в Увеке, свидетельствует о существовании здесь в первые годы после монгольского завоевания ювелирной мастерской, обслуживаемой, очевидно, пленными русскими мастерами, работавшими еще в своих, принесенных из Киева, формах.
Сообщено А.П. Смирновым.
Женщин и детей монголы щадили так же как ремесленников, превращая их в рабов и наложниц.
Из этого обзора умышленно исключены находки на территории русского квартала в Сарае-Берке, так как там пребывание русских могло быть связано с дипломатическими и церковными целями (Сарайская епархия существовала с 1261 г.). См. русский крест из Сарая-Берке. — Б.Д. Греков и А.Ю. Якубовский. Золотая Орда, Л., 1937, рис. 20.
Преувеличенное восхищение золотоордынской культурой, не сопровождаемое анализом генезиса ее, привело М.Н. Покровского к ошибочному представлению о благодетельности татарского завоевания для Руси. Разбор взглядов Покровского на этот вопрос см. в статье С.В. Бахрушина «Феодальный порядок» (Сб. «Против исторической концепции М.Н. Покровского», М., 1939, стр. 135).
Иоанн де Плано Карпини. Ук. соч., стр. 57.
Ibid.
Там же, стр. 56. — Путешественники, очевидно, вторично осмотрели трон в сопровождении Козьмы.
А.А. Спицын. Из коллекций Эрмитажа. — ЗОРСА, СПб., 1906, т. VIII, вып. 1, стр. 262. Вещи из Гашун-Уста, Ставропольской губ.
Эти золотые изделия XIII в. по технике близки и к китайским и к находившимся под китайским влиянием алтайским вещам более раннего времени. Датировка XIII в. устанавливается по тамге Джучидов. О хорезмийском влиянии см.: А.Ю. Якубовский. К вопросу о происхождении ремесленной промышленности Сарая-Берке. — В кн.: «Известия Государственной Академии истории материальной культуры», т. VIII, вып. 2–3, 1931, стр. 27.
Влияние хорезмийского Ургенча Якубовский прослеживает только на поливной городской керамике. Относительно металлургии он пишет: «Не может быть и речи о воздействии металлургической промышленности Средней Азии». В качестве других центров влияния на татар исследователь указывает Кавказ (Закавказье или Дагестан), Крым и Египет. К этому списку можно добавить и Русь.
А.А. Спицын. Из коллекций Эрмитажа. — Особенно интересны рисунки 25, 34, 38, 39, 45, 54, 62.
А.В. Арциховский. Курганы вятичей, стр. 182–183. — К сожалению, курган, в котором найдены литейные формы для трехбусенных височных колец, не поддается точной датировке. Другие курганы этой группы, исследованные также А.В. Арциховским, датируются XIII и XIV вв. К XIII в. относится, вероятно, и интересующий нас курган.
П. Симони. Ук. соч., табл. II. — Фигуры евангелистов в углах оклада наложены на сплошной эмалевый фон. Для сравнения см. крест с изображением семьи заказчика или мастера XI в. (Б.И. и В.И. Ханенко. Ук. соч., табл. III, рис. 44 и 45).
Лиможские эмали см.: И.И. Толстой и Н.П. Кондаков. Ук. соч., вып. VI, стр. 89 — Эмалевый наплечник из Владимира; стр. 159 — Вклады «Антония Римлянина» из Новгорода.
В.А. Никольский. Древнерусское декоративное искусство. П., 1923, рис. 1, опис. см. стр. 91. — Никак нельзя согласиться с автором, что «искусство перегородчатой эмали так и не укрепилось у нас, частью, вероятно, по своей технической сложности, а частью и потому, несомненно, что не вполне отвечало национальным художественным вкусам» (стр. 36).
Прориси дробниц на саккосе см.: Н.П. Кондаков. Русские древности…, т. VI, стр. 93, рис. 115. — На стр. 94, рис. 116, изображены поручи Алексея, имеющие наряду с древними и позднейшие части.
Б.И. и В.И. Ханенко. Ук. соч., вып. V; Н.П. Кондаков. Русские клады. — В этой датировке убеждает и палеографический анализ букв, и начертание слов, напр.: «Авиво» вместо «Авивъ». Совершенно так же это имя написано и на нередицких фресках.
Н.Н. Соболев. История украшения тканей, М.-Л., 1934, Academia, стр. 81.
К числу таких же остатков домонгольской эмали нужно отнести и те предметы, которые Владимир Василькович Галицкий роздал по церквам, а летописец с такою тщательностью и восхищением описал на страницах своего труда: «… Завѣсы золотомъ шиты, а другые оксамитные, — с дробницею…», евангелие «…и цяту и возложи на не съ финиптом, а на ней святая мученика Глѣбъ и Борись…» По поводу эмали летописец замечает, что была она «чюдно видѣнiем». — Ипатьевская летопись 1288 г.
А.В. Филиппов. Древнерусские изразцы, М., 1938, стр. 14.
Н.Н. Воронин. К вопросу о взаимоотношении Галицко-Волынской и Владимиро-Суздальской архитектуры XII–XIII вв. — КСИИМК, 1940, т. III.
Ипатьевская летопись 1259 г.
Н.Н. Воронин. Ук. соч., стр. 27.
Ипатьевская летопись 1259 г.
О трудностях розыска поселений этой эпохи см.: Н.Н. Воронин. К вопросу об археологическом изучении поселения эпохи феодализма. — ПИДО. 1934, № 5, стр. 94. — Работу по изучению селищ вели некоторые археологи: А.А. Мансуров («Археологическая карта реки Прони». — «Сов. археол.», 1937, № 4), Н.П. Милонов («Опыт археологического исследования Скопинского уезда», Рязань, 1928). Селища изучали также О.Н. Бадер, П.Н. Третьяков и др., но результаты их работ пока не опубликованы.
Почин в исследовании феодальных замков сделал А.В. Арциховский, раскопавший Тучково городище на Оке близ Серпухова (дата XIV–XV вв.). Признаком боярского двора является малая площадь для жилых строений, при необычайной мощности земляных валов.
В последние годы вопросом владельческих поселений занялась С.А. Тараканова (См. ее работу «Об археологическом изучении сельских феодальных поселений в пятинах Великого Новгорода». — КСИИМК, 1940, вып. V). Археологическому исследованию были подвергнуты городище Березовец, связанное с именем новгородских посадников Борецких (дата XIII–XVI вв.), и Стерженский Городок (VIII–XV вв.).
По поводу ризницы одного из богатейших монастырей (Кирилло-Белозерского), ни разу не подвергавшегося внешнему нападению (на Белоозере московские князья обычно хранили свою казну в опасное время), исследователь пишет: «Трудно ныне представить себе, какой художественной сокровищницей обладал монастырь до конца XVIII в., имея столь богатую ризницу, если современная нам есть лишь жалкие остатки прежней».
В 1764 г. она была разворована ризничим. В 1772 г. много вещей было послано Потемкину.
«Помимо того громадное количество предметов ризницы попросту было уничтожено частью „по ветхости“, частью для специальной цели —
