По сравнению с обычной нагрузкой на рабочую лошадь у государственных и оброчных крестьян, нагрузка на лошадь у барщинных крестьян, на первый взгляд, должна быть оценена как чудовищная, а поэтому и маловероятная. Но, как уже говорилось, на барской пашне работали и дворовые люди. Их вклад в обработку барской пашни можно восстановить, хотя бы в первом приближении, пользуясь данными о количестве барских лошадей по восьми усадам губернии. В работе В.П. Яковлевой эти сведения даны в расчете на крестьянское тягло (Елатомский у. — 0,2 лош., Шацкий у. — 0,18 лош., Темниковский у. — 0,18 лош., Спасский у. — 0,33 лош., Моршанский у. — 0,19 лош… Тамбовский у. — 0,46 лош., Козловский у. — 0,24 лош., Кирсановский у. — 0,23)70. Суммируя эту долю с общей обеспеченностью рабочим скотом барщинных крестьян этих уездов, мы получим на тягло уже не 1,7 лош., а 1,95 лош., следовательно, в совокупности с высевом на барской пашне на голову рабочего скота в итоге приходится 4,28 дес. посевной площади в двух полях. Это, разумеется, тоже очень большая нагрузка на рабочую лошадь. К тому же следует учитывать весьма скудную кормовую базу в крестьянском хозяйстве, где к весне обычно корм был на исходе.
В книге В.П. Яковлевой есть ценнейшие данные о размерах заготовок сена для рабочего и продуктивного скота. В пересчете на голову крупного скота у государственных крестьян в среднем по 6 уездам приходилось на стойловый период всего лишь 14,4 пуда. Цифра чисто символическая, и слабосильность крестьянских лошадей при таком корме совершенно очевидна. Ведь это только в Западной Европе, в частности в Англии, еще в конце XVIII в. с августа по октябрь овец пасли на молодых травах, а на зиму выгоняли на репные поля и только в сильные холода помещали в тепло, давая хорошее сено, репу и капусту. На репные поля с ноября и на всю зиму выгонялся весь скот, а весной — на лучшие пастбища. Коров за 6 месяцев до отела начинали кормить хорошим сеном, хотя, видимо, могли бы кормить и зерном (тогда считалось, что от такого корма у коров могут лопнуть сосцы)71. А рабочая лошадь, как уже говорилось, только одного овса получала в год от 22 до 25 четвертей. Возвращаясь к рассмотрению производственных потенций крестьянской рабочей лошади, следует заметить, что посевная нагрузка, достигающая 4,28 дес. на голову, может быть объяснена только чрезвычайно примитивной обработкой земли. В описании губернии в Экономических примечаниях Менде, в частности, сказано: «Во многих местностях Тамбовской и Воронежской губерний» «высевают овес по непаханной земле, не боронуют посеянную рожь и не навозят поля, что и даетим возможность возделывать земли гораздо более»72. Не менее интересно и замечание по практике земледелия Борисоглебского уезда: «Обстоятельства нашей местности таковы, что, кто посеет больше, тот и с доходами, хотя обработка земли производилась бы и не с надлежащею тщательностью и своевременностью»73. Таким образом, если в конечном счете на тягло барщинного крестьянина приходилось 4,28 дес. посева, то усилия на их обработку было намного меньше, чем обычно.
Подводя итог нашему разбору вопроса о реальном посеве однотяглового крестьянского хозяйства, следует отметить, что практически всюду он был ограничен площадью в 2,4–2,6 дес. в двух полях. Там, где были богатые черноземы, площадь высева могла быть увеличена только за счет резкого снижения требований к качеству обработки почвы, за счет посевов по стерне, за счет отказа от боронования и т. п.
Возвращаясь к материалам по всем русским губерниям Европейской России, следует обратить внимание, что к середине века наибольшие высевы по-прежнему были в Смоленской (8,56 чтв.). Тульской (8,56 чтв.), а также в Орловской (7,36 чтв.). Около 7 четвертей на тягло засевали однотягловые крестьяне Тверской (6,88 чтв.) и Пензенской (6,96 чтв.) губерний. Север по-прежнему имел почти символические высевы. Очень мало высевали в Петербургской и Новгородской губерниях (4,0–4,4 чтв.). В остальных губерниях Черноземья и Нечерноземья посевы умещались в интервале от 5 до 6 четвертей на тягло (Псковская, Ярославская, Костромская, Владимирская, Калужская, Рязанская, Тамбовская, Курская, Воронежская, Симбирская, Саратовская, Вятская, Пермская и Оренбургская губернии).
