момент. Более детально мы рассматривали этот вопрос в предыдущей книге, поэтому возвращаться не будем.
Но раз уж так получается, что мы детально рассмотрели и раскритиковали представленные нам летописью варианты, то давайте и сами выскажем свои предположения о том, что и как могло произойти. Тем более что оно более вероятно и возможно больше приближено к реалиям.
В Иоакимовской летописи мы черным по белому читаем: «Осколд предан киевляны и убиен бысть».
Вот это уже похоже на правду. Вот от этого мы и будем отталкиваться.
В эту эпоху, да, честно говоря, и много позже, никто не возражал против убийства как такового. Для русов это был вообще старый добрый обычай.
Политическое убийство, ибо никак иначе то, что произошло, назвать нельзя, считалось у них вполне допустимым средством для достижения своей цели. Главное, чтобы выполнено оно было грамотно и толково. Как сейчас говорят – чисто. Бывали случаи, когда одно такое убийство помогало избежать множества смертей и кровопролитных войн. Убийство Осколда можно смело отнести к их числу. Так что ярого отторжения в те времена поступок Олега, возможно, и не вызывал, тем более что, когда все закончилось, убийца обошелся со своей жертвой вполне достойно, как бы соблюдая некие законы справедливости. Если о них здесь вообще можно говорить.
Итак, Олег со своим довольно большим войском подступает к Киеву. А в войске у него варяги, чудь, словены, меря, весь, кривичи. Армия немалая, сила сильная. Тут и не захочешь, а поневоле начнешь считаться. Нападать Олег не торопится, он уже завел в самом Киеве друзей-союзников среди людей, близких к Осколду. Это те, кому киевский князь доверяет безоговорочно. План разработан, условия оговорены, и он уже запущен в действие.
Войска все ближе друг к другу, но лить кровь никто не хочет. Тем более что есть шанс договориться миром.
В «Киевском синопсисе» на этот счет есть конкретная информация – «и вызва лестию к себе на стан из града Осколда и Дира, аки беседы ради приятельския».
Олег даже вроде как первый делает шаг к переговорам, он готов встретиться с Осколдом и поговорить. Это разговор двух вождей между собой, он такой в их жизни не первый и не последний. Осколд сам не раз такие вел. Именно поэтому он осторожен и недоверчив, он много на своем веку воевал, знает, что может случиться. Вот здесь Олегу и нужны друзья из ближнего окружения киевского князя. После принятия Осколдом христианства и желания князя крестить страну многие из его приближенных встали на путь заговора. Изменить ничего было уже нельзя, да и было поздно давать задний ход. Смерть одного человека казалась им вполне приемлемой ценой за сохранение старых традиций и старой веры. Теперь Олег ждал помощи от них. Эти люди должны были убедить Осколда в том, что Олегу можно доверять, что он человек чести, человек слова и с ним можно смело встретиться один на один и без оружия. Тем более что кто-то из них готов был киевского князя на эту встречу сопровождать. Таких людей много быть не может, это только очень ближний к правителю круг и к тому же очень и очень влиятельный. Вот им-то, на свою беду, Осколд и доверился. Не мог не довериться, раз люди эти были все насквозь проверенные и уважаемые. Не мог князь подумать о том, что именно новая вера и сведет его в могилу.
В городе у Осколда по-прежнему хватало сторонников, не все киевляне были готовы к смене князя, да и дружина по большей части не была в этот заговор вовлечена, это наверняка. Осколда любили. Именно поэтому нужно было выманить киевского князя за городские ворота, чтобы никакая случайность не могла помешать заранее спланированному убийству. В таких делах мелочей быть не может. Осечки быть не должно. Второй попытки никто не даст. При первом же подозрении, а уж тем более неудаче, Осколд ответит сам, и ответит стремительно и страшно, в этом сомнения не было.
Итак, Осколд выезжает, доверившись слову Олега, за городские стены, без оружия, с небольшой группой доверенных лиц, большая часть из которых изменники. Правда, он об этом узнает уже слишком поздно. Князь едет на переговоры, а его поджидает западня. Олег уже высадил часть своей дружины на берег, заранее обговорив тайный план действий. Возможно, что до Олега Осколд так и не добрался, а погиб раньше, напоровшись на засаду. Возможно, что он был убит не один, а с ним вместе пали и те, кто был верен ему до конца.
А может, действительно он успел встретиться с Олегом, понять, что его предали, и даже взглянуть в глаза своим убийцам.
После того как Осколд был убит воинами Олега, узурпатор захватил единоличную власть и вокняжился в Киеве при полной покорности и лояльности киевлян.
Случилось это в том же 882 году.
Расположение Киева показалось Олегу весьма удобным, и он перебрался туда с дружиной. А затем провозгласил: «Да будет это мать городов русских».
Таким образом, Вещий Олег стал первым, кому удалось объединить северный и южный центры восточных славян. Можно сказать, что он уже создал небольшую империю. Именно по этой причине Олега иногда считают основателем древнерусской державы. Хотя напомним, что государство уже существовало и до него. Дир и Осколд фактически оформили это самое государство, его форму и статус много лет назад. Олег же только объединил под одной рукой север и юг.
Утвердившись в Киеве, Вещий повел себя вполне разумно и порядочно. Убиенного им Аскольда «отнесли на гору и погребли Аскольда на горе, которая называется ныне Угорской, где теперь Ольмин двор; на той могиле Ольма поставил церковь Святого Николы». Те почести, которые узурпатор мог оказать своему недавнему противнику посмертно, он оказал. Простых киевлян хоть это могло порадовать, ибо князя своего, так долго и успешно правившего здесь, они любили.
Несмотря на убийство князя-христианина Осколда-Николая, которым окончилась политическая борьба севера против юга, гонений на многочисленную христианскую общину в Киеве при Олеге не было. Нагнетать обстановку в побежденном городе не имело смысла, да и к самой вере, как таковой, Олег, как и большинство его современников-единоверцев, относился весьма терпимо. Не это его сейчас волновало.
Исходя из своих больших аппетитов, или, если хотите, амбиций, а не только в силу деятельности натуры, Олег продолжает действовать энергично, расширяя границы своего новообразованного государства.
