Спрашивается, так ли важны были 150 четвертей? С такой площади владелец выставлял всего «полтора» воина. Нет, важен был прецедент! Царь должен подчиниться Закону. Не духу самодержавного русского права, а букве, как на Западе. Ясное дело, Прозоровский не осмелился бы затевать столь необычное для России дело, если бы не был уверен в мощной поддержке. Точнее, сам его иск мог быть только преднамеренной провокацией. Именно на «пустяках» следовало утвердить правило, что царь не самодержец, а всего лишь должностное лицо. Закон выше царя, а принимает законы и следит за их исполнением Дума, которая, таким образом, становится аналогом польско-литовского сената. А дальше уже она будет регулировать монарха и руководить «правовым государством».
«Избранная рада» тихой сапой подвела Россию к перепутью! К той точке, за которой самодержавие сводилось к чисто номинальному понятию, а государство сворачивало с пути Ивана III и Василия III к совершенно иной форме правления — аристократической олигархии. Но для осуществления такого поворота было важно, как дальше пойдет война. Победы укрепляли авторитет царя и его власть. А подорвать ее могли только поражения…
Но нет, конечно же, правительство Адашева-Сильвестра уверенно вело страну к новым победам! Еще более ярким, более грандиозным, чем прошлые! Вело по тому самому плану, в котором убедили царя перед Ливонской войной. Признавалось, что она фактически уже выиграна, а значит, надо сосредоточить усилия против главного врага — Крыма. Кстати, любопытно отметить: ливонцам после каждого удара предоставляли дипломатические паузы. А с ханом демонстративно отвергли даже саму возможность переговоров. Прибывших от него послов арестовали и отправили в ссылку.
В феврале 1559 г. на Днепр послали Данилу Адашева строить лодки и «промышляти на крымские улусы», на Северский Донец — Вишневецкого, тоже готовить флотилию и атаковать «от Азова под Керчь». А постельничий Игнатий Вешняков получил приказ ехать на Дон, соединиться с Вишневецким и строить там крепость, базу для походов на Крым. 11 марта Боярская дума приняла приговор собирать войско против хана. Возглавить его должен был сам царь, и Михаила Воротынского отправили на рекогносцировку в Дикое Поле «место рассматривать, где государю царю и великому князю и полкам стояти»…
Начало кампании было блестящим. Данила Адашев с 5 тыс. детей боярских, стрельцов и казаков на лодках спустился по Днепру. Здесь к нему присоединились 3 тыс. местных казаков. Вышли в море, захватив два турецких корабля, а потом высадились на западном побережье Крыма. Переполох наделали колоссальный. Татары в ужасе бежали в глубь полуострова, хан пытался собрать войско, но в неразберихе утратил управление своими подданными. Царские ратники и казаки две недели опустошали города и селения, набрали огромную добычу, освободили тысячи невольников и беспрепятственно отплыли назад. В устье Днепра остановились, среди пленных были турки, и Адашев отослал их к очаковскому паше с извинениями — объяснил, что царь воюет только с Крымом, а с Портой сохраняет мир. Паша и сам приехал к воеводе с подарками, заверил в «дружбе». Хотя своим визитом, видимо, задержал русских, а Девлет-Гирей успел оправиться, поднять воинов и ринулся к Днепру, чтобы перехватить флотилию у порогов. Куда там! Казаки и стрельцы заняли оборону на островах, отразили татар огнем, и хан, потеряв немало всадников, ушел прочь.
Победу одержали и донские казаки атамана Черкашина, разбили крымцев на Донце, прислав в Москву «языков». Вишневецкий уничтожил несколько отрядов, посланных ханом на Волгу, а Вешняков заложил в верховьях Дона крепость Данков. Эти успехи праздновались по всей стране. Летопись радостно извещает, что «русская сабля в нечестивых жилищех тех по се время кровава не бывала… а ныне морем его царское величество в малых челнех якоже в кораблех ходяще… на великую орду внезапу нападаше и повоевав и, мстя кровь христианскую поганым, здорово отъидоша». Да и впрямь было чему порадоваться. То крымцы к нам «в гости» ходили, а теперь и мы к ним пожаловали!
