Елена Мельникова - Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды

Таким образом, вырисовывается картина сосуществования нескольких различных по характеру, но взаимосвязанных и функционально дополняющих друг друга поселений. Они образуют сеть, основанную на административно-территориальном делении земель и отражавшую разностадиальные системы управления. Это старые племенные центры (на Руси) и туны (в Скандинавии), выполнявшие культовые и административные функции; опорные пункты центральной (государственной) власти: хусабю в Скандинавии (на территории королевского домена и в каждой из сотен) и погосты на Руси, куда свозилась дань с округи и где находилась резиденция представителя верховной власти; наконец, торгово-ремесленные центры (собственно протогорода), концентрирующие ремесла, торговлю и перераспределение прибавочного продукта (на Руси частью совпадают с погостами, в Скандинавии – вики). Такое сочетание функционально различных поселений на уровне «земли» (ланда) наиболее ярко проявляется в «Русской земле» (в узком смысле) и в Свеаланде; в последнем сосуществуют и взаимно дополняют друг друга Старая Упсала (культовый и племенной центр), Бирка и королевская усадьба на Адельсё. Аналогичная картина наблюдается в Дании, где сосуществуют Хедебю и, видимо, королевская усадьба (Хусбю) в 5 км от него[341]; в Норвегии, где рядом с торгово-ремесленным центром конца VIII – начала IX в. Скирингссалем (Каупанг) находится хутор, носящий название Хусебю, и языческое капище[342]. Рядом с большинством протогородов (но за пределами укрепленной части) расположены крепости, где, видимо, находился «гарнизон» конунга (в Хедебю, Бирке, Павикене и др.). Наконец, в более развитой в социально-экономическом отношении Дании возникают «укрепленные лагеря» типа Треллеборга, рассматриваемые как опорные пункты королевской власти[343] и сопоставимые с такими древнерусскими центрами, как Гнёздово, расположенное на пути между главными центрами Руси – Киевом и Новгородом, и Шестовица на территории северян, подчиненной Киеву.

В конце X – первой половине XI в. в этой картине происходят существенные перемены: в первую очередь и в Скандинавии и на Руси исчезают или приходят в упадок многие из наиболее крупных торгово-ремесленных центров: Бирка, Хедебю, Гнёздово, Тимерево. В тех скандинавских городах, которые, как считается, продолжили свое существование в средние века, наблюдаются в это время топографические изменения. Так, в Рибе поселение эпохи викингов на северном берегу р. Рибе исчезает в XI в., а вместо него возникает город на южном берегу реки[344]; перемещается центр поселения в Роскильде; вместо сожженного в середине XI в. Хедебю на противоположном берегу р. Шлее вырастет Шлезвиг[345]. На Руси сходные процессы отмечаются в Полоцке, где к началу XI в. забрасывается старое укрепленное поселение и с ростом города возникает новый детинец (Верхний Замок)[346], а по последним предположениям, также и в Новгороде, где жизнь на Городище временно затухает в XI в., княжеская резиденция переносится на Ярославово Дворище[347]. Эти топографические изменения, видимо, связаны с формированием структуры, ставшей традиционной для средневековых городов.

Одновременно происходит и функциональная переориентация хусабю. Их административно-фискальные функции сокращаются, и из поселений, близких ранним погостам, они превращаются в усадьбы, которые контролируют королевские земельные владения (например, на о. Адельсё в XII в. строится королевский замок).

После введения христианства падает роль культовых центров, таких, как Старая Упсала. Становление церкви под прямым покровительством королевской власти обусловливает размещение церковной администрации в поселениях, находящихся под контролем королевской власти.

Таким образом, монофункциональные поселения VIII–X вв. по мере усиления королевской власти, формирования центрального управления, становления податной системы оказываются неспособными удовлетворить широкий спектр новых общественных потребностей. В этих условиях развитие поселений с дифференцированными функциями подчиняется общей тенденции к синтезу разных функций в формирующихся городах феодальной эпохи[348]. Наиболее наглядно этот процесс протекает в Свеаланде. Старая Упсала – Бирка— усадьба на Адельсё, три центра Свеаланда (культовый, торговый, административный) в конце X – начале XI в. уступают место Сигтуне, также расположенной на оз. Меларен[349]. Она становится важнейшим центром ремесла, торговли, королевской власти, церкви. В ней начинается чеканка монет, находится резиденция конунга Швеции (к этому времени включившей Ёталанд и другие области). О процветании в Сигтуне торговли и ремесел говорят рунические надписи, упоминающие «фризскую гильдию», и найденные при раскопках остатки мастерских: ювелирных, косторезных и др. В 60-х гг. XI в. Сигтуна становится центром вновь образованной епископии, в ней строятся каменные церкви св. Петра, св. Олава, св. Ларса. Во второй половине XI в. в ней сосредоточиваются все основные городские функции, ранее до известной степени расчлененные между тремя поселениями.

