Многие народнопоэтические произведения, отражая и клеймя произвол господ над крепостными, высоко возносили непокорность и свободолюбие угнетенных, поэтизировали их мужественный протест против насилия и унижения. Так, с эпическим размахом воспета в балладе «У містечку Богуславі Каньовського пана» крестьянская девушка Бондаривна, отстоявшая ценой жизни человеческое достоинство и девичью честь от посягательств пана-деспота.
Тяжесть реальной жизни периода крепостничества нашла свое афористическое выражение и в народных пословицах: «Жили наші діди і не знали біди, а як стали жити онуки, набралися муки», «Од Киева до Кракова всюди біда однакова», «Піди за Бескиди, не збудешся біди», «Панам косять, а собі хліба просять», «Пан добрий, як отець: взяв корову і скопець, а пані — як мати: казала теля взяти» и т. п.
«Перве горе — на панщину ходячи» — так отражено усиление крепостнического гнета в одной из народных песен последней четверти XVIII в. Вторым горем стали рекрутчина и солдатчина, вызвавшие появление в народном творчестве нового большого цикла рекрутских и солдатских (жолнерских) песен. Рекрутчина изображена в них как всенародное несчастье, а солдатская жизнь — каторга, «новые цепи», аналогичные невольничьим цепям в турецком рабстве на галерах:
Пожурилось милеє браття,
Що й у нових кайданах:
Що набір беруть і наклад кладуть
Ще й на панщину гонять[277].
Песни рекрутско-солдатского цикла преисполнены картин бесконечных бедствий, в них преобладают мотивы боли и грусти о пропащей жизни, трагической безысходности и обреченности. Эмоциональный диапазон этих песен вобрал в себя переживания и страдания неисчислимой массы рекрутов, солдат и оставленных ими (часто навсегда) родных и близких людей:
Бодай же ти, мати, в купелі залляла,
Як ти мене, молодого, в військо згодовала.
Волів би я, мати, круту гору бити,
Ніж государу поневолі служити.
Круту гору бивши, стану супочину,
Государу служачи, навіки загину.
Государу служу, світа не видаю,
Вийду за ворота, воленьки не маю.
Государу служу, — вічно погибаю,
Бо я, нещасливий, воленьки не маю[278].
Народные рекрутские песни разоблачали и осуждали социальную несправедливость, своеволие помещиков и старост, которые за плату освобождали от повинности тех, кто позажиточнее, а бедных крестьянских сыновей сдавали в рекруты, не считаясь ни с сиротскими, ни с вдовьими слезами: «Було літо і зима», «До вдовиного двора», «Збиралися комісари під царські палати», «Ой зачула ж моя доля».
Которії багацькії, то ся викупляють,
Наймитами й сиротами полки заповняють[279] —
так характеризовала систему солдатских наборов песня «Утікай, сину, в Волощину», записанная в 1795 г. в Меджибоже на Подолье. Аналогично изображаются рекрутчина и солдатчина и в других жанрах народного творчества, например в пословицах: «Хто хоче біди ужити, хай іде до війська служити», «То не люди — супостати, беруть хлопців у солдати».
Разоблачительные тенденции народного творчества в XVIII в. достигали уровня социального осуждения и отрицания феодально-крепостнических отношений, самого общественного строя как несправедливого и враждебного трудящимся массам. В песне «Нема в світі правди» в абстрагированных аллегорических образах правды и неправды нашли отражение и масштабное воплощение социальные контрасты крепостнической системы:
Зле у світі, зле чувати,
Тепер правди не видати.
Тепер правду б’ють, карають,
А неправду величають…
Тепер правда хліба просить,
А неправда срібло носить…
Тепер правда є в болоті,
А неправда ходить в злоті[280].
В народном творчестве XVIII в. широко отражена борьба трудящихся против угнетателей, особенно движение гайдамаков и опришков. Народные песни, легенды и предания призывали угнетенных и обездоленных к борьбе, вступлению в повстанческие отряды.
