Показано под присягой вышеупомянутым Генри Витгоном в городе Вестминстере, Спринг Гарден, 6, 3 января 1946 г.
Подпись: Джон Генри Виттон.
В моем присутствии: Р.Д.Л. Келли — капитан юстиции.
Военный отдел ведомства генерального прокурора. Лондон.
[Документ СССР-272]
Письменное показание
Я, Вильям Андерсон Нили, капрал №2573842 королевских войск связи, постоянно проживающий в Шотландии, Файфшайр, Киркгальди, Хай Стрит, 26, приношу присягу и сообщаю о следующем:
1. Я был взят в плен при Сен-Валери 12 июня 1940 г. С мая 1942 года, примерно, до июня или июля 1944 года я был членом рабочей бригады в Данциге, приданной шталагу ХХ-В, находившемуся в Мариенбурге.
2. Почти все это время мы работали на строительную фирму Хейлштадт в Данциге. Мы не нанимались непосредственно этой фирмой и фактически работали по передоверенному контракту на другую фирму, которая называлась Мильке и была расположена в районе Данцига Лангфюр, близ лангфюрской маслодельни.
3. Некоторое время мы работали водопроводчиками, столярами, исполняли случайные строительные работы, я же большую часть времени был занят перебиранием трупов для анатомического института.
4. Трупы доставлялись в количестве 2—3 в день. Все они были совершенно нагие, причем большинство было обезглавлено. Обычно на телах не было заметно следов насилия, за исключением трупа одного русского из Украины, который убил немецкого фермера и его жену и был за это повешен. Труп оставался висеть в течение нескольких дней, начали разлагаться, однако на нем можно было ясно различить следы насилия.
5. По прибытии трупы складывались в погреб, расположенный под институтом, и пропитывались какой-то жидкостью, чтобы предотвратить. разложение. От фон Баргена мы узнали, что это был формалин. В течение трех-четырех недель трупы сохраняли в больших баках, после чего их переносили наверх и вскрывали. В погребе постоянно находилось от 100 до 120 трупов. После вскрытия с костей трупов снимали всю ткань с целью использования ее для опытов, в то время как кости сжигали в печах крематория.
6. Конструирование машины для изготовления мыла было завершено в марте — апреле 1944 года. Постройка здания, в котором ее предполагалось поместить, была закончена в июне 1942 года. Машина эта была смонтирована на данцигской фирме Айрд, не связанной с военным производством. Насколько я помню, эта машина состояла из бака, обогреваемого электричеством, в котором при помощи добавления каких-то кислот растворялись кости трупов.
Процесс растворения занимал около 24 часов. Жировые части трупов, в особенности женских, складывались в большие эмалированные чаны, подогреваемые огнем двух бензиновых горелок. Для этой процедуры также применялись какие-то кислоты. Я предполагаю, что в качестве кислоты брали едкий натр. Когда кипячение заканчивалось, полученной смеси давали остынуть, а затем выкладывали в специальные формы для изучения под микроскопом.
Я не могу точно определить количество получаемого вещества, но я видел, как его употребляли в Данциге для чистки столов, на которых производили вскрытие трупов. Люди, пользовавшиеся им, уверяли меня, что это — лучшее мыло для этой цели. Насколько я знаю, за стенами института этим мылом никто не пользовался. Даже в самом институте им начали широко пользоваться только во время последних недель моего пребывания там. Готовое мыло представляло собой куски толщиной в 2 дюйма, длиной в 6 дюймов и шириной в 2 дюйма. Оно имело желтоватый оттенок и нормальный запах.
Из своих личных наблюдений я заключаю, что производство мыла к тому времени, когда я оставил работу в институте, т.е. в июне или июле 1944 года, находилось еще в стадии изучения.
7. Прибывающие в институт трупы главным образом принадлежали немцам и полякам. Обычно фон Барген доставлял их в грузовиках, принадлежавших германскому Красному Кресту. Грузовики были отмечены знаком красного креста с надписью «Дейчес роте крейц». Фон Барген говорил нам, что трупы он доставляет главным образом с места казню в Кенигсберге.
8. Я могу сообщить сведения о следующих людях, работавших в институте:
(1) Профессор Шпаннер являлся главой института. Фон Барген рассказал мне, что до войны он работал в анатомическом институте в Киле, который Шпаннер также возглавлял. Фон Барген сообщил мне, что до войны Шпаннер некоторое время работал в Лондоне в госпитале. Шпаннер мог бегло объясняться по-английски, однако избегал пользоваться этим языком. Его жена тоже разговаривала по-английски. Шпаннер был также хорошим хирургом и являлся ярым нацистом.