В процессе становления Древнерусского государства также наиболее прогрессивными образованиями были поселения, синтезировавшие функции торгово-ремесленных и княжеских административных центров и центров местной (в прошлом – племенной) округи. Очевидно, что интенсивный рост древнерусских городов во второй половине X–XI в. (Киев, Новгород, Псков, Ростов, Смоленск, Полоцк и др.)[350] делал малоэффективной систему полюдья, что ослабило роль погостов. Естественно стремление русских князей, особенно начиная с Владимира, закрепить за собой города, посадив туда своих сыновей. Согласно ПВЛ, после 988 г. Владимир «посади Вышеслава в Новѣгородѣ, а Изяслава Полотьскѣ, а Святополка Туровѣ, а Яро сла ва Ростовѣ. Умершю же старѣйшему Вышеславу Новѣгородѣ, посадиша Ярослава Новѣгородѣ, а Бориса Ростовм, а Глѣба Муромѣ, Свя то сла ва Деревѣхъ, Всеволода Володимери, Мстислава Тмуторокани»[351]. А. А. Шахматов считал летописную статью о распределении волостей между сыновьями Владимира искусственной. Неясно, писал он, почему не указано, кто сидел в Смоленске, Чернигове, Переяславле, названных в летописи среди древнейших городов. Но, как уже указывалось, Чернигов и Переяславль входили в великокняжеский домен в X в. и лишь после смерти Ярослава (1054 г.) стали столицами самостоятельных княжеств. Что же касается Смоленска, то сам Шахматов отмечал, что в поздних летописных сводах, сведения которых, видимо, подтверждаются византийским хронографом (Скилица-Кедрин), к списку волостей, полученных сыновьями Владимира, добавлен и Смоленск, где был посажен Станислав, и Псков, куда Владимир посадил Судислава[352].

В Новгороде появление князя отмечается переносом княжеской резиденции с Городища на Ярославово Дворище в сам город: жизнь на Городище временно затухает. Но так же затухает жизнь и в Гнёздове под Смоленском – не с вокняжением ли Станислава в городе связано это событие? Вероятно, с утверждением Ярослава на ростовском столе можно увязать и упадок поселения на Сарском городище, а с основанием им княжеской крепости, Ярославля, – исчезновение Тимерева и других погостов в Верхнем Поволжье.

Следует отметить, что помимо главных погостов и дружинных лагерей типа Шестовицы к началу XI в. прекращают существование или приходят в упадок многие племенные и ранние протогородские центры (Искоростень, поселение на Ревнянском городище, на Титчихе, Хотомель и др.)[353], в процессе христианизации уничтожаются культовые центры (Перынь) и т. и. Функции погостов по мере феодализации отходили к ближайшим городам – центрам местной округи (волости)[354] и княжеской администрации, в некоторых случаях – экстерриториальным княжеским резиденциям. Наименование «погосты» (как и «хусабю» в Скандинавии) закрепилось за центрами сельской округи. На месте Гнёздовского и Сарского городищ возникли феодальные усадьбы, а центрами княжеств стали Смоленск и Ростов.

Опыт историко-типологического исследования позволяет выявить некоторые закономерности в возникновении и развитии раннегородских центров, которые в процессе становления государства образуют сеть взаимосвязанных поселений с различными функциями. Наряду с традиционной системой «племенных» административных, культовых центров формируется и накладывается на нее система опорных пунктов государственной власти. В иерархизирующуюся с укреплением государства сеть раннегородских поселений входят также торгово-ремесленные «протогорода», контролируемые центральной властью. Завершение процесса сложения феодальных государств сопровождается отмиранием некоторых звеньев этой сети: в первую очередь, тех протогородских образований, которые по тем или иным причинам не были в состоянии синтезировать основные городские функции, и развитием полифункциональных городов феодальной эпохи.