Тяжелое чувство вызвала эта картина. Снова под напором превосходящих сил врага мы вынуждены обороняться и отступать. По пути в Павловск, а потом в Калач Воронежский, где расположился штаб воздушной армии, я убедился, что отходили наши войска не так, как в 1941-м. Авиация планомерно перебазировалась на восточные аэродромы, части вывезли все имущество, эвакуировали личный состав, ничего не бросили, не потеряли. Никто не оказался в окружении. Летчики непрерывно вели воздушные бои, разведку, мы знали, где и какие силы противника действуют.
В самые тяжелые дни с 8 по 11 июля 1942 года 8-я воздушная армия имела 138 боевых самолетов разных типов. На этом направлении немецкая авиация превосходила нашу в шесть и более раз. Генерал Хрюкин искусно использовал имевшиеся силы на главных и самых опасных направлениях. Делая по три — пять вылетов в день, летчики воздушной армии разрушали переправы через реки Черная Калитва и Свинуха, уничтожали подходившие к ним мотомехчасти и живую силу противника. Наносили удары и по дорогам, препятствуя продвижению войск врага на юго-восток.
В начале июля стало ясно, что частям 8 ВА придется перебазироваться в район Сталинграда Нужно было выяснить, какие там аэродромы, определить будущую дислокацию авиаполков. Тимофей Тимофеевич дал мне задание вылететь в Сталинград и решить все на месте. Прибыв туда, я увидел дымящие трубы заводов, шумные улицы города, привольно раскинувшегося на берегу могучей реки. В нем не чувствовалось еще дыхания боев, он жил обычной трудовой жизнью.
Штаб Сталинградского военного округа находился в доме напротив универмага, в подвалах которого впоследствии укрывался и был взят в плен фельдмаршал Паулюс со своим штабом. Я зашел в кабинет командующего ВВС округа и неожиданно увидел там своего преподавателя Ивана Панфиловича Антошина. Красвоенлет гражданской войны, он в двадцатые годы командовал первой эскадрильей в Ленинграде, где начинал летный путь Валерий Чкалов. Потом был переведен в академию имени Н. Е. Жуковского, где увлекательно передавал свой боевой опыт слушателям. Особенную известность он получил после выхода на экраны кинокартины «Валерий Чкалов». Зрителям полюбился образ командира «бати». До этого Антошина так в академии никто не называл, а после у него словно бы и не было другого имени.
Во время войны я уже встречался с ним на Западном фронте в 1941 году. Он командовал ВВС 22-й армии, с которой наша 31-я дивизия взаимодействовала. Теперь снова нас свела судьба. Вспомнили былые времена, посетовали, что приходится встречаться в такой обстановке. Антошин принял близко к сердцу мои заботы, вызвался лично ознакомить меня с аэродромной сетью округа. Сначала я изучил расположение площадок по карте в штабе, потом облетел их. Вскоре прибыли офицеры тыла нашей армии. Уточнил с ними места базирования частей и опять вернулся в Калач Воронежский. Мои предложения были рассмотрены, утверждены, и полки начали перелетать в район Сталинграда. Туда же отправился и штаб воздушной армии. А я опять остался с оперативной группой для организации поддержки войск и прикрытия железной дороги Борисоглебск — Сталинград.
Командный пункт располагался на станции Панфилове. Близ нее на аэродроме находились штурмовики, потом к ним присоединились бомбардировщики. В состав группы входили еще две истребительные дивизии.
Что можно сказать о тактике немецко-фашистской авиации? Собственно, она действовала так же, как и в 1941 году. На направлении главного удара или на острие своего танкового клина наносила мощные удары, прикрывала наступающие части и, кроме того, стремилась нарушить наши коммуникации. Крупные группы по 20 — 40 — 60 самолетов бомбили советские войска, железнодорожные станции, строящиеся оборонительные сооружения и сосредоточение резервов. Фашистские истребители действовали группами по 10 — 18 самолетов.
Усилия наших истребителей в этот период были направлены главным образом на то, чтобы прикрыть от ударов с воздуха свои войска. Перед авиационными частями ставилась основная задача — всеми силами и средствами задерживать и останавливать наступающие войска противника, особенно танковые.
Ставка Верховного Главнокомандования принимала экстренные меры по усилению нашей воздушной армии. С 20 июля по 17 августа мы получили 21 авиаполк (447 самолетов). Радовало нас то, что три четверти прибывших на фронт боевых машин составляли новые истребители Як-1, Як-76, грозные штурмовики Ил-2, скоростные пикирующие бомбардировщики Пе-2.
