Забрав в Сызрани все трофеи (несколько эшелонов), Каппель отвел свой отряд в Самару. Через две недели ему вновь пришлось брать Сызрань, на этот раз вместе с дивизией Чечека, которая вернулась в Самару из Уфы. И снова удача. Сызрань на время стала основной базой «каппелевцев». Именно здесь Каппель окончательно сформировал свой «летучий полк» – два батальона пехотинцев-добровольцев, два кавалерийских эскадрона и три батареи орудий.
На очереди стояла Симбирская операция. Она была успешно проведена 22 июля.
Между тем приближался звездный час Каппеля – взятие столицы бывшего Казанского ханства и захват половины российского золотого запаса, находившегося в Казани История захвата «казанского клада» и его срочной переправки из Казани в Самару обстоятельно отражена как в мемуарах непосредственных свидетелей этого события («комучевец» В.И. Лебедев, участники событий П.Д. Климушкин, С.Н. Николаев, ген. П.П. Петров и др.), так и в работах отечественных исследователей, особенно А.П. Ефимкина (см. Дипломатический ежегодник. – М. 1995) и В.Г. Сироткина (Знамя. – 1992. – № 8). Решающую роль в срочной переброске «казанского клада» в Самару сыграли управляющий Казанским отделением Народного (Государственного) банка П.А. Марвин, перешедший со службы большевикам на сторону КомУча, а также управляющий финансовой частью КомУча уже известный «учредиловец» эсер Н.М. Брушвит, контролер Казанского отделения Госбанка Ф.И. Гусев и управляющий Симбирским отделением Госбанка П.П. Устякин.
Схема взятия Казани в ночь с 6-го на 7 августа была аналогичной взятию Сызрани и Симбирска: с трех сторон рано утром 7 августа отряд Каппеля, чехи и примкнувший к КомУчу отряд сербских добровольцев майора Благотича при поддержке все той же речной флотилии ударили по городу. Бой длился несколько часов, и в ходе его один из латышских полков был полностью уничтожен. Что касается красноармейцев, то о них лучше всего сказал лично Ленину командовавший Восточным фронтом И.И. Вацетис: «…в своей массе они оказались к бою совершенно неспособными вследствие своей тактической неподготовленности и недисциплинированности». При этом сам Вацетис чудом избежал плена.
Член комиссии ВЦИК и будущий советский дипломат А.П. Розенгольц, прибывший на Волгу для расследования причин падения Симбирска, был еще более категоричен: «Чехословацкие войска (об армии КомУча и сербах большевистский комиссар не упоминает. – Авт.) поднялись к Казани на пароходах, обстреляли город и почти без всякого сопротивления с нашей стороны взяли его в течение нескольких минут». Розенгольц несколько преувеличил скорость успеха Народной армии, но в главном он был прав: она (особенно «каппелевцы») вместе с чехами и сербами профессионально оказались на голову выше необученных красноармейцев и даже латышских стрелков.
Характерно, что Каппель предложил Галкину, Лебедеву и Фортунатову развить успех далее – с ходу взять и Нижний Новгород, а с ним и второй «золотой карман», что наверняка лишило бы большевиков «золотого аргумента» в переговорах с кайзером (до подписания «Дополнительных соглашений» в Берлине оставалось всего 20 дней).
Но штабная «тройка», а также чехи, ссылаясь на отсутствие резервов для обороны Самары, Симбирска и Казани, категорически воспротивились смелому плану Каппеля. Впрочем, свою роль в этом решении мог сыграть и тот факт, что, несмотря на все призывы, приток добровольцев в Народную армию был слабым – даже преподаватели и слушатели Академии Генштаба в Казани уклонились от мобилизации, продолжая соблюдать нейтралитет.
В Казани же отряду Каппеля вместо продолжения броска на Нижний Новгород было предложено вернуться вниз по Волге и оборонять Симбирск, на который наседал М.Н. Тухачевский, а затем вновь возвращаться в Казань, ибо на противоположной стороне Волги, в Свияжске, засел со своим штабом и бронепоездами Троцкий.
И вновь отряд Каппеля отличился. Он скрытно переправился через Волгу и прошел огнем и мечом по тылам красных, едва не захватив в плен самого наркомвоенмора.
Затем Каппеля снова бросили под Симбирск против Тухачевского. Такие «челночные операции» ничего стратегически не давали, а лишь изматывали одну из наиболее боеспособных частей Народной армии. Тем более что 8 сентября Казань, а 11 сентября 1918 г. Симбирск все равно из-за нехватки сил пришлось оставить. Чехи явно стремились уйти на восток, а с «всенародным отпором большевизму» в Поволжье у КомУча явно не получалось.
