Богатые города Мец, Вормс, Вюрцбург, Ратисбон и Пассау тогда находились на расстоянии трех дней пути один от другого. От названного последним города пять дней пути до Винер-Нойштадта, а уже оттуда один день пути до венгерской границы. Местность между этими городами заросла густым лесом, и продовольствие приходится везти из городов, потому что в сельской местности его недостаточно для армии. Там много рек, ручьев и лугов. Когда я ехал через эту территорию, горы показались мне труднопроходимыми. Однако теперь, сравнивая ту местность с Романией [140] , я мог бы назвать ее равниной. Эта часть Венгрии ограничена мутными водами. По другую сторону она отделена от Болгарии чистым потоком. Река Драва протекает в центральной части Венгрии. Один берег реки крутой, другой имеет пологий спуск. В результате, когда идут даже небольшие дожди и в расположенных вблизи болотах поднимается уровень воды, затопляются даже весьма удаленные места. Мы слышали, что многие германцы, нам предшествовавшие, были внезапно застигнуты там наводнением. Когда мы подошли к месту, где был их лагерь, его пришлось переходить вброд. У нас было только несколько небольших лодок, поэтому пришлось заставить лошадей плыть. Им было легко войти в воду, но трудно выбраться из нее, но, приложив немало усилий, с Божьей помощью мы переправились без потерь.
Остальная территория этой страны покрыта озерами, болотами и ключами. Дунай течет по довольно прямому руслу, и по нему перевозятся богатства самых разных районов в величественный город Гран. Эта страна производит много продовольствия, и, говорят, отсюда его вывозил даже Юлий Цезарь. Возможности для торговли и обмена были достаточные, чтобы мы удовлетворили все свои нужды. Мы пересекли Венгрию за пятнадцать дней.
Далее, на входе в Болгарию, расположилась крепость Болгарский Белград. Она так названа, чтобы отличаться от венгерского города с тем же названием. В дне пути от Белграда находится бедный городок Браничево, между ними протекает река. За этими городами страна представляет собой, если можно так выразиться, поросший лесом луг, или плодородный лес. Она изобилует растительностью, которая произрастает сама по себе, и была бы хороша для посевов, будь здесь земледельцы. Она не плоская, но и не гористая. Она хорошо орошается небольшими речушками и ручьями, которые текут между холмами, дикими виноградниками и годными к применению полями. Здесь нет крупных рек, и отсюда до самого Константинополя мы не использовали лодки. В пяти днях пути от этого места расположен Ниш, который, хоть и мал, является первым городом этой части Греции. Города Ниш, София, Филиппополь и Адрианополь находятся в четырех днях пути друг от друга. Местность между ними равнинная. Там много деревень и фортов и изобилие всяких хороших вещей. Справа и слева поднимаются горы, причем достаточно близко, чтобы их можно было видеть. Они тянутся вокруг обширной, богатой и приятной долины. <…>
Пока мы еще не сталкивались с серьезными трудностями, нам не причинила никакого вреда людская злоба, не боялись мы и опасностей из-за хитрых заговоров. Однако время от времени, когда мы вошли в Болгарию и землю греков, сила и мораль нашей армии подвергались испытанию. В обнищавшем городе Браничево, собираясь войти в незаселенный район, мы нагрузились запасами, большинство из которых прибыло по Дунаю из Венгрии. Там было столько лодок, доставленных германцами, что простому народу были гарантированы надолго дрова и лес для строительства. Наши люди переправили лодки меньших размеров через реку и купили все необходимое в расположенной неподалеку венгерской крепости. Здесь мы впервые увидели стамину – медную монету. Мы отдали – или, точнее сказать, потеряли – пять динариев за одну из них и марку [141] за двенадцать солиди . Так мы были обмануты греками еще при входе в их страну. Вы, должно быть, помните, как уже было сказано, что их представители поклялись от имени императора обеспечить нам должные условия торговли и обмена. Мы пересекли остальную безлюдную территорию и вошли в самый красивый и богатый район, который простирается без перерыва до самого Константинополя. Здесь мы впервые начали замечать мошенничество. В других районах нас принимали мирно и продавали нам все, что нужно. Греки, однако, закрывали свои города и крепости и передавали нам свои товары на веревках, которые спускали со стен. Но только запасов, переданных таким образом, было недостаточно для нас. Поэтому пилигримы стали восполнять все недостающее грабежами, ведь они не желали испытывать нужду среди изобилия.
