В XIV веке инквизиторы стали прибегать к услугам так называемых квалификаторов, которые осуществляли «юридическую поддержку». Как правило, они тоже были церковниками и следили за тем, чтобы судебное производство инквизиции не противоречило по сути существовавшим гражданским законам. Они же помогали в случае затруднения с поиском необходимых церковных актов, уставов, булл и декретов. Как правило, при ознакомлении «юрисконсульта» с делом обвиняемого оригиналы документов никогда не предоставлялись, а изготовлялись специальные копии, из которых были со всем тщанием изъяты имена еретика, доносчика, свидетеля и всех сопутствующих конкретных «географических» деталей.
Содержали обвиняемых очень часто в епископской тюрьме, однако с течением времени инквизиция стала строить свои здания судов – чтобы быть совершенно уверенными в надёжности охраны узника.
Судебный процесс «обставляли» – прежде всего внешне – в соответствии с существующим гражданским законодательством. К примеру, на суде обязательно был обвинитель (прокурор), также из монашеской среды.
На пытках и во время допросов всегда присутствовал врач, который следил за тем, чтобы обвиняемый или обвиняемая не скончались раньше времени, а также проводил осмотр тела в поисках «ведьминых» отметин или по другой медицинской причине. Ну и, конечно, приговор приводил в исполнение палач.
В карательном приговоре инквизиторы имели прямую материальную заинтересованность. Если первые инквизиторы действовали исключительно из идеологических побуждений, то вскоре им уже полагалось вознаграждение в виде конфискованного имущества. Историки Церкви особо отмечают, что инквизиция никогда не располагала вкладами, пожертвованиями или иными средствами, кроме материальных поступлений в результате собственной деятельности. Тем самым жестокость «Мировой руки» подпитывалась необходимостью зарабатывать на хлеб насущный, а террор был направлен не только на членов гражданского общества, но и на самих себя.
Сохранились документы – своеобразные учебники инквизиторов, один из которых написан Бернаром Ги, свирепствовавшим, в частности, в Лангедоке. Его часто цитируют, поскольку это – квинтэссенция поведения инквизитора, который должен быть «деятелен и энергичен в своём рвении к истинной вере, в деле спасения душ и истребления ереси», активен физически и никогда не поддаваться лени. При этом инквизитор никогда не должен гневаться, а, напротив, всегда обязан сохранять спокойствие. Как истинный служитель Церкви инквизитор не должен бояться смерти, а потому не подобает ему отступать перед лишениями и грозящими ему опасностями и напастями, однако самоубийство – великий грех, а потому не стоит самому искать приключений и безрассудно стремиться навстречу опасностям. Нельзя поддаваться на уловки мирян и склоняться на сторону пришедшего, не выслушав других свидетелей. Рассудительность – одно из основных качеств, которые необходимы инквизитору, поскольку ему часто приходится оказываться в ситуациях, в которых кажущееся на первый взгляд невероятным оказывается впоследствии истиной. А потому инквизитор должен внимательно расследовать дело, не задумываясь о впечатлении, которое он произведёт на окружающих, и не ища любви и популярности. Не стоит ему и быть неоправданно жестоким и бесчувственным, отказывая в отсрочках и в смягчении наказания, не имея на то особых оснований. Он всегда должен в первую очередь думать о своём деле.
Бернар Ги даёт даже строгие указания о том, каким должно быть выражение лица инквизитора при вынесении приговора: «Когда он выносит смертный приговор, то выражение лица его должно свидетельствовать о сожалении, чтобы не казалось, что он действует под влиянием гнева и жестокости, но приговор его должен оставаться неизменным. Если он накладывает денежное наказание, то лицо его должно сохранять строгое выражение, чтобы не подумали, что он действует из алчности. Пусть в его взгляде проглядывают всегда любовь к правде и милосердие, чтобы не думали, что его решения вынесены под влиянием алчности или жестокости».
«Однако, – пишет И. Григулевич, – было бы ошибочным считать, что свою главную задачу инквизитор видел прежде всего в отправке еретика на костёр. Инквизитор в первую очередь добивался превращения еретика из «слуги дьявола» в «раба Господня». Инквизитор стремился вырвать у еретика раскаяние, отречение от еретических верований, заставить примириться с Церковью. Но чтобы такое превращение действительно произошло и не было бы очередным обманом лукавого, обвиняемый должен был, в доказательство искренности своего раскаяния, выдать своих единоверцев и их друзей и сообщников».
