Вопрос, конечно, в способе наследования. Если сын строго наследовал отцу, то время пребывания на троне каждого представителя династии оказывается особенно хорошо предсказуемым: после одного или двух «длинных» сроков, по 25–40 лет, приходится один или два «коротких», лет по 8–15. Почему именно так? А потому, что после долговечного правителя его сын и внук садились на трон в более преклонном возрасте, и срок их пребывания в правителях укорачивался.
Конечно, если королю (вану, Великому князю, хану, хан-тенгри, кагану, герцогу, ярлу, императору, князю, королю) мог наследовать и младший брат, то сроки несколько искажаются. Внезапные насильственные смерти тоже «размывают» динамику сроков правления: а ведь очень многие правители погибали в войнах или в дворцовых переворотах.
Но вообще-то в совпадениях сроков правлений нет дефицита: при сравнении любых династий в любых концах земного шара. Разумеется, сроки правления пап римских этой закономерности подвержены: выбирали, как правило, не очень молодых кардиналов и правили они недолго. Так же «выбиваются» и далай-ламы, каждого из которых выбирали младенцем после смерти прежнего.
Но вот взять тех же Ягеллонов. Начиная с Гедиминаса и до Сигизмунда II сроки правления всех Великих князей Литвы, а впоследствии польских королей выглядят так: 23 года; 32; 50; 10; 9; 42; 24.
Возьмем теперь сроки правления японских сегунов из династии Токугава, взошедшей на престол в 1603 году: 13; 5; 28; 29; 29; 45; 12; 9. Как видите, та же динамика «длинных» и «коротких» сроков правления.
Сроки правления франкской королевской династии Каролингов, севшей на престол в 687 году: 25; 26; 10; 46.
Сроки правления французских королей из «прямой ветви» Валуа, с 1328 года: 22; 14; 16; 42; 12; 15; 49.
Цифры совпадают весьма примерно, но ведь и у Морозова (о нем ниже) они совпадают не больше. А Фоменко с Носовским цифрами предусмотрительно не оперируют.
Не буду загромождать книгу перечислением сроков правления императоров китайских династий Мин, Сун и Тан, правивших в разное время, царей Иудеи I тысячелетия до Р.Х., японских микадо IV–VII веков. Особенно похожи почему-то сроки правления микадо годов Тайра (середина VII века) и сроки правления Валуа.
Еще очень рекомендую посмотреть сроки правления полинезийских вождей: островов много, и при желании всегда можно подобрать «подходящую» династию.
Сходство деяний, в общем-то, тоже понятно: если не вдумываться в то, с кем же именно воевали и каковы результаты, и если игнорировать сам характер проводившихся реформ, всякую деятельность абсолютно всякого вождя, от Карла Валуя до Териироо и от Василия Темного до Еритомо Минамото, легко облечь в самую простую, короткую, как мини-юбка, схему: «воевал», «проводил реформы». А воевали и «проводили реформы», можно сказать, абсолютно все.
Сходные условия жизни порождали и похожие общественные группы. Например, «мушеллим» Древнего Вавилона получали землю от государства и держали ее, пока несли военную службу. Таковы же были и «стратиоты» Византии. Жившие на границах с племенами айну беглые японские мужики, постепенно отнимавшие их земли, похожи на наше казачество. «Люди длинной воли» в Монголии XI века до смешного напоминают мятежных баронов Англии XII–XIII столетий… Впрочем, примеры можно умножать до бесконечности.
Остается удивляться бедности фантазии Фоменко и Носовского. Вместо «открытия» евразийской империи «открывали» бы сразу империю мировую, правители которой на разных языках назывались бы по-разному, имели разные имена, но по срокам жизни и правления неуклонно «совпадали» бы.
Особого риска тут нет — нужные сроки, обстоятельсва и деяния «совпадут» у любой династии антропоидов, живущих на планете Земля и ведущих образ жизни земледельцев или скотоводов.
Попытались бы они доказать, например, что иудейский царь Ровоам, правивший в начале I тысячелетия до Р.Х., и ацтекский царь Монтесума, правивший в XVI веке, современник Ивана Грозного, — одно лицо. Что Гай Юлий Цезарь и есть Кон-Тики Виракоча, приплывший в V веке по Р.Х. на бальзовых плотах из Древнего Перу на остров Пасхи. Уж веселиться — так по-крупному!
