В этом вина Военного ведомства — Главного штаба и подвластных ему мобилизационных и распределительных органов, совершенно не справившихся с основным условием организации вооруженной силы — ее комплектованием. Оправившиеся от ран унтер-офицеры и солдаты не возвращались в строй своего полка и роты, а направлялись в первые попавшиеся части.
Это преступное отношение к делу наших военных столоначальников, чудовищное по своей черствой жестокости, донельзя болезненно сказывалось на живом военном организме. Офицеры безвозвратно теряли своих ценных и незаменимых нашивочных помощников и старослуживших солдат. Взамен они получали других — совершенно незнакомых. Эти незнакомые солдаты, попадая в чужие полки к незнакомым начальникам, не могли, конечно, дать то, что дали бы в строю коренной своей роты, родного полка со знакомыми командирами и товарищами. Если наши кровавые потери объясняются отсутствием боевого снаряжения, то причину огромного количества пленных в это лето 1915 года (до 400000 нераненых) следует прежде всего искать в исключительно плохой организации пополнения войск, понижавшей их качества.
Для Милютина и его преемников войска состояли не из живых организмов частей, а из отвлеченных математических единиц. Единица должна была всегда быть равной единице. Двести человек всегда должны были дать роту, даже когда они не знали своих начальников и не имели винтовок… Исстрадавшемуся организму армии пришлось жестоко расплачиваться за мертвое и бездушное отношение военной администрации к ответственнейшему и живому делу комплектования.
Весною 1915 года началось формирование новых 25 пехотных дивизий (100-я по 124-ю) из ополченских дружин и новобранцев (дивизий серии 85-я по 99-ю не существовало). Прибыть на фронт они, однако, смогли не ранее июля за отсутствием вооружения. Большинство имело лишь по дивизиону артиллерии (18 орудий на 16 батальонов). Были образованы новые корпусные управления: с XXXI по XXXVIII. Бригады Пограничной стражи образовали конные полки. Решено было развернуть все имевшиеся стрелковые бригады в дивизии, а для получения новых артиллерийских единиц привести батареи с 8-орудийного состава на 6-орудийные, а мортирные — с 6-орудийного на 4-орудийные. Эти последние мероприятия не могли быть целиком осуществлены до осени.
Ставка, как мы видели, предписала армиям Юго-Западного фронта сохранить Галицию и удерживаться на Сане. Не только не надлежало отступать, но, наоборот, 3-я армия сама должна была перейти к активным действиям, тогда как 8-я должна была удерживать во что бы то ни стало район Перемышля. Этот последний совершенно никакой ценности уже не представлял, и генерал Брусилов хотел было его эвакуировать, но Ставка категорически тому воспротивилась.
Против нашей 3-й армии была развернута IV австро-венгерская армия, XI германская нацелилась на стык между 3-й и 8-й, а II австро-венгерская — на 8-ю. Все эти
армии были подчинены новопожалованному фельдмаршалу Макензену.
11 мая Макензен нанес сильный удар в стык 3-й и 8-й армий — по V Кавказскому и XXI армейскому корпусам у Радымно, но успеха здесь не развил. Главное внимание он обратил на 8-ю армию, против которой сосредоточил двойные силы (17 дивизий против 8) в Перемышльском районе. 14 мая завязалось сражение на Сане. 3-я армия атаковала IV австро-венгерскую армию, тогда как 8-я сама была атакована XI германской и II австро-венгерской армиями.
В 3-й армии блестящий успех имел III Кавказский корпус, разгромивший при Сеняве 14-й австро-венгерский. Австро-германцы считали III Кавказский корпус совершенно разгромленным и неспособным к наступательным действиям. Несмотря на уроки Суходола и Ивангорода, они еще не отдавали себе отчета в том, что за войска были в полках 21-й и 52-й дивизий. Тирольский 14-й корпус беспечно праздновал предстоящую отправку на итальянский фронт. Он был захвачен врасплох кавказцами на заре 14 мая и оставил в их руках 7000 пленных и 15 орудий. XXIV и XXIX корпуса тоже наступали.
В 8-й армии операция вылилась в семидневное побоище у Радымно, где лег XXI корпус, и у Перемышля, неудобные позиции которого геройски защищали полки XII корпуса. Потери наши у Радымно были громадны. В XXI корпусе погибла целиком 33-я артиллерийская бригада, изрубленная австрийской конницей. По этим двум корпусам пришелся главный удар Макензена, в то время как VIII, XVII и VII корпуса отразили II австро-венгерскую армию генерала Бем Ермоли. XXVIII корпус поддержал XXI и XII на правом фланге.