Некоторые считали, что виной тому прошедшие впереди нас германцы, которые грабили все, что могли, и сожгли несколько поселений, расположенных за пределами городских стен. Следует рассказывать все как было, хотя и без охоты. За городскими стенами Филиппополя был почтенный город, где жили латинские люди, продававшие разные товары путешественникам ради дохода. Когда германцы устроились там в таверне, появился фокусник. Он не знал их языка, но подсел к ним и знаком показал принести вино. Некоторое время он пил, потом извлек из кармана находящуюся под воздействием заклинания змею и положил ее в свою кружку, которую поставил на пол, и стал показывать другие фокусы среди людей, обычаев которых он не знал и не понимал. Германцы вскочили в ужасе, словно увидели монстра. Они схватили фокусника и растерзали его на части. Они обвинили всех в преступлении одного человека и заявили, что греки пытались их убить с помощью яда. В городе начались беспорядки, и герцог со своими людьми вышел из города, чтобы их урегулировать. Германцы, глаза которых были затуманены вином и яростью, бросились на людей, пришедших с миром, веря, что мстят за убийство. Они схватили свои луки – таково было их оружие – и решили обратить в бегство тех, от кого бежали. Они убивали и ранили греков, и, только когда все были изгнаны из пригорода, германцы остановились. Многие из них пострадали, особенно те, кто отправился на постоялые дворы, потому что, дабы получить их деньги, греки бросали их в пещеры. Потом германцы собрались с духом, снова взялись за оружие и вернулись, чтобы восстановить попранную честь и отомстить за убитых товарищей. Они сожгли почти все, что было за пределами городских стен.
Германцы были невыносимы и для нас. Как-то раз некоторые из наших людей захотели отдохнуть от толпы, всегда окружавшей короля. Они отправились вперед и остались рядом с германцами. И они, и германцы пошли на рынок, но только те не позволяли франкам делать покупки, пока сами не приобрели все необходимое. Из-за этого началась драка, точнее, ссора, потому что, если один человек грозит другому, которого он не понимает, громким голосом, это называется ссора. Франки нанесли несколько ударов, германцы не остались в долгу. Франки вернулись с рынка с припасами. Германцы, превосходящие их числом, с презрением отнеслись к гордости некоторых франков и обратили против них оружие. Они напали на франков, которые, тоже вооруженные, оказали яростное сопротивление. Конец этому непотребству положил Господь, поскольку наступила ночь. <…>
Когда германцы двинулись вперед, они крушили все на своем пути, по этой причине греки разбегались и от нашего мирного короля, который шел следом. Тем не менее конгрегация церквей и все священнослужители выходили из городов нам навстречу с иконами и другими греческими атрибутами, и они всегда принимали нашего короля с должным почтением и страхом. <…>
Французы прибыли в Константинополь 4 октября 1147 года. Они были поражены и великолепием города, и подозрительным поведением греков.
Французская армия в Константинополе
[142]
Константинополь – гордость греков. Известный своей славой и своими богатствами город построен треугольником, наподобие паруса корабля. В его переднем углу расположена Святая София и дворец Константина [143] с капеллой, где хранятся святейшие реликвии. С двух сторон город омывается морем. Когда мы прибыли в город, справа от нас был рукав Святого Георгия [144] , а слева – какой-то впадающий в него поток [145] , который разливается почти на четыре мили. Там стоит дворец, называемый Влахернским, и хотя возведен он в низине, но, построенный с роскошью и изяществом, поднимается довольно высоко благодаря умелому планированию. С трех сторон от дворца располагаются море, поля и города – и его обитатели имеют тройное удовольствие взирать на все это попеременно. Его внешняя красота почти несравненна, но красота внутренняя превосходит все, что я только мог бы сказать о ней. Со всех сторон он расписан золотом и разноцветными красками, двор выстлан мрамором с изысканным мастерством. Я не знаю, что придает дворцу большую ценность и красоту – совершенство ли искусства или богатство материала. Третья сторона треугольника примыкает к полям. Она защищена двойной стеной с башнями протяженностью от моря до дворца около двух миль. Стена эта недостаточно надежная, и ее башни не очень высоки, но население города полагается, как мне кажется, на свою многочисленность и на мир, которым оно наслаждается с давних времен. Внизу под стенами лежат свободные земли, которые возделываются плугом и мотыгой. Здесь разбиты огороды, снабжающие горожан всякого рода овощами. Извне прорыты сюда подземные каналы, доставляющие горожанам в изобилии пресную воду. Сам же город грязен и зловонен, и многие его места осуждены на вечный мрак. Богачи затемняют своими постройками улицы и оставляют эти грязные и мрачные места беднякам и чужеземцам. Здесь совершаются убийства и грабежи и другие преступления, которые любят темноту. Люди живут в городе без закона, в нем столько же хозяев, сколько богатых людей, и почти столько же воров, сколько людей бедных. Здесь ни один преступник не знает ни страха, ни совести, ибо преступление не карается законом и никогда не совершается средь бела дня. Константинополь во всем превышает меру – ведь он превосходит другие города как богатством, так и пороком. Много в нем также церквей, несравнимых со Святой Софией по величине, но равных ей по красоте. Церкви замечательны красотой и многочисленными священными реликвиями. Все, кто может, приходят в церкви: одни из любопытства, другие по набожности.
