9. ПОКА ЦАРЕВИЧ БЫЛ В ПЕЛЕНКАХ…
Долгожданное рождение наследника было праздником и для родителей, и для всего государства. Василий III не знал как выразить переполнявшую его радость. Раздавал милостыню, делал богатые вклады в монастыри, велел изготовить драгоценные раки для мощей свв. чудотворцев митрополитов Петра и Алексия — для одного золотую, для другого серебряную. Амнистировал многих преступников, простил изменников Мстиславского и Шуйских, вернул ко двору опальных Горбатого, Плещеева, Морозова, Ляцкого, Шигону. Как было принято, новорожденный получил собственный штат придворных и прислуги. «Мамкой» княжича стала боярыня Аграфена Челяднина, она по своей должности руководила прочим персоналом — няньками, кормилицами, слугами.
Крестить ребенка Василий III повез в Троице-Сергиев монастырь, сам выбрал восприемников. Ими были игумен Троицкого монастыря в Переславле св. Даниил, очень почитаемый столетний старец Кассиан Босой, которого бережно привезли из Иосифо-Волоколамского монастыря «яко младенца». Нарекли ребенка Иоанном (его небесным покровителем стал св. Иоанн Креститель). А после крещения отец положил малыша на гробницу преподобного Сергия Радонежского и молил, чтобы святой был ему наставником и защитником. Поздравить Василия Ивановича приходила не только знать. Шли простые москвичи, приезжали люди из далеких городов — и всех принимали в Кремле, всем дозволяли увидеть государя. Приходили пустынники и отшельники, благословляли дитя, и великий князь угощал их за собственным столом.
Однако даже столь великие торжества не могли отменить других государственных дел. Такая уж была доля русских самодержцев — что бы ни случилось в семье, радость или горе, а все равно надо исполнять свой долг перед Богом, перед страной. А в это время опять обострились отношения с Казанью. Хан Сафа-Гирей очень быстро нарушил клятву о верности Москве. При его дворе появились крымские вельможи, а сторонников мира с Россией он из своего окружения выгнал. Женился на дочери ногайского князя, получив от него 30 тыс. воинов, и начал открыто готовиться к нападению.
Для начала Василий III сделал весьма мудрый ход, запретив своим купцам ездить в Казань. Хватит уже, их дважды там резали. К тому же, транзитная торговля была главным источником ханского бюджета, и великий князь лишил его доходов. А вместо этого учредил собственную ярмарку, у монастыря св. Макария Унженского под Нижним Новгородом. Пусть восточные купцы везут товары сюда и платят пошлины в русскую казну. Отсюда, кстати, начались знаменитые Макарьевские ярмарки.
А летом 1530 г., когда великая княгиня ходила на последних месяцах, на Казань выступило русское войско. Сафа-Гирей успел подготовиться к схватке, значительно усилил городские укрепления, пришлось вести трудную осаду. Среди полководцев Василия III особенно выделялся князь Иван Оболенский-Телепнев по прозвищу Овчина. Под Казанью он командовал передовым полком, обнаружил, что защитники ночью заснули, поднял своих ратников. Воины тихо подобрались к деревянным стенам, подложили соломы, подожгли их и с криками ворвались в город. Возникла паника. Сафа-Гирей, узнав, что русские уже в Казани, ускакал на коне. Телепнев-Овчина погнался за ним с небольшим отрядом, хотя настичь хана не сумел.
Но главные воеводы Бельский, Горбатый, Кубенский штурм не поддержали. Мало того, в ночной суматохе они допустили нападение черемисов, захвативших русский обоз и 70 пушек. После этого Бельский вступил в переговоры и точно так же, как в прошлом походе, согласился снять осаду, если Сафа-Гирей подтвердит присягу великому князю. Современники подозревали, что казанцы опять «подмазали» воеводу. Василий III встретил его гневом, грозил суровым наказанием. Но… родился наследник. И Бельский был прощен вместе с другими опальными.
А Сафа-Гирей соблюдать мир вовсе не собирался. Как только ушли государевы войска, он осмелел, отказался подписать договор, вернуть пушки и пленных. Бесчестил послов великого князя, призывал убивать русских. Но это возмутило самих казанцев. Они понимали, что Василий III не остановится перед повторением удара. А ханство было разорено, у многих жителей русские захватили в плен родственников — получалось, что хан не думает о их судьбе. Москва на этом сыграла, поддержала недовольных. В результате в Казани произошел мятеж, крымцев с ногайцами перебили или изгнали, Сафа-Гирей бежал в Крым. А великий князь после переговоров возвел на казанский трон служилого татарского царевича Джан-Али.