В предреформенное десятилетие, как уже говорилось, общая тенденция развития земледелия была связана со снижением производства. При этом в некоторых нечерноземных губерниях оно явно сопровождается переключением крестьян на промысловые занятия (в Московской губернии высевы за 50 лет упали с 5,04 чтв. до 3,84 чтв. на тягло, в Пермской губ. произошло снижение с 5 чтв. до 3,56 чтв. на тягло). Видимо, то, же происходило и в Петербургской губернии, где к 1861 году высев упал до 2,16 чтв. на тягло. Однако весьма важно, что в главнейших местах сосредоточения крестьянской промышленной деятельности (в Тверской, Ярославской, Костромской, Владимирской, Калужской губерниях) высев не снизился, а кое-где несколько вырос, хотя и очень незначительно. Это обстоятельство весьма красноречиво, ибо оно свидетельствует о том, что в XVIII–XIX вв. процесс общественного разделения труда (отделения промышленности от земледелия) совершался в крайних, болезненных формах. Крестьяне переключались на промысловые занятия не потому, что в земледелии в итоге роста производительности труда, интенсификации агропроизводства появлялись излишние людские ресурсы, как можно было бы полагать, не зная материала. Напротив, земледельческое производство в Промышленном Центре России оставалось по-прежнему общественно необходимым, и общество нуждалось в этой продукции. Но крайне неэффективное земледелие не способно было прокормить земледельцев, и это толкало их в города, на каналы, на фабрики, способствовало возникновению крестьянского ремесленного производства. Товарный хлеб в России — это дар капризной Природы.
Чтобы убедиться в этом, ознакомимся с данными об урожайности зерновых в первой половине XIX в. (см таблицу 2.6) 74
Таблица 2.6. Урожайность озимых и яровых культур и чистые сборы на душу населения в первой половине XIX в. (в среднем в год в «самах»)
Годы
1802–1811
1841–1850
1851—860
Чистые сборы на душу населения
Губернии
1802–1811
1841–1850
1851–1860
1
2
3
4
5
6
7
Архангельская
4,4
4,0
3,3
1,18
1,04
0,73
Вологодская
—
3,4
3,4
—
1,67
1,71
Олонецкая
3,6
3,8
3,4
1,39
1,63
1,46
Петербургская
—
2,9
2,9
—
2,34
1,15
Новгородская
2,8
2,6
—
1,82
1,56
Псковская
2,7
2,6
3,20
2,32
2,05
Смоленская
2,6
2,5
2,3
3.21
3,30
2,67
Ярославская
2,6
2,7
2,7
2,15
2,44
2,72
Костромская
2,7
2,7
2,8
2,08
2,32
2,55
Тверская
2,5
2,5
2,5
2,36
2,55
2,50
Московская
2,3
2,8
2,3
1,60
1,79
1,39
Владимирская
2,5
2,7
2,8
2,04
2,37
2,42
Нижегородская
3,3
3,1
3,3
3,64
3,01
3,24
Калужская
2,5
2,7
2,2
1,62
2,52
1,57
Тульская
3,3
3,6
3,2
4,24
5,62
4,74
Рязанская
3,8
3,6
3,1
3,57
3,68
3,08
Орловская
—
3,5
2,9
—
4,64
3,33
Тамбовская
4,4
3,9
3,5
5,18
4,13
3,58
Курская
3,8
3,8
3,1
3,69
3,92
2,78
Воронежская
—
3,0
3,2
—
2,88
3,16
Пензенская
3,5
3,3
3,9
5,33
4,05
4,23
Симбирская
—
3,3
4,0
—
3,31
3,97
Саратовская
3,2.
3,4
3.6
3,48
3,34
3,58
Самарская
—
—
3,6
—
—
3,90
Область Войска Донского
3,8
2,10
Оренбургская
—
3,1
3,7
—
2,69
2,42
Ставропольская
4,3
4,0
—
3,24
2,25
—
Вятская
2,8
3,6
3,2
2,31
3,85
3,40
Пермская
3,0
3,8
3,5
1,6
2,71
2,59
ИТОГО
в среднем
3,23
3,2
3.1
2,82
2,90
2,68
Если в 50-х годах XIX в. расчетная потребность в продовольственном зерне достигала 138 млн чтв. (15,456 тыс. т), то реальный сбор в среднем за 10 лет достигал всего 141 млн чтв. (15,792 тыс. т). Казалось бы, одно с другим вполне совпадает. Однако, во-первых, расчет продовольственных потребностей основан был на заниженной норме употребления зерна и круп (около 17,4 пуда на взрослого едока, или 278,4 кг), составляющей без расхода на корм скоту в сутки чуть более 2000 ккал. Кроме того, никак не были учтены потребности крестьян в продаже зерна для поддержания своего хозяйства, личных потребностей в одежде, необходимых средств для уплаты налогов и податей. А ведь зерновая часть дохода земледельца играла во всем этом немалую роль. Далее, этот хлебный баланс страны не учитывал государственные закупки зерна на армию, не включал в себя расходы на винокурение и экспорт зерна. С учетом их общий баланс имел бы весьма большой дефицит.
