аресте, тоже приезжали и требовали моего освобождения». Вот так, просто приехали к чекистам, навели на них пулемет и те, не смея перечить, тут же исполнили все матросские требования.
Начавшаяся 30 декабря 1917 года демобилизация флота потребовала определенных расходов. Демобилизованным матросам выдавали по полтора месячных оклада, но аппетиты демобилизуемых простирались дальше. 30 декабря матросы призыва 1908–1910 годов потребовали уволить их не позднее 15 февраля 1918 года, при этом всех снабдить винтовками и револьверами с соответствующим боезапасом и полным новым обмундированием на год вперед. «Будучи не в силах удержать желающих уйти со службы» матросов, Центробалт решил приступить к демобилизации призыва 1908 года с 1 февраля 1918 года, а 1910 года – с 1 марта 1918 года «ЦК БФ видит единственную надежду спасти боеспособность флота в переводе на вольный найм» – декларировал Центробалт. При этом удовлетворить требования демобилизующихся было просто невозможно. Флот и так испытывал нехватку стрелкового вооружения, и если бы все уходящие по домам захватили с собой все, что им пожелается. Оставшихся было бы просто нечем вооружать. Не менее серьезно обстояло дело с обмундированием и выплате денег. 8 января 1918 года Законодательный совет принял «Положение о демократизации флота», которое отличалось очень решительными формулировками. Написанное П.Е. Дыбенко, оно провозглашало независимость флота и такие его права, как свободу собраний, слова и религии. «Все матросы флота имеют право быть членами любой политической, национальной, религиозной, экономической или профессиональной организации, общества или союза. Они имеют право свободно и открыто выражать и признавать устно, письменно или печатным словом свои политические, религиозные и иные взгляды». «Положение» полностью отрицало централизм и верховенство общегосударственной Советской власти. Фактически речь шла об автономном положении флотов по отношению к высшему руководству страны. Так, в параграфе № 51 «Положения» говорилось, что «все распоряжения центральных органов, как морского ведомства, так и общегосударственных, а также постановления каких бы то ни было комитетов,… подлежат исполнению во флоте или флотилии моря только в случае подтверждения их Центральным комитетом моря».
После этого обвинять большевиков в том, что они первыми начали войну с революционными матросами, нет никаких оснований. Какая бы власть вообще смирилась, чтобы часть ее Вооруженных Сил заявила о своем праве исполнять лишь те приказы, которые нравятся и не исполнять такие, которые не нравятся!
К этому моменту В.И. Ленин, решив для себя вопрос с однопартийным правительством, сделал вид, что между ним и матросами никакого негласного соглашения не существует, и осторожно признал формулировку параграфа № 51 лишь «неточной или покоящейся на недоразумении, так как по буквальному смыслу получается отрицание верховенства общегосударственной Советской власти». Ничего себе «неточной», когда речь шла о ломке всей вертикале государственной власти могущественной военной организацией! Однако на большее он не решился. Совнарком не посмел отменить параграф № 51. В.И. Ленин лишь написал проект постановления об отмене примечания к параграфу № 51 «Положения», после чего Совнарком принял постановление «О порядке подчинения флотов Балтийского и Черного морей», которым вводилось непосредственное подчинение флотов и флотилий Верховной морской коллегии. Но при этом В.И. Ленин поручил П.П. Прошьяну и А.В. Луначарскому «составить мотивированное обращение Совета Народных Комиссаров к законодательному органу флота с разъяснением точки зрения Совета Народных Комиссаров».
Но матросы не собирались отступать. Уже 12 января Законодательный Совет Морского Ведомства фактически предъявил ультиматум Совнаркому, постановив «предложить СНК утвердить без изменений своим протоколом «Положение о Законодательном Совете Морского Ведомства», и опубликовать через декрет. В противном случае Законодательный Совет Морского Ведомства будет апеллировать ко всему Флоту Российской Республики на недопустимые и ни на чем не основанные промедления со стороны СНК в таких серьезных вопросах, и по утверждении «Положения о Законодательном Совете Морского Ведомства» Флотами считать его обязательным для себя, и, не считаясь с мнением СНК, продолжать начатую работу». Под этим ультиматумом стоят подписи председателя Законодательный Совет Морского Ведомства большевика матроса- телеграфиста В.Ф. Полухина, секретарей матросов С.Е. Сакса и Платонова.
После этого Ленин сделал вид, что сдался. 15 января 1918 года Совнарком обнародован декрет «О проекте социалистической армии», объявивший о формировании Красной армии, подписанный П.Е. Дыбенко, Н.И. Подвойским и В.И. Лениным. В текст была включена и часть, озаглавленная «Демократизация флота», устанавливающая его реорганизацию, со злополучным параграфом № 51. Наряду с этим на заседании Совнаркома было принято постановление о порядке подчинения флотов Балтийского и Черного морей, в котором предложило законодательному органу флота пересмотреть редакцию положения от 8 января. Никто, разумеется, пересматривать положение не стал и ситуация просто повисла в воздухе.
Объективно для В.И. Ленина и его окружения, злосчастный параграф, о том, что все назначения на командные должности на флоте должны в обязательном порядке подтверждаться Верховной морской коллегией и никем более, был открытым вызовом. Ведь этим параграфом Дыбенко фактически выводил военно-морской флот из подчинения Совнаркому. Данный факт свидетельствует о том, что выборные органы руководства флотом в конце 1917 – начале 1918 годов не только претендовали на особое независимое положение в государственной машине, но и фактически добились этого.
Предчувствуя, что это не кончится добром, ни для балтийцев, ни для самого П.Е. Дыбенко, его боевая подруга А.М. Коллонтай в те дни писала: «Дыбенко несомненный самородок, но нельзя этих буйных людей сразу делать наркомами, давать им такую власть. Они не могут понять, что можно и что нельзя. У них кружится голова».
Отныне и руководящие органы флота, и рядовые матросы, могли рассчитывать на самое предупредительное отношение со стороны Совнаркома, который не мог им ничего приказать, а мог лишь рекомендовать или просить.
В декабре 1917 года произошел случай, который лучше всего характеризовал сложившуюся ситуацию. Часть матросов-малороссов, служивших на Балтике, создало собственную Центральную украинскую раду Балтийского флота, во главе с матросом-анархистом Табуренским, и потребовали перевода их на Черноморский флот. При этом представители малороссов буквально осадили приемную Совнаркома. На переговоры к ним был отправлен А.В. Луначарский. Матросы-малороссы потребовали от него письменного решения их судьбы. Ответ был им вручен. В нем Совнарком уклончиво отписался, что народные комиссарам было бы желательно, чтобы перевод состоялся без ущерба боеспособности Балтийского флота и с согласия моряков Черноморского флота, а так же по решению «специальной смешанной комиссии». На заседании же самого Совнаркома было решено переадресовать решение данного вопроса Морской коллегии, т. к. влезать в дела ее компетенции было небезопасно.
Впрочем, тогда же В.И. Ленин пообещал лично разорвать еще один проект Дыбенко, где тот требовал (именно не просил, а требовал!) серьезных ассигнований на «образование матросов» и на содержание своего личного аппарата. Оговоримся, что в данном случае Павел Ефимович намеревался создать чуть
