А Мартин Бек чувствовал, что ему пришел конец или вот-вот придет. Перед глазами у него пульсировали, как в тумане, цветные круги, сердце в груди становилось все больше и больше: словно сине-красная опухоль, готовая лопнуть в любую минуту. В голове у него грохотало так, словно там находилась камнедробилка. Ему казалось, что он слышит ужасный рев, выстрелы, пронзительный вой и видит, как мир исчезает в ослепительном белоснежном сиянии, уничтожающем все формы жизни. Его последней сознательной мыслью было, что он умрет здесь, на набережной, в чужом городе, наверное, точно так же, как умер Альф Матссон, и не будет знать почему.
Последним рефлекторным движением Мартин Бек захватил обеими руками правое запястье противника, одновременно оттолкнулся ногой и перекатил себя и его через край набережной. Ударился головой о вторую ступеньку и потерял сознание.
* * *
Мартин Бек открыл глаза, и ему показалось, что прошла целая вечность или, по крайней мере, очень много времени. Все было залито белым светом. Он лежал на спине, повернув голову, правым ухом на каменной плите. Первое, что он увидел, была пара начищенных до зеркального блеска черных туфель, которые закрывали ему обзор. Он повернул голову и устремил взгляд вверх.
Слука, в сером костюме и по-прежнему в смешной охотничьей шляпе на голове, сказал:
– Добрый вечер.
Мартин Бек оперся на локоть и приподнялся. Море света давали два полицейских автомобиля, один из которых стоял на набережной, а другой подъехал вплотную к каменному барьерчику на улице над набережной. В трех шагах позади Слуки стоял полицейский в фуражке, черных высоких ботинках и серо-синей униформе. В правой руке он держал черную резиновую дубинку и задумчиво смотрел на человека, лежащего у его ног. Это был Тетц Радебергер, блондин, который щелкнул резинкой купальника Ари Бок в пансионате в Уйпеште. Теперь он лежал на спине, без сознания, а лицо и волосы у него были в крови.
– А тот, другой, – спросил Мартин Бек, – где он?
– Чуть дальше, – ответил Слука. – Нам пришлось стрелять. Аккуратно. Ему попали в икру.
В жилых домах были открыты окна и люди с любопытством глазели на набережную.
– Лежите спокойно, – сказал Слука, – машина скорой помощи сейчас приедет.
– В этом нет необходимости, – сказал Мартин Бек и начал вставать.
Прошло ровно три минуты и пятнадцать секунд с того момента, как он, сидя на барьерчике, почувствовал движение воздуха у себя за головой.
Автомобиль был сине-белой "варшавой" модели 1962 года с синей мигалкой на крыше и сиреной, которая сдержанно и жалостно ревела на пустынных ночных улицах. На широкой белой полосе на передних дверцах большими буквами было написано "RENDORSEG". По-венгерски это значит "полиция".
Мартин Бек сидел на заднем сиденье рядом с полицейским в униформе. Слука находился впереди рядом с водителем.
– Вы прилично орудовали, – сказал Слука. – Это довольно опасные субъекты.
– Кто обезвредил Радебергера?
– Тот, кто сидит рядом с вами, – ответил Слука.
Мартин Бек посмотрел на своего соседа. У полицейского были узенькие черные усики, карие глаза и участливый взгляд.
– Он говорит только по-венгерски, – добавил Слука.
– Как его зовут?
– Фоти.
Мартин Бек протянул руку.
– Спасибо, Фоти.
– Ему пришлось немного поднажать, – улыбнулся Слука. – Времени было не так уж и много.
– Просто счастье, что вы подоспели вовремя.
– Мы всегда поспеваем вовремя, – сказал Слука. – Мы опаздываем только в анекдотах и кинокомедиях.
Они подъехали к управлению полиции на площади Ференца Деака[11].
Автомобиль въехал в бетонированный двор и остановился. Мартин Бек пошел со Слукой наверх к нему в кабинет. Кабинет оказался очень просторным, одну стену полностью закрывал огромный план Будапешта, а в остальном он напоминал его собственный кабинет дома, в Стокгольме. Слука повесил охотничью шляпу на крючок и показал на стул. Он открыл рот, однако прежде чем успел сказать что-нибудь, зазвонил телефон. Слука подошел к письменному столу и взял трубку. Мартину Беку казалось, что он слышит быстрый поток слов. Он продолжался довольно долго. Слука время от времени отвечал односложными словами. Через минуту он взглянул на часы, вспылил, быстро, словно пулемет, выпалил несколько слов и положил трубку.
– Жена, – пояснил он.
Он подошел к плану и, стоя спиной к Мартину Беку, принялся изучать северную часть города.