Соотношение веры и неверия – вот основной вопрос инквизиции. Было бы неверно говорить исключительно о корыстных целях представителей католической церкви, которые стремились к конфискации имущества обвиняемых. Скорее всего, многие из них действительно верили, что разоблачают ужасный пакт человека с дьяволом.
Основная задача инквизитора – не налагать наказания, а спасать души несчастных, направив их на путь спасения и подвергнув их наказаниям. Они были пастырями, которые пытались излечить (пусть и жестоко!) своих заблудших духовных детей.
В результате «разоблачения» человек осуждался и ему выносился приговор. Совсем не обязательно это была смертная казнь[42]. Было бы неправильно говорить о какой-то патологической жестокости инквизиторов. Они искренне верили, что делают всё во благо Церкви и Бога и мешают распространению ереси.
Другой вопрос, что ересь сама по себе была столь страшным преступлением, что очень часто её нельзя было «замолить» и «отработать» епитимьей. И тогда виновного ждал один путь – на костёр.
Чтобы определить главные принципы, которыми должна была руководствоваться инквизиция, в 1243 и 1244 годах в Нарбонне созвали большое собрание епископов Нарбонна, Арля и Экса. В результате были приняты установления – каноны, которые и стали уставом инквизиции.
Механизм действия инквизиции: процесс расследования, проведение пыток, суд, вынесение приговора, осуществление казни
Инквизиторов назначал папа или делегат апостольского престола. Сообщение об этом назначении немедленно посылалось королю. Тот, в свою очередь, издавал дополнительный королевский указ, который предписывал трибуналам всех тех городов, через которые должен был проехать инквизитор, оказывать ему всяческое содействие. В понятие «содействие» входило: предоставление помещений для проживания инквизитора и производства им расследования, обеспечение всем необходимым для жизни в данном городе или селении, арест людей, подозреваемых в ереси по указанию инквизитора, заточение их в тюрьму, указанную инквизитором, а также исполнение установленного наказания.
Трибуналы были передвижные и стационарные. Стационарные трибуналы находились в крупных городах, в «штаб-квартирах» инквизиции. Но принцип работы и передвижных, и стационарных судов был одинаков.
Передвижные трибуналы появлялись в небольших местечках или приходах, где был замечен «всплеск» ереси. К священнику в сопровождении свиты, в которую входили секретарь, два мирянина-помощника и иногда стражники, являлся монах, доминиканец или францисканец. Было бы ошибочным считать инквизиторов глупыми людьми или садистами. Они все были хорошо образованы (по меркам своего времени), чаще всего прекрасными ораторами и – самое главное – искренне верили в свою миссию.
По прибытии в город инквизитора к нему приходил комендант, который поступал в полное его распоряжение. Первым делом он приносил клятву исполнять все приказания инквизитора, направленные против еретиков, а также со всем тщанием производить их розыск и арест. В случае неповиновения комендант, как и другие должностные лица, мог быть не только отлучён от Церкви, но и на определённое время, до снятия с него анафемы, лишён занимаемого места.
За несколько дней до своего появления в городе инквизитор извещал духовные власти о назначении на какой-нибудь ближайший праздничный день «общего собрания», когда он мог обратиться к народу. Такие собрания проводились как в церкви, так и на соборной площади.
Прежде всего инквизитор читал проповедь, призывая заблудших вернуться в лоно Церкви и покаяться, а прочим жителям предписывал явиться к нему в течение шести или десяти дней и сообщить всё, что им известно о лицах, виновных или подозреваемых в ереси. Пришедшим на такое «собрание» сразу даровалось отпущение грехов на срок от двадцати до сорока дней (по усмотрению самого инквизитора).
В случае недонесения на еретиков жителям угрожали отлучением.
Также объявлялось, что люди, виновные в ереси и явившиеся добровольно до окончания объявленного срока от двадцати до сорока дней (по некоторым источникам – от пятнадцати до тридцати), получат отпущение и будут подвергнуты лишь лёгкому церковному наказанию. Закон о такой «милости» был принят в 1235 году.
