Уже совсем стемнело, когда вдруг нашли нас походные кухни и подвода с боеприпасами. И как кстати подоспели они! Ведь за целые сутки фактически не было возможности даже погрызть сухарей. Да и боеприпасы уже неплохо было бы пополнить. А тут не только полкотелка какого-то наваристого супа и приличная порция гречневой каши с мясом, но еще и боевые сто граммов!
Я долго не мог выудить из памяти фамилию замкомбата по тылу, вернее помощника по снабжению. А это был майор Измайлов — высокий, плотный, несколько медлительный в движениях и речи, но довольно скорый в решениях. Даже в самых сложных условиях он умел сделать все возможное, чтобы накормить бойцов, подвезти боеприпасы. И начпрода капитана Моисея Зельцера, да и Борю Тачаева, нашего «огневого» снабженца, тоже всегда вспоминаю добрым словом.
Едва успели основательно подкрепиться добротным ужином, который заменил нам весь суточный рацион, разобрать патроны и гранаты, как прибывший от командира полка посыльный принес новую задачу: не дать противнику оторваться далеко и не позволить ему за предстоящую ночь закрепиться на каком-нибудь рубеже.
Наши роты опять выводились из состава полка на его правый фланг, и фактически батальону нашему предстояло теперь снова действовать самостоятельно. Понятно было, что немец будет не просто отступать, а оставляя по-прежнему отряды прикрытия, стараться сбивать темп нашего наступления, с тем чтобы успеть укрепиться на выгодных рубежах. Конечно же, предполагалось, что главным из этих рубежей может стать крупная водная преграда — река Буг, или как ее, в отличие от Южного Буга, протекающего через Винницу, Николаев и впадающего в Черное море, чаще называли Западный Буг.
Была темная, хотя и звездная ночь на 20 июля (как раз наступил период новолуния). Казалось, звезд было неисчислимое множество. И как-то на их фоне понятнее становилась безграничность мироздания… Почти ощупью, ориентируясь по звездам и осторожно подсвечиваемому компасу, да по редкой и приглушенной голосовой связи, мы медленно, опасаясь напороться на вражескую засаду, продвигались вперед, пока не уткнулись в озеро Турское.
К тому времени как-то получилось, что, осторожно двигаясь в темноте, мы потеряли непосредственный контакт не только с полком, который теперь должен был действовать слева от нас, но и со штабом и остальными ротами батальона.
После небольшой заминки наш ротный принял решение самостоятельно обойти озеро и двигаться на село Тур, где вероятнее всего можно было встретить очередной заслон немцев. Правее нас действовала соседняя дивизия, связи с которой у нас вообще не было. Получилось, что у нашей группы из двух рот оба фланга оказались открытыми. Это вообще-то считалось очень опасным. А вдруг немцы ударят во фланг? Но, как говорится, и на этот раз пронесло!
И когда к рассвету (уже 20 июля) наши колонны приблизились к селу Тур, противник встретил наше походное охранение весьма интенсивными пулеметными очередями. Основные силы наших двух рот, действовавших с нами минометного взвода Миши Гольдштейна и взвода ПТР Пети Смирнова, сменившего своего тезку Загуменникова (недавно, перед наступлением назначенного командиром роты ПТР), вступили в бой. Где была третья рота и остальные силы батальона, мы тогда еще не установили.
И вдруг услышали, что и на другой окраине села завязался бой. Это была именно та боевая часть батальона со штабом, с которой у нас было утрачено соприкосновение. Она обошла озеро слева и подоспела как раз вовремя. И теперь уже силами всего, правда, несколько поредевшего, нашего штрафбата противник был выбит из села.
Результатом столь напряженных, почти беспрерывных, выматывающих силы попыток догнать убегающего врага, не дать ему опомниться и хорошо закрепиться, стала заметная физическая усталость воинов. И если физические силы стали заметно ослабевать, то боевой дух сохранился и именно он взбадривал нас. Понятно было и то, что если мы на какое-то время замедлим преследование, то потом это может обернуться большими нашими потерями при преодолении хорошо укрепленных рубежей противника.
После того как фашисты были выбиты из села Тур, наши подразделения, преодолев довольно широкую полосу густого леса, вышли на совершенно сухой, с твердой почвой участок местности, открытый со всех сторон на несколько километров. Так как гитлеровцы опять от нас оторвались и их заслону здесь спрятаться было негде, наши взводы снова свернулись в колонны. И вот тут нас поджидал сюрприз, подготовленный отступающими фрицами.
