Дальнейшие события развивались так: на подступах к Архангельску эскадра взяла на борт трех русских лоцманов во главе с кормчим Дмитрием Рябовым, которые специально поджидали шведов. Они посадили два шведских корабля на мель прямо перед спешно и тайно поставленной в гавани Архангельска батареей береговой артиллерии. Эскадра поспешила сдаться, а лоцманы в суматохе сумели спастись.
В разгар новогодних праздников в следующем, 1702 году, в ночь со 2 на 3 января, несколько русских узников совершили побег из стокгольмской тюрьмы. Среди них были генералы Вейде, Бутурлин и Трубецкой. Однако вернуться в Россию удалось лишь одному беглецу — подполковнику Андрею Гордону, сыну П.И.Гордона — одного из основателей русской регулярной армии. Остальных ждал карцер в подвале Ратуши в Стокгольме, затем их развезли по разным тюрьмам Швеции, чтобы избежать новых групповых побегов.
А вот что писал А. Хилков в одном из своих тайных донесений по этому поводу: «Лучше быть в плену у турок, чем у шведов: здесь русских ставят ни во что, ругают и бесчестят; караул у меня и у генералов внутри; купцов наших замучили тяжкими работами…»
Сам Хилков оставался в Стокгольме, продолжая посылать в Россию донесения, в том числе и шифровки, которые хранятся сейчас в фондах Центрального государственного архива древних актов. С 1704 года в подготовке сообщений ему помогал взятый в плен под Нарвой офицер Алексей Ильич Манкиев, хорошо знавший шведский, латинский и польский языки. Дипломатические («явные») письма попадали в Коллегию иностранных дел, а «тайные», включая шифровки, — в собственный Кабинет Императорского Величества.
Хилков мужественно продолжал вести в Швеции активную работу, оставаясь под домашним арестом. Ему удалось отсудить у шведов часть купеческих капиталов, арестованных в 1700 году. На эти деньги он подкупал информаторов и связников, в том числе среди тюремной охраны. Полученные сведения он переправил в Россию двумя большими «блоками» в 1706 и 1708 годах вместе с освобожденными по обмену Петром Лефортом и Александром Гордоном.
Поражение шведов под Полтавой вызвало ужесточение режима содержания Хилкова. Королевский прокурор Аксель Спарре нащупал к этому времени канал утечки информации. Сперва Хилкова пытались перевербовать: когда Карл XII двинул войска через Польшу и Украину на Москву, ему предложили принять лютеранство и занять пост «советника по Московии» при короле. Когда он ответил резким отказом, в 1709 году один из его переводчиков скоропостижно скончался, а помогавший Хилкову старший подьячий посольства утонул при загадочных обстоятельствах. Тогда Хилков по своей инициативе зачислил в штат посольства Манкиева и стойко продолжал работать.
Разгром под Полтавой изменил настроения шведов. Хилков, уже десять лет находившийся в неволе, писал Петру I в 1710 году: «…здесь общая наклонность к миру, мешает один король — он скорее переведет до последнего человека, но не помирится, пока все не возвратит…» Но хотя мир не был заключен, в 1710–1711 годах состоялся большой размен пленных, когда были освобождены и отправлены в Ревель Бутурлин, Вейде, Долгорукий и еще 42 офицера. В это время Хилкову было разрешено посетить под надзором охранявшего его шведского генерала Нирота пленных русских военачальников Автонома Головина и Ивана Трубецкого в тюрьме близ Або. Вместе они решили не соглашаться на размен и оставаться в плену у шведов до конца военных действий, уступив свою очередь младшим офицерам. Этот благородный поступок ободрил многих молодых пленников, еще остававшихся в заточении и едва переносивших тяготы тюремной жизни.
В 1713 году Хилкова перевезли из Стокгольма в заключение в крепость Вестерос. Вслед за ним приехал Манкиев, который вез с собой рукопись начатого им. в Стокгольме труда «Ядро российской истории», описывающего события «от Адама» до 1712 года. Саму работу писал Манкиев, однако в ней принимал участие и Хилков, хорошо знакомый с древнерусскими рукописями. (В начале службы Хилкова при Посольском приказе его наставником был известный русский археограф и историограф конца XVII века Родион Кириллович Полуектов.)