– Быть полицейским – это не занятие, – сказал Слука. – Это даже не профессия. Это скорее проклятие.
Через несколько секунд он повернулся к Мартину Беку и сказал:
– Я, конечно, говорил не всерьез. Просто иногда я так выражаюсь. Вы женаты?
– Да, женат.
– В таком случае вы меня понимаете.
Вошел полицейский в униформе, держа в руке поднос с двумя чашечками кофе. Они пили. Слука поглядывал на часы.
– Сейчас мы производим там домашний обыск. Мы уже должны были вот-вот закончить это дело.
– Как вам удалось поспеть вовремя? – спросил Мартин Бек.
Слука ответил то же, что и в автомобиле:
– Мы всегда поспеваем вовремя.
Потом улыбнулся и добавил:
– Вы говорили, что мы следим за вами. Естественно, за вами следили не мы. Зачем нам было это делать?
Мартин Бек с виноватым видом тер нос.
– У людей буйное воображение, – сказал Слука. – Но только не у полицейских. Мы начали наблюдать за тем мужчиной, который следил за вами. Американцы называют это "backtailing"[12], если мне не изменяет память. Ну, а сегодня – вернее, уже вчера – днем наш человек установил, что за вами следят двое. Ему показалось это странным, и он забил тревогу. Вот и все.
Мартин Бек кивнул. Слука задумчиво смотрел на него.
– Однако события все же развивались так динамично, что нам пришлось поторопиться, чтобы успеть.
Он сделал глоточек кофе и осторожно поставил чашечку на стол.
– Backtailing, – медленно повторил он, словно смаковал это слово. – Вы бывали когда-нибудь в Америке?
– Нет.
– Я тоже.
– Я сотрудничал с ними при расследовании одного дела два года назад. С неким Кафкой.
– Это похоже на чешскую фамилию.
– В Швеции убили одну американскую туристку. Отвратительное преступление. Дело было очень запутанное.
Слука долго ничего не говорил. Потом вдруг спросил:
– И как оно закончилось?
– Хорошо, – ответил Мартин Бек.
– Об американской полиции я только читал. У них там странная организация. Почти непонятная.
Мартин Бек кивнул.
– Кроме того, у них куча работы, – продолжил Слука. – В Нью-Йорке за один день совершают столько убийств, сколько у нас их бывает во всей стране за целый год.
В кабинет вошел полицейский в униформе с двумя звездочками на погонах. Он о чем-то посовещался со Слукой, потом отдал честь Мартину Беку и вышел. В тот момент, когда он открыл дверь, мимо прошла по коридору Ари Бок в сопровождении полицейского. На ней было то же самое белое платье и босоножки, что и накануне, но через плечо был переброшен шарф. Она бросила на Мартина Бека пустой мимолетный взгляд.
– В Уйпеште ничего интересного, – сказал Слука. – Теперь они разбирают автомобиль. Когда Радебергер придет в сознание, а тому, другому, перевяжут раненую ногу, я взгляну на них. Я по-прежнему кое-что не понимаю.
Он молчал и казался беспомощным.
– Но все это быстро выяснится, – добавил он.
Зазвонил телефон, и какое-то время Слука был занят. Мартин Бек не понимал ничего из того, что он говорил, лишь время от времени слышал слова "свед" и "Сведорсадь", что, как он знал, означало "шведский" и "Швеция". Слука положил трубку и сказал:
– Это дело должно быть как-то связано с этим вашим соотечественником, Матссоном.
– Да, понятно.
– Кстати, девушка вам солгала. Она не учится в вузе и не работает ни в каком музее. Похоже, она вообще ничего не делает. К соревнованиям по плаванию ее не допускали, потому что она плохо себя вела.
– Какая-то связь здесь должна быть.
– Гм… но какая? Ладно, поглядим.
Слука пожал плечами. Мартин Бек ерзал на стуле, пытаясь поудобнее устроить свое разбитое тело. У него болели плечи и руки, да и голова что-то не очень хорошо соображала. Он чувствовал ужасную усталость и мог думать лишь с большими усилиями, однако не хотел возвращаться в гостиничный номер и ложиться спать.
Телефон снова зазвонил. Слука слушал, нахмурив брови, потом просиял.
– Это дело начинает проясняться, – сказал он. – Мы кое-что нашли. Кроме того, одного из них уже можно допросить. Кстати, его фамилия Фрёбе. Что ж, поговорим с ним. Пойдете со мной?
Мартин Бек начал с трудом подниматься.
– Может, вам лучше немного отдохнуть?
– Нет, спасибо, – сказал Мартин Бек.