Колоннами, конечно, идти по дорогам легче и быстрее. По одной из дорог, ведущей из Тура южнее городка Малориты на Хотислав (наше новое направление), двигался первый взвод нашей роты в качестве передового охранения. И вдруг в этой группе прогремел взрыв. Это подорвался один боец на мине, установленной отступающими.
Командир роты вызвал меня на место взрыва (в роте я уже считался «специалистом» по минам), и мы обнаружили еще несколько плохо замаскированных мин. Видимо, устанавливали их впопыхах. Наверное, передовое охранение от взвода Димы Булгакова, занятое наблюдением за возможным появлением противника, не обращало должного внимания на саму дорогу, что и привело к этому трагическому случаю. Срочно об этом доложили в штаб батальона, из винтовочных шомполов соорудили щупы, и движение возобновилось. Теперь уже наблюдение велось и вперед, и под ноги. Правда, больше минированных участков не встречалось, но урок был усвоен, и конечно же, темп движения еще более снизился.
Однако это был не единственный сюрприз на этом открытом участке местности. Неожиданно в небе возникла довольно значительная группа немецких истребителей — «мессершмиттов» с крестами на крыльях и фюзеляжах. Они на малых высотах, на бреющем полете обстреляли нас. Быстро рассредоточившись, мы практически избежали серьезных потерь. Конечно, бойцы вели хаотический огонь по «мессерам», но, к сожалению, безрезультатный.
Не успела скрыться эта группа фашистских стервятников, как мы услышали надсадный гул моторов и заметно выше в небе появилась вторая волна самолетов, более крупных, наверное бомбардировщиков. Вскоре стало отчетливо видно, как с них вниз посыпались какие-то разной конфигурации предметы, стремительно увеличивающиеся в размерах по мере приближения к земле. Я впервые попал под бомбежку, однако опытные офицеры и штрафники сразу определили, что это бомбы, но вместе с ними к земле приближались и какие-то длинные предметы, делая круги в воздухе и издавая леденящие душу звуки. Оказалось, что для устрашения немцы сбрасывали обрезки рельсов, швеллеров, и всякое другое железо, даже продырявленные металлические бочки. Все это, приближаясь к земле, порождало какие-то невообразимые вой и свист, от которых становилось, может быть, даже страшнее, чем от самой бомбежки.
Бомбы были и осколочные, и фугасные, вздымающие высокие султаны разрывов. Среди них падали и «бомбы-лягушки» — кассетные бомбы, содержащие в себе много мелких то ли бомбочек, то ли гранат, разлетающихся при взрыве по большой площади и взрывающихся при этом.
Задержали нас эти налеты, но, тем не менее, мы приближались к селу Хотислав, что на реке Малорыта. Город же Малорита оставался теперь справа от нас и его к тому времени, наверное, успели захватить танкисты соседней дивизии, наступавшие правее нас.
На пути к Хотиславу пришлось преодолеть две реки: Рыту и Малорыту. Реки эти были маловодными (больше месяца стояла сильная жара и без дождей!), и гитлеровцы, видимо, не успели укрепиться на них. Поэтому они опять ограничились заслонами, которые, открыв огонь и заставив нас развернуться в цепь, вскоре покинули свои позиции. На этом рубеже снова попробовали налететь на нас «мессеры», но их отогнали наши краснозвездные «ястребки», встреченные дружными криками "ура!"
Мне здесь впервые довелось увидеть воздушный бой так близко. Правда, он оказался коротким, так как хваленые немецкие асы сразу ретировались, как только один из стервятников загорелся, упал и взорвался.
Форсирование этих рек прошло без особых трудностей, вброд, и уже к вечеру село Хотислав мы прошли сходу, не встретив в нем немцев. Нужно сказать, что многие села, поселки, деревни были как-то неправдоподобно похожи друг на друга: у всех одна и та же участь — либо разбомблены, либо сожжены фашистскими «факельщиками», сжигавшими хаты вместе с людьми. Таким оказался и Хотислав…
Развивая успех, батальон продолжал движение, в котором нашей роте было определено направление на шоссе севернее села Олтуш. Когда наша рота за ночь приблизилась к шоссе, ведущему на Малориту и Кобрин, немцы оказали нам сильное сопротивление. Во всяком случае рано утром перед атакой довелось здесь и минометчикам нашим показать класс стрельбы. Их мины ложились точно на вражеские позиции за дорожной насыпью. Это было похоже на артподготовку перед атакой, хоть по интенсивности не такую, к каким мы привыкли.