Когда Хилков еще находился в Стокгольме, по его просьбе ему помогал в работе шведский историк Петрей, от которого он узнал многие подробности политического и экономического состояния Швеции, о чем регулярно извещал Петра. В Вестеросе он также общался с охранниками, призванными из разных районов Швеции, и узнавал от них важные новости о положении дел в стране. Так, в письме 1714 года Хилков извещал Петра о расширении штатов в шведских коллегиях иностранных дел, торговли, юстиции, военных дел и большой казны, о введении там новых должностей ревизоров и о распродаже патентов на эти должности. Работа над рукописью по русской истории была завершена в 1715 году.
Три года спустя, в начале 1718 года, Хилков скончался в Вестеросе от туберкулеза, обострившегося за долгие годы заключения. Он не дожил всего полгода до Аландского перемирия, по которому в Россию были возвращены последние пленные, включая Трубецкого, Головина и Манкиева, Александр Ильич Манкиев сопровождал на галере на Аландские острова свинцовый гроб с телом Хилкова, привезенный туда 18 октября 1718 г. Оттуда прах Хилкова был перевезен в новую столицу России Санкт-Петербург и погребен с высшими офицерскими почестями на кладбище Александро-Невской лавры. К сожалению, могила не сохранилась.
Вернувшись в Россию, Манкиев отчитался о пребывании в Швеции перед Коллегией иностранных дел, утвердившей его зачисление в штат 1709-м годом. Затем как специалист по Швеции, имеющий там много ценных знакомств, Манкиев был вновь послан туда готовить мирный Ништадтский договор вместе с генерал-адъютантом А.И.Румянцевым. Он пробыл в Швеции до 1720 года, а затем работал по размежеванию границ между Россией и Швецией вместе с графом Шуваловым в 1722–1723 годах. Вскоре он заболел и, ослабленный 18 годами заключения, скончался в 1723 году, Перед смертью он успел передать экземпляр «Ядра российской истории» с сопроводительным письмом единственной дочери Хилкова — Ирине.
«Ядро российской истории» было впервые опубликовано в 1770 году. Книга пользовалась огромным успехом, выдержав три издания за десять лет. На ее появление откликнулся восторженными стихами известный просветитель Николай Иванович Новиков:
«Сияющих отцов блистательнейший плод,
Хилков, разумный князь! начертывая нам
Ты славны подвиги Российского народа,
Исторгнул изо тьмы Героев Росских род,
Простер их славу дале к чуждым небесам.
Да ведает об них весь мир и вся природа,
Да будет ведомо и поздним временам,
Да всюду древняя Россия будет чтима,
Да новая цветет красней Афин и Рима:
Но, прославляя их, прославился ты сам,
И будет здесь твоя потом гремети слава,
Доколе простоит Российская Держава!»
11. Паткуль — разведчик волею судеб
Он родился в тюрьме, в стокгольмском застенке, где содержались его родители по обвинению в государственной измене. Точная дата его рождения не известна — предполагается, что где-то около 1660 года. Сын знатного прибалтийского дворянина, Иоганн Рейнгольд фон Паткуль волею судеб с первых дней своей жизни оказался в водовороте событий, сотрясавших Европу в конце XVII — начале XVIII столетия.
В результате многочисленных войн, проходивших на протяжении всего XVII века, Швеция стала одним из могущественнейших государств Европы. Ее владения простирались не только по всей Скандинавии, Финляндии, части Карелии, Прибалтики и далее — по побережью Европейского континента, где издревле располагались германские княжества. Шведы претендовали и на часть исконно русских земель.
Они чувствовали себя хозяевами в Лифляндии, которая со второй половины XVI века включала в себя территорию нынешнего юга Эстонии и северную часть Латвии до реки Даугавы.
В 1689 году шведский король Карл XI отобрал земли у лифляндских дворян, и в Стокгольм для переговоров была направлена депутация от прибалтийских земель, в состав которой входил Паткуль. К этому времени он, несмотря на столь необычное «начало» его биографии, сумел дослужиться до чина капитана шведской армии. Как это вышло — остается загадкой. По всей вероятности, шведы считали, что дети не отвечают за деяния своих родителей, и видели в Паткуле весьма незаурядную личность.
Депутация ставила перед королем вопрос о возвращении отобранных им земель. Особенно резкую позицию занял Иоганн Паткуль. Его дерзость и категоричное предъявление своих прав вызвали гнев короля.
Требования депутации не были удовлетворены. В 1692 году Паткуль снова подает королю жалобу от имени лифляндского дворянства с угрозами в адрес шведского правительства. За это в 1693 году он был обвинен в подстрекательстве к бунту. В 1694 году шведский суд приговорил Паткуля к отсечению сначала правой руки, а потом головы.