Впрочем, есть серьезная причина не делать столь широких экскурсов — это чудовищно низкая квалификация авторов «концепции». Не уверен, что им известно что-либо про остров Пасхи, например. Потому что лично меня больше всего удивляет даже не сказочный гонор авторов. Даже не убожество аргументации, подобное разве что масштабности их же рассуждений и построений.
Больше всего меня поразило их фантастическое, прямо-таки сказочное невежество. Авторы не имеют представления об обстоятельствах, прекрасно известных любому историку-третьекурснику. Причем эти «обстоятельства», уж извините, представляют собой никак не «фальсификации» и не предрассудки ругаемых автором историков, а твердо установленные факты. Ничего не попишешь.
«…в русских источниках хранится подозрительно странное молчание о захвате турками Константинополя в 1453 году, — вполне серьезно заявляют авторы. — Немногие сохранившиеся отголоски русского отношения к этому событию показывают, что это отношение было скорее всего одобрительным по отношению к османам (рос-манам?)» [43. С. 234].
Не знаю, как насчет рос-манов; источники молчат о народе с таким названием. И ассоциации турок-османов (сельджукского племени кайы, принявшего название по имени Османа I, основателя династии и государства — ядра будущей Османской империи) с мифическими рос-манами — чистейшей воды высосанная из пальца выдумка. И никакого «одобрения к османам» ни в каких источниках обнаружить совершенно невозможно. Для таких утверждений надо не только полностью утратить чувство реальности, но и пренебречь всеми известными фактами.
Но взятие Константинополя в русской историографии XV века отражено во МНОЖЕСТВЕ источников — вот что главное. Более того — это известие оказало на историю и культуру Руси огромное и неоднозначное воздействие — вот это уже, простите, факт. Веками мы существовали словно бы в культурной тени огромной древней империи (на этот раз вовсе не высосанной из пальца, а совершенно реальной). И в одночасье Русь оказалась единственной непокоренной магометанами православной страной… Источники доносят до нас и страх, и чувство неуверенности в будущем, и горделивое чувство избранничества: «Три Рима пали по грехам своим, третий же стоит, и четвертому не бывать…»
Впрочем, авторы совершают не менее потрясающие открытия. Примеров такогоже невежества, сказочного неведения самых элементарных вещей по всей книге много. Прямо-таки невероятно много. Какую глупость считать самой глупой, какой пример вопиющей некомпетентности, самым вопиющим — дело вкуса. Лично меня больше всего потрясла расправа с Господином Великим Новгородом.
Мало того, что «стоящий среди болот» Новгород «никак не мог быть» центром ремесла и средоточием торговых путей. Мало того, что «настоящий» Новгород — это …Ярославль, а новгородские концы — вовсе не части древнего города, а разные районы Новгородской… то есть, вероятно, Ярославской земли. Но у авторов плюс ко всему пропадает в неведомые нети и… знаменитое Ярославово дворище. «…Никто не знает, где в Новгороде находится Ярославово дворище», — открывают авторы очередную высосанную из пальца «сенсацию».
От такого заявления обалдеет не только профессиональный историк, но и любой житель города Новгорода. Ибо Ярославово дворище — это, попросту говоря, один из районов города, название которого не изменялось со Средневековья. Последний раз я стоял на Ярославовом дворище в июле 2004 года — оно находится как раз напротив новгородского кремля, надо пройти по мосту через Волхов.
Кстати, «концами» называли части города местные жители еще в 1929 году, когда А. В. Арциховский начинал свои первые раскопки.
Да, о сенсациях… Слово это не всегда звучит синонимом «глупость» — ибо книги пишут не только носовские и фоменки. Как раз раскопки Новгорода могут быть приведены как пример вполне сенсационного исследования. Раскопки Ярославова дворища 1938–1939 годов, потом 1947–1948 годов не только полностью подтвердили легенду о его основании, но и дали колоссальный, поистине сенсационный материал.
А раскопки Неревского конца Новгорода с 1951 года заставили совсем по-новому осмыслить саму цивилизацию средневековой Руси. В числе прочего были найдены (и прочитаны) берестяные грамоты, и это заставило изменить наши представления о культуре, образе жизни, уровне развития личности у средневекового россиянина.
И все данные раскопок подтверждают как раз исключительную роль Новгорода как торгово-ремесленного центра. В том числе и данные, содержащиеся в берестяных грамотах. И в немецких источниках — ибо именно этот, «утонувший в болотах», Новгород был членом Ганзейского союза, и об этом есть многочисленные документы из архивов Любека, Бремена, Гамбурга, Дерпта…