Ядром опришковского фольклорного цикла являются песни и легенды о народных вожаках — Иване Пинте, Олексе Довбуше, Дмитрии Марусяке и др. В них с восхищением говорится о смелости и мудрости вожаков опришков, их кровной связи с трудовым народом. Темой многих народных рассказов стали встречи Олексы Довбуша с бедными крестьянами. Легенды о сокровищах Довбуша, спрятанных в горных пещерах Карпат, дошли до наших дней. Под впечатлением этих легенд некоторые скалы, пещеры названы именем отважного руководителя опришковского отряда. Народнопоэтические произведения славили героизм, силу, честность, храбрость опришков («Ой попід гай зелененький ходить Довбуш молоденький», «Послухайте, люди добрі, що маю казати») и т. д. Они пронизаны глубоким народным уважением и любовью к борцам против панов и их приспешников.
Ненависть к угнетателям — лейтмотив песен, легенд и преданий о гайдамацком движении — «Пісня про Лебеденка», «Ой що ж бо то й за ворон», особенно об антифеодальном восстании 1768 г. — Колиивщине. Они прославляли Максима Железняка, Ивана Гонту, Никиту Швачку, Ивана Бондаренко и других вожаков повстанцев.
В преданиях и народных рассказах о гайдамацкой борьбе против шляхты события привязаны к конкретному населенному пункту, местности (Умань, Холодный Яр, Мотронинский монастырь и т. д.). Под впечатлением рассказов, услышанных от своего деда — участника восстания, — Т. Г. Шевченко создал поэмы «Гайдамаки» и «Холодный Яр».
В песнях опришковского и гайдамацкого циклов отражены картины мести и казни, разоблачавшие прежде всего жестокость враждебного народным массам класса феодалов.
Народнопоэтические произведения о гайдамацком и опришковском движении, о восстаниях крестьян (например, песня «Задумали базилевці» о Турбаевском восстании 1789–1793 гг.) проникнуты духом классовой борьбы, они вобрали в себя настроения социального протеста масс против угнетения, народную оценку исторических событий и лиц. В этом — важнейшее познавательное значение фольклора, отразившего антифеодальное движение трудящихся Украины.
Определенный отклик получили в фольклоре и другие исторические события. Народная война против шведских захватчиков и знаменитое Полтавское сражение, освобождение Северного Причерноморья от турецких и татарских захватчиков, Правобережья — от польско-шляхетского господства воспеты во многих песнях и отражены в преданиях: «Запорожці-небожата, пшениця не жата», «Хвалилися запорожці Очаків дістати», «Ой пише, пише сотник паволоцький», «Від Кілії до Ізмайлова покопані шанці», «Ой сів пугач на могилі та й крикнув він «пугу» и т. д. Народ заклеймил измепника Мазепу, перешедшего на сторону врага в годы Северной войны со шведами, и его имя вошло в фольклор с постоянным эпитетом «проклятый» — «Ой не знав, не знав проклятий Мазепа, як Палія зазвати». В противовес изменнику опоэтизирован образ Семена Палия — народного героя, олицетворявшего совместный подвиг русских и украинских воинов при разгроме шведских захватчиков. С. Палий изображен в фольклоре и как бесстрашный легендарный богатырь в битве против внешних врагов и изменника Мазепы. Эти события запечатлены не только в песнях, преданиях и легендах, но и в афористических пословицах и поговорках: «Здобувся, як турок під Очаковим», «Пропав, як швед під Полтавою» и т. д.
В XVIII в. усилились социальные мотивы чумацкой песенности, появились контрастные изображения конфликтов между зажиточными чумаками и батраками, острее зазвучали размышления последних о своей судьбе. Новыми образами и сюжетами пополнилась батрацко-отходническая поэзия, начавшая оформляться в отдельный цикл социально-бытовой лирики.
Обострение классовых противоречий и борьба трудового народа против феодального гнета способствовали расширению р. обогащению жанра социально-бытовой сказки, усилили сатирико-юмористическую струю в народном творчестве. Народное отрицание господствующей идеологии выражалось, в частности, в пародировании церковных служб, молитв и песнопений, разоблачении служителей церкви в едких анекдотах, пословицах, сказках и песнях (сатирические произведения о попадье, Кирике и др.).
Происходило взаимосближение литературы и фольклора: народная песня и сатирические жанры оказывали влияние на литературные произведения и, наоборот, профессиональная поэзия воздействовала на развитие народной лирики.
В процессе взаимообогащения русской и украинской культур все более широкой популярностью пользовалась в России украинская народная песня. Интерес к украинскому народному творчеству проявлялся и за границей. Его темы, мелодии и конкретные произведения использовали писатели и композиторы многих стран Европы.