Ставка и штаб фронта решили использовать Сенявскую победу. В 3-ю армию были направлены XIV армейский корпус (из 4-й армии) и подошедший с Северо-Западного фронта II Кавказский. На рассвете 19 мая генерал Леш развернул XV, IX, XIV, II Кавказский и Х армейский корпуса у Любачева, нанося удар правым флангом в тыл и центром во фронт IV австро-венгерской армии. Левый фланг — III Кавказский, XXIV и XXIX армейские корпуса — оставались на своих позициях. Кровопролитное наступательное сражение при Любачеве с 19 по 21 мая закончилось безрезультатно и стоило 3-й армии тяжелых и напрасных потерь. Трофеями этой операции было до 7000 пленных, 6 орудий и 30 пулеметов, взятых преимущественно IX армейским корпусом.
Фельдмаршал Макензен, мирясь с тактическими неудачами в IV армии, упорно ломил XI и II армиями на Перемышль — Львов. 22 мая наша 8-я армия должна была покинуть Перемышль. Макензен пытался перехватить отступление XII корпуса, вклинив свою фалангу на Седлиску, но положение спасли Железные стрелки генерала Деникина, не в первый раз и не в последний выручая армию генерала Брусилова. Положение здесь оставалось напряженным до 28 мая. Вслед за 8-й армией отошла и 3-я — линия Сана была потеряна. В боях на Нижнем Сане войсками 3-й армии было еще взято 4000 пленных и 4 орудия.
В 11-й армии все время шли упорные бои. Южная германская армия генерала Линзингена навалилась на левофланговый XVIII армейский корпус, вырученный контратаками XXII корпуса. В боях 14 мая на Днестре финляндскими стрелками XXII корпуса было захвачено 3000 пленных. Трофеи 11-й армии с 15 по 17 мая составили 238 офицеров и 10 422 нижних чина. Расстрелявшая все патроны, истекшая кровью 4-я Финляндская стрелковая бригада однажды не выдержала бешеного напора врага и отошла, спутав расчеты штаба армии. Генерал Щербачев приказал начальнику бригады генералу Селивачеву найти и примерно наказать виновных. На это генерал Селивачев ответил: Побеждают полки, мне вверенные, а если терпят поражения, то в этом виноват я один! XVIII корпус осадил на Журавно и Калущ, а XXII — на Миколаев. На левый фланг армии в 20-х числах мая прибыл VI армейский корпус генерала Гурко.
Успешные наступательные операции 9-й армии в первой половине мая заглохли. Стало ясным, что решительные события наступили не в Буковине, а на Сане.
* * *
1 июня штаб Юго-Западного фронта образовал на стыке 3-й и 8-й армий группу генерала Олохова в составе XXIX, II Кавказского, V Кавказского, новоприбывшего XXIII армейского и IV конного корпусов, которой надлежало заполнить наметившийся разрыв между 3-й и 8-й армиями и прикрывать сообщения на Холм и Владимир-Волынский. Генерал Брусилов отводил 8-ю армию на Городокские позиции, в львовском направлении.
11-я армия генерала Щербачева решительно огрызнулась XVIII и VI армейскими корпусами у Журавно, нанеся в семидневных боях с 27 мая по 2 июня сильное поражение Южной германской. XVIII корпус нажал на армию Линзингена с фронта, VI — по собственному почину генерала Гурко атаковал ее во фланг. Особенно досталось 3-й германской гвардейской дивизии. Трофеями войск генерала Щербачева в Журавненском сражении было 410 офицеров и 18 200 нижних чинов пленных, 23 орудия, 77 пулеметов{224}.
9-я армия генерала Лечицкого вела с VII австро-венгерской армией бои местного значения. Следует отметить лихие действия 78-й пехотной дивизии генерала Альфтана на Большом Днестровском болоте. Ею взято в делах 14 и 15 мая 89 офицеров и 3800 нижних чинов, причем 310-й пехотный Шацкий полк полковника Васильева (развернут из 166-го пехотного Ровненского) взял знамя 71-го венгерского.
7 июня 8-я армия и группа Олохова были сбиты с Городокских позиций. Часы Львова были сочтены. Безнадежная его оборона была возложена на группу генерала Кашталинского (XXVIII и VIII армейские корпуса). 9 июня Кашталинский был сбит и вечером Львов оставлен.
Ставка начала прозревать, но, к сожалению, только на один глаз. На совещании 4 июня в Холме Верховный главнокомандующий, убедившись в бесполезности частичных контрнаступлений, предписал Юго-Западному фронту перейти к обороне. Однако Северо-Западному фронту категорически приказывалось оставаться на месте на случай последующего нашего наступления в глубь Германии. Франко-русская конвенция с ее категорическим требованием все время и при всех обстоятельствах атаковать Германию продолжала висеть тяжелым проклятием над обескровленной русской вооруженной силой. Вместе с тем мы можем видеть, что Ставка, констатируя неудачу Юго-Западного фронта, еще не отдавала себе отчета в катастрофических размерах ее. Иначе, вместо мечтаний о берегах Шпрее, она своевременно отвела бы армии Северо-Западного фронта на берега Немана и Буга.