И хотя за свои успешные операции Каппель вновь и досрочно был произведен в очередной чин – стал генерал-майором, – своему соратнику полковнику В.И. Вырыпаеву он, получая новые погоны, с грустью сказал: «Лучше бы прислали батальон пехоты».
Как политический центр «демократической контрреволюции» КомУч, возглавлявшийся правым эсером В.К. Вольским
(в 1919 г. он перешел к большевикам), оказался несостоятельным. К тому же в сентябре 1918 г. после Уфимского государственного совещания КомУч фактически влился во Временное всероссийское правительство (Директорию) во главе со старым эсером Н.Д. Авксентьевым.
Колеблющаяся «средняя» линия КомУча и Директории не удовлетворяла ни левых, ни правых. В итоге правые 18 ноября 1918 г. совершили военный переворот, разогнали Директорию, арестовали многих «учредиловцев» (причем некоторых из них расстреляли без суда и следствия), провозгласив военного министра Директории адмирала А.В. Колчака Верховным правителем России.
Остатки Народной армии КомУча – Директории 8 октября оставили Самару, предварительно отправив несколько эшелонов с «казанским кладом» в Уфу. Затем они влились в армию Колчака, причем «каппелевцы» по договоренности их командира с адмиралом до конца Гражданской войны в Сибири, Забайкалье и Приморье сохраняли большую военную автономию.
После операций в Поволжье большевики начали реорганизацию Красной армии: внедрение железной дисциплины и качественное улучшение ее оснащения оружием. В середине августа Каппель доносил в Самару, что Красная армия становится лучше, более дисциплинированной, «военспецы» грамотно ведут операции и прежним кавалерийским наскоком ее уже не возьмешь.
Итак, единственным реальным вкладом КомУча и его Народной армии в дело борьбы с большевизмом стал захваченный отрядом Каппеля «казанский клад», доставшийся затем, не без активного содействия Дитерикса и Войцеховского, Колчаку, что чрезвычайно укрепило международный авторитет последнего, позволило ему закупать оружие и амуницию, платить жалованье своим офицерам и солдатам, не прибегая к масштабным реквизициям у населения Сибири.
3. ЧЕХОСЛОВАЦКИЙ СЛЕД «КАЗАНСКОГО КЛАДА»
Для основной проблемы нашего расследования – можно ли вернуть российское достояние (золото и недвижимость), откуда и как – первым на очереди по хронологии оказывается чехословацкий след. Ведь именно чешские легионеры участвовали в захвате «казанского клада», они же обеспечивали его охрану при перевозке и стоянках от Самары до Челябинска (а затем до Красноярска и Иркутска в декабре 1919 г. – марте 1920 г.), и именно официальные представители «чеховойск» подписывали протоколы о сдаче остатков «казанского клада» коалиционному политцентру Иркутска, который уже на последнем этапе (18 марта 1920 г.) окончательно передал «золотой эшелон» его командиру – большевику-чекисту Косухину, а тот в конце концов и доставил этот эшелон 3 мая 1920 г. снова в Казань.
Когда же в Казани большевики наконец пересчитали «наличность», то оказалось, что по сравнению с первоначальными размерами на июнь 1918 г. «казанский клад» заметно «похудел» – на целых 27 пульмановских четырехосных вагонов из тех 40, что были загружены полностью на момент отправки золота из Самары в конце сентября 1918 г.
В значительной мере это объясняется тем, что, как мы увидим ниже, расследуя японо-гонконгский след «казанского клада», Колчак в марте-октябре 1919 г. отправил во Владивосток четыре «золотых эшелона» (14-20 пульмановских вагонов) с 217 038 кг золота (из них 32 800 кг не дошли до Владивостока, будучи захваченными в Чите в октябре атаманом Семеновым).
И тем не менее, отступая под натиском красных, Колчак вывез из Омска в ноябре 1919 г. золота в 29 пульманах на 414 млн. 254 тыс. зол. руб. Однако чекист Косухин вернул из Иркутска в Казань золота всего на 409 млн. 620 тыс. зол. руб.
Вот вокруг этих «недостач» в миллионы золотых рублей уже много десятилетий кипят споры. Большинство очевидцев из числа белых (бывший министр «омского правительства» Г.К. Гинс, управляющий военным министерством Колчака, генерал, барон А.П. Будберг, бывший главнокомандующий колчаковской армией К.В. Сахаров, журналист А. Гутман-Гун и многие другие) «грешили» на чехов: те-де украли немало, вот и вывезли из России от 600 (барон Будберг) до 2000 (С. Витольдова-Лютык) вагонов с золотом, картинами, церковной утварью, медью, мебелью, колясками-экипажами, иконами, моторными лодками и т.п. (Г.К. Гинс).
