«коммунистического варварства» [164]. Провокационные действия нацистов и главарей судето-немецкой партии привели к обострению положения в Судетской области.
Подготовка к захвату Чехословакии велась всеми средствами политического нажима: дипломатическими, пропагандистскими, военными. Гитлер надеялся заполучить Судетскую область без единого выстрела, «поскольку во всех отношениях вермахт не был готов к большой войне в 1938 году» [165].
На основании данных разведки, в Берлине считали, что даже без поддержки извне чехословацкая армия может продержаться в течение трех месяцев [166]. Поэтому Гитлер делал упор на военно-политический шантаж. В мае нацисты стянули к границам ЧСР войска. Правительство Чехословакии, рассчитывая на поддержку Запада, объявило всеобщую мобилизацию, которая продемонстрировала решимость народа и армии оказать сопротивление агрессору. Как и предполагали в Берлине, позиция Великобритании сводилась к тому, чтобы «внушить чехам и французам, что лучший выход — это компромисс между Германией и Чехословакией» [167]. Министр иностранных дел Франции Ж. Бонне также считал, что чехословацкое правительство должно точно знать: «Франция не будет воевать из-за судетского вопроса» [168]. В свою очередь посол США в Берлине X. Вильсон, посетив Прагу, посоветовал Бенешу не рассчитывать на американскую помощь, а удовлетворить требования Германии и аннулировать союз с СССР [169].
Позиция СССР вызывала беспокойство правящих кругов стран Запада. Действительно, вопросу о помощи Чехословакии руководство СССР придавало важное военно-политическое значение. ЦК ВКП(б) в апреле 1938 года принял специальное постановление по этому вопросу, и об этом было сообщено посланнику ЧСР в Москве 3. Фирлингеру. 23 апреля он докладывал в Прагу: «В Кремле состоялось совещание, на котором присутствовали Сталин, Молотов, Ворошилов, Литвинов и Каганович. После доклада Александровского (советский полпред в Праге. — Прим, авт.) о политическом положении в Чехословакии было решено: СССР, если его об этом попросят, готов вместе с Францией и Чехословакией предпринять все меры по обеспечению безопасности Чехословакии. Для этого он располагает всеми необходимыми средствами. Состояние армии и авиации позволяет это сделать» [170].
Понимая, что речь идет о помощи капиталистическому государству, советское руководство сделало в постановлении специальную оговорку: «если об этом попросят». В противном случае это могло бы рассматриваться на Западе как «экспорт революции», особенно в свете продолжавшейся в то время советской помощи Испанской республике. Вот почему было чрезвычайно важно, чтобы сама Чехословакия попросила СССР о помощи, а Франция выполнила бы свои обязательства по отношению к Чехословакии. Но по договору Советский Союз мог прийти на помощь Чехословакии (при соответствующей просьбе) только после того, как ей начнет помогать Франция.
25 мая Советское правительство вновь подтвердило, что в случае нападения на Чехословакию СССР окажет ей необходимую помощь. Аналогичные заявления были сделаны 25 июня и 22 августа [171]. Таким образом, позиция СССР была совершенно ясна, но Париж не проявлял готовности выступить в защиту ЧСР вместе с Советским Союзом.
Что касается президента Э. Бенеша и правительства Чехословакии, то они занимали противоречивую позицию. Подтверждая решимость — свою собственную и чехословацкого народа — вести борьбу с врагом «за каждую пядь земли», президент Бенеш и его сторонники ориентировались главным образом на Англию и Францию, а сотрудничеству с СССР и его помощи большого значения не придавалось. 17 мая на встрече с британским посланником Б. Ньютоном Бенеш говорил: «Отношения Чехословакии с Россией всегда были и останутся второстепенным вопросом, зависящим от позиции Франции и Великобритании. Нынешние связи Чехословакии с Россией целиком обусловлены франко-русским договором, и если Западная Европа утратит интерес к России, то и Чехословакия его также утратит» [172].
Однако это не помешало ему на следующий день в беседе с полномочным представителем СССР в Чехословакии Александровским заявить, что если сложится ситуация, при которой Чехословакия окажется без помощи западных держав, то «тогда можете быть уверены, что мы все-таки будем драться, пробиваясь на восток, для соединения с Красной Армией» [173].
Возможность военного сотрудничества Чехословакии с СССР преднамеренно искажалась гитлеровцами, которые стремились всячески подорвать советско-чехословацкий договор как опору независимости Чехословакии. Развернув бешеную клеветническую кампанию, они убеждали мировую общественность, будто правительство Чехословакии, заключив договор с Москвой, превратило страну в очаг «красной опасности», «непотопляемый авианосец большевиков». Центры немецко-фашистской пропаганды за пределами Германии запугивали обывателя Запада угрозой «коммунистической агрессии».
Тем временем напряженность в центре Европы продолжала нарастать. Германские власти и судето-немецкая партия усилили давление на Чехословакию. 12 сентября Гитлер выступил на съезде нацистской партии с яростными нападками на чехов. На следующий день генлейновцы организовали мятеж в Судетской области. Правительство ЧСР ввело там военное положение. Мятеж был подавлен правительственными войсками, а Генлейн бежал в Германию.
Выход из положения в этих условиях Чемберлен и Даладье, поддерживаемые Вашингтоном, увидели в компромиссе с Гитлером и Муссолини. Они предложили созвать конференцию четырех держав — Англии, Франции, Германии и Италии. В первую очередь намечалось решить вопрос о Чехословакии, а затем перейти к переговорам об «общем урегулировании». Это был уже реальный шаг к воссозданию «пакта четырех». Но не все в западных столицах разделяли подобную позицию, немало было и тех, кто требовал принятия решительных мер для пресечения германской агрессии против Чехословакии. Так, Черчилль, в то время член парламента, в начале сентября говорил: «Мы должны заявить Германии: если ее нога ступит на землю Чехословакии, то мы немедленно объявим ей войну» [174].
Однако не эти силы определяли английскую политику. Взгляды «умиротворителей» сформулировал министр координации обороны Великобритании Т. Инскип: «Вопрос заключается не в том, чтобы воевать или не воевать ради сохранения Чехословакии. Грядущая война… может привести к уничтожению Гитлера, но совершенно очевидно, что она разрушит гораздо больше. В результате могут произойти изменения в Европе, которые не принесут никому пользы, кроме Москвы и большевиков» [175]. Исходя из подобных соображений и рассчитывая умиротворить Гитлера, Чемберлен на встрече с ним в Берхтесгадене 15 сентября признал обоснованными его требования передать Германии часть чехословацкой территории, где жителей немецкого происхождения насчитывалось свыше 50 процентов, то есть, по сути, дал согласие на насильственное отделение Судетской области. Чемберлен пообещал главе Третьего рейха, что после обсуждения этого вопроса в правительствах Англии и Франции он сам обеспечит принятие требований Германии чехословацким правительством [176]. В самом деле, через два дня после переговоров британский кабинет одобрил «принцип самоопределения» — так ханжески было названо отделение Судетской области от Чехословакии. Теперь надо было убедить Францию отказаться от помощи ЧСР.
18 сентября 1938 года в Лондоне состоялась встреча Даладье и Бонне с Чемберленом и Галифаксом, посвященная обсуждению итогов переговоров в Берхтесгадене. Ее результатом явилось совместное ультимативное заявление (так называемые