Крым в этих событиях участвовать не смог, там после смерти Мехмет-Гирея разгорелась смута. Сперва ханом провозгласил себя сын прежнего властителя, Кази-Гирей. Но его дядя Сейдет-Гирей выхлопотал в Стамбуле фирман на царство, прибыл с янычарами и удавил племянника. Сейдета сверг другой племянник, Ахмат-Гирей. Однако вторично вмешался султан и утвердил на крымском престоле бывшего казанского хана, Сахиб-Гирея. Против него, в свою очередь, начал войну Ислам-Гирей.
Все эти претенденты, когда им приходилось туго, объявляли себя друзьями великого князя, просили о помощи, а то и о предоставлении убежища. Но при этом все нападали на Русь — и старались свалить набеги на соперников. Бывало и так, что послы крымского царевича просили в Москве о поддержке, а сам он в это же время грабил русские земли. А когда тот или иной кандидат дорывался до власти, он начинал вымогать деньги. Король Сигизмунд создал пагубный прецедент, согласившись платить татарам. Теперь с него требовали регулярную дань и шантажировали Россию — если хотите мира, платите и вы. Но от набегов не защищали никакие выплаты, и иначе быть не могло. Деньги-то шли хану, а его воины кормились добычей «ясыря». Если запретить им разбойничать, они свергли бы хана или перешли к его противнику.
Наконец, Сахиб-Гирей сумел примириться с Ислам-Гиреем, предоставил ему чин калги, второй по рангу в ханстве. И вот это для Руси было гораздо хуже, чем прежние разрозненные нападения. В 1532 г. на нее хлынули все силы крымцев. Причем произошло это в неожиданное время. На исходе был август, Василий III собирался на охоту в Волоколамск. А надо сказать, что великокняжеские охоты отнюдь не были пустой забавой. Это был отпуск государей. Выезжали на них осенью как раз из-за того, что исчезала опасность татарских набегов, кончалась горячка других летних дел. Охоты верхом, на свежем воздухе позволяли укрепить здоровье перед зимой, когда придется подолгу находиться в закрытых помещениях. Великие князья отправлялись в путь со всем двором, дружинами — охоты были и воинскими тренировками, сплачивали людей, помогали выявить их качества. Но они были и просто красивы, великий князь и его приближенные могли полноценно отдохнуть и порадоваться жизни. Русские государи любили любили соколиные охоты, Василий III предпочитал псовые.
Двор уже находился в ожидании, шли сборы — и вдруг поступили донесения, что орда подступила к Рязани, сожгла посад и была отбита при штурме города. Великий князь отреагировал мгновенно. Приказал боярам готовить Москву к осаде, жителям уходить в Кремль. А сам выехал в Коломну, выдвигая войска навстречу неприятелю. Отряды конницы были высланы за Оку вести разведку и добыть «языков». Далеко идти им не пришлось. Князь Палецкий столкнулся с татарским загоном и разгромил его. А Телепнев-Овчина с московскими дворянами обнаружил авангарды врага у Зарайска. Атаковал, обратил в бегство, многих порубил и потопил в реке Осетр. В преследовании его отряд нарвался на главные силы крымцев, но храбро принял сражение и сумел отбиться от многократно превосходящего противника. А татары сочли, что за Телепневым идет вся рать Василия III и повернули назад, в степи. Однако освободить пленников не удалось, и Сахиб-Гирей хвастался, что угнал не менее ста тысяч невольников [49].
Чтобы предотвратить подобные бедствия в будущем, было решено строить засечные черты. В лесах рубились завалы из деревьев. На открытых местах копались рвы, насыпались валы с палисадом. Эти системы оборудовались на огромном пространстве: от Рязани к Веневу, Туле, Одоеву и до Козельска. Конечно, прикрыть такую протяженность войсками было невозможно. Но расчет строился на том, что засеки станут препятствием для конных масс. Татарам потребуется задержаться, чтобы устроить проход. Набег потеряет внезапность, к угрожаемому участку можно подтянуть рати. На обратном пути такие системы тоже приостановят врага, это позволит отбить полон. А наблюдать за чертами и предупреждать об опасности должны были рязанские, мещерские казаки и прочие приграничные жители.
Семейная жизнь великого князя казалась благополучной. Он по-прежнему очень любил жену. Когда находился вдалеке от нее, писал трогательные письма, всегда интересовался здоровьем ребенка и волновался, если тот прихварывал. А 30 октября 1532 г. Елена принесла ему второго сына, Георгия. Но то ли сказался испуг во время крымского нашествия, то ли другие причины — выяснилось, что ребенок глухонемой. А маленький Иван, только учившийся переступать ножками по русской земле, видел своего отца очень недолго и даже не запомнил…