В этот же период Ставка Верховного Главнокомандования направила в войска основополагающие указания: как эффективнее использовать боевые возможности новых самолетов. В июне 1942 года мы получили приказ Народного комиссара обороны «О действиях наших истребителей по уничтожению бомбардировщиков противника». В нем отмечалось, что советские истребители, встречая группы «юнкерсов», вступают в бой с прикрывающими их «мессерами».
В результате противник получает возможность почти безнаказанно наносить удары по нашим войскам. Приказ требовал: «Считать основной задачей наших истребителей при встрече с воздушным противником уничтожение в первую очередь его бомбардировщиков». Это стало одним из принципов применения советской истребительной авиации, ее тактики.
Значительно чаще истребители стали наносить бомбовые удары. «Бомбодержатели (по две балки на каждом самолете), — говорилось в приказе Наркома обороны, — установлены не случайно и не для украшения самолета, а для того, чтобы использовать и эти самолеты для дневного бомбового удара по врагу… Применение истребителей на поле боя для бомбометания днем значительно увеличит ударную силу нашей авиации…»
Мы получили также приказ Народного комиссара обороны об использовании штурмовиков в качестве дневных бомбардировщиков. Сначала летчики на Ил-2 попробовали действовать с бреющего полета, но с малой высоты можно было применять только бомбы с замедлением, что снижало эффективность ударов. Тогда Тимофей Тимофеевич поручил мне отработать в 228-й штурмовой дивизии методы бомбометания с высоты 800 — 1000 м и пикирования с углом до тридцати пяти градусов. Для этого 228 шад, которой командовал полковник В. С. Степичев, была отведена на аэродромный узел Урюпинск, в район Борисоглебска. Первые же полеты на бомбометание с пикирования под углом 30 — 35° насторожили нас. Самолет в таком крутом пике подвергался резким перегрузкам, на которые он не был рассчитан. Тогда мы решили уменьшить угол в два раза, установить его в 10 — 15 градусов. Оказалось, что при таком пикировании и бомбометание эффективнее. Да и после сбрасывания бомб можно еще обстрелять цели из пушек. За неделю интенсивных испытаний мы отработали атаки штурмовиков с круга и написали инструкцию. Она была утверждена командующим, и после этого штурмовики 8-й армии бомбили с большим эффектом.
Но мы еще чувствовали себя в долгу перед наземными войсками. Не могли авиаторы в полной мере помочь им в июле 1942 года, в дни тяжелых боев на Дону. Уже в начале месяца передовые части немецко-фашистских армий нанесли удар во фланг и тыл Юго-Западного фронта и к 10 июля вышли в большую излучину Дона в районе Кантемировка, Боковская, Морозовск, Миллерово. На севере и на юге войска нашего фронта вынуждены были отходить на левый берег реки. А сталинградское направление оказалось слабо прикрытым. В эту брешь нацелились фашистские дивизии. По решению Ставки Верховного Главнокомандования в большую излучину Дона перед Сталинградом выдвигались две армии — 62-я и 64-я.
Чтобы усилить помощь с воздуха этим армиям и улучшить взаимодействие с ними, командующий приказал мне срочно побывать на их командных пунктах. Как туда быстрее добраться? Конечно, на По-2. Правда, фашистские истребители буквально охотились за этими самолетами в воздухе. Потому нужно было глядеть в оба: как появится «мессершмитт», немедленно укрываться в овраг, чтобы не попасть под обстрел. Но не всегда это удавалось. Несколько командиров было убито.
И на этот раз, пережив несколько тревожных минут при встрече с «мессерами», я добрался до Калача Донского. Оттуда на автомашине предстояло ехать дальше. Командный пункт 62-й армии располагался в хуторе Перелазовский. Штаб и средства управления были так искусно замаскированы, что их с трудом удалось найти. Я рассказал командарму генералу В. Я. Колпакчи о своих поисках КП, заметил, что раз его на земле не видно, значит, с воздуха немцы тем более не обнаружат. Он ввел меня в курс дела, ознакомил с обстановкой, объяснил, где авиации необходимо немедленно ударить, чтобы задержать противника. Разведчики полу чили задание выявить расположение вражеских артиллерии, танков, резервов.
Я доложил командарму о возможностях авиачастей, выделенных для поддержки 62-й армии. Мы обо веем договорились. Тут же по радио передал в дивизии первые приказания, доложил генералу Хрюкину о полученных заданиях и начале действий.