Однако «избранная рада» не намеревалась ограничиваться этими операциями. Считалось, что они лишь подготовили почву для основного удара. А теперь, как предусматривалось постановлением Думы, царь должен был двинуться с войсками для полного завоевания Крыма! Под руководством Адашева составлялись и зачитывались воззвания о крещении св. князя Владимира, о восстановлении креста над древним Херсонесом. Правда, было уже известно, что предполагаемый союз с Сигизмундом провалился, а стало быть воевать придется одним. Уже было известно, что Сигизмунд предъявляет претензии на Ливонию. Нет, такие «мелочи» были отброшены. Крымский поход все равно выдвигался на первое место. И инициатива датчан объявить на полгода перемирие как нельзя лучше соответствовала планам Адашева. Можно было направить на хана все силы. Войска выводились из Прибалтики и перебрасывались на юг. Курбский даже в эмиграции продолжал доказывать, какая редкая открывалась возможность, после Казани и Астрахани захватить еще и третье царство…
К чему это привело бы на самом деле? Сейчас мы с вами хорошо знаем, к чему привело бы — на примерах катастрофических Крымских походов Голицына в 1687 и 1689 гг., когда десятки тысяч воинов полегли в бескрайних степях без всяких боев, от зноя, жажды, изнурения, болезней. А ведь при Голицыне граница России лежала на 400–500 км южнее, чем при Иване IV. Крепости и базы снабжения продвинулись гораздо ближе к Крыму, идти требовалось меньше. В 1559 г. авантюра неизбежно завершилась бы гибелью армии.
Ну и, ко всему прочему, наступление на Крым вело к столкновению с Османской империей. А война с ней была для России абсолютно бесперспективной. Одолеть и сломить огромную державу, раскинувшуюся в трех частях света, наша страна в любом случае не могла. Значит, даже гипотетическая победа вела лишь к следующим войнам. По сути, реализовывался именно тот план, который уже давно пытались навязать московским государям папы и императоры. Русские и турки увязнут в борьбе, будут истощать друг друга, а пожинать плоды станут западные державы. Между прочим, как раз незадолго до этого, в 1557 г., в России вдруг появился Шлитте — тот саксонец, которого «избранная рада» 10 лет назад посылала на Запад нанимать специалистов и вести тайные переговоры. Просидев долгое время в тюрьме Любека, он каким-то образом бежал. Прибыл, конечно, без специалистов, весь в долгах, зато привез сделанные в свое время предложения папы и императора об унии и союзе против Турции. Царь подобные поползновения, естественно, отмел. Но политика «избранной рады», как мы видим, очень хорошо совпала с западными пожеланиями.
Подготовка шла полным ходом, полки уже стояли на Оке, подвозили обозы, к армии прибыл государь. Оставалось дать команду: вперед! И все же Иван Васильевич… не поддался. Нет, не было у него прежнего доверия к своим советникам. Перед ним разворачивали такие заманчивые перспективы, а он все равно сомневался. Причем стоит учесть, это сейчас нам известно, чем кончились походы Голицына, какие страшные потери несли в степях армии Петра І, Миниха, Ласси. В XVI в. таких исторических примеров еще не было, а царя уверяли, что дело-то совсем не трудное — пойти и овладеть. Если Крым запросто громят казачьи отряды, каким будет успех огромного войска…
Крымское ханство. Русское царство и Великое княжество Литовское в XVI в.
Тем не менее, царь решил еще раз проверить. Лично. Он вызвал «для совета» казачьих атаманов и воевод, уже повоевавших в степях. Кстати, перед тем, как планировать операцию, выносить вопрос в Думу, разве не следовало бы вот так же казаков порасспросить? Почему-то авторы проектов этого не сделали. Иван Васильевич сделал. И приказ на наступление не отдал. Понял, что идти через Дикое Поле нельзя. В войне с татарами он выбрал другой вариант. Ведь против хана уже нашелся очень эффективный метод борьбы — удары казаков по тылам и флангам. На них государь и сделал ставку. Приказал днепровским и донским казакам продолжать тревожить Крым. А их налеты, в свою очередь, использовал для дипломатического давления на хана, требуя от него мира. Отписал Девлет-Гирею: «Видишь, что война с Россией уже не есть чистая прибыль. Мы узнали путь в твою землю…»
Но следует отметить еще одно важное обстоятельство. Царь не начал поход, но официально и не отменил его. Слишком мощная сила противостояла ему — советники, военачальники, они опирались на решение Боярской думы. Иван Васильевич оказался не в силах стукнуть посохом по полу и перечеркнуть приговор высшего законодательного органа! Получилось, что по закону не имел права отменить. В течение лета, как признавал Курбский, приближенные наседали на монарха, снова и снова «царю стужали и советовали: или бы сам потщился идти, или бы войско великое послал». А ему пришлось уклоняться, просто спускать операцию на тормозах.