(2) Профессор Колл, или Кель, обычно носил военную форму старшего лейтенанта медицинской службы германской армии. Я думаю, что он был психиатром и специалистом по глазным болезням. Жил он близ Сопперт Рейс Коре и Казино, как называлось побережье близ Данцига. Он был антинацистом и проявлял большие симпатии по отношению к Британии.
(3) Профессор Тауэр прекрасно говорил по-английски. Предполагаю, что он был специалистом-психиатром.
(4) Доктор Вольман был удивительно похож на Гитлера. Он приехал, кажется, из Судетов и работал в отделе, занимавшемся производством опытов в качестве ассистента Шпаннера.
(5) Капитан войск СС Цинглер. Я крайне редко видел этого человека.
(6) Фрау Хорн работала секретарем у профессора Шпаннера. Немка по национальности, лет 30; темнокоричневые волосы подстрижены под мужскую прическу, при работе в конторе одевала очки; была постоянна бледна, худа, с быстрой гортанной речью. Замужем, муж, очевидно, служил в германской армии. Я никогда не видел ее в форменной одежде; она никогда не носила каких-либо значков.
(7) Фон Барген был служащим германского Красного Креста. Он жил недалеко от института вместе со своей женой. Рассказывал, что постоянное его местожительство в Киле, где живет его мать и где он со Шпаннером работал в анатомическом институте.
(8) Зигмунд Мазур говорил, что он был членом подпольного движения в Польше, и в доказательство этого показывал нам какое-то письмо. Он постоянно оказывал содействие британским военнопленным и обещал помочь нам в устройстве побега; однако нас перевели в другое место до того, как этот план мог быть приведен в исполнение. Он обычно сообщал нам вести, переданные по британскому радио. Фон Барген неоднократно угрожал ему арестом за слишком дружеское обращение с нами.
(9) Поляк, фамилию которого я не могу припомнить. Имя Цезарь. Он был судостроителем и некоторое время до войны прожил в Англии. Хорошо говорил по-английски и был весьма образован. С британскими военнопленными обращался по-дружески. Его заставляли работать в институте помимо его воли. Он должен был чертить цветные диаграммы для студентов. Жил он где-то между Данцигом и Готтенхафеном. Его фамилию можно найти почти на всех чертежах и диаграммах, которые употреблялись в институте.
(10) Мильхс — каменщик, подданный г.Данцига, лет 40, проживал в районе Лангфюр, близ Данцига; чисто выбрит, яркий цвет лица. Я видел его всего один раз и потому ничего больше не могу прибавить к его описанию.
9. Ниже я привожу наиболее точное описание, какое я могу воспроизвести в памяти, тех часовых, которые несли нашу охрану.
(1) Адольф Хоманн, рядовой полевого охранного батальона, в 1943 году получил чин ефрейтора; до этого жил в районе Ганновера; имел косой глаз и получил кличку «Вонки». Я прочел описание, данное Адольфу Хоманну сержантом Нейлем, и ничего не имею прибавить к нему.
(2) Унтер-офицер Вилли Висбах. Насколько я знаю, он приезжал из Ганновера. У него были не в порядке ноги. В общем он довольно хорошо относился к британским военнопленным и каждую субботу обычно покупал для нас продукты на черной бирже. Он также имел-обыкновение разрешать британским военнопленным слушать новости из Англии. Больше я ничего не могу прибавить к описанию, данному сержантом Нейлем.
10. В 1943 году, кажется, в мае мне пришлось руководить небольшой группой британских военнопленных, которые закладывали фундамент здания, связанного с анатомическим институтом. По подстрекательству рядового Хоманна, десятник гражданской службы дал нам на день задание, которое явно превышало наши силы. Я заявил, что мы не в состоянии выполнить подобного задания, и потребовал, чтобы мне дали возможность переговорить с унтер-офицером Висбахом. Хоманн приказал нам ждать в небольшой хижине, пока за нами не пришлют. Когда появился Хоманн, он начал меня страшно бранить, потом зарядил свою винтовку, взвел курок и стал целиться в меня на расстоянии 4—5 футов. Висбах вмешался, и я уверен, что если бы он этого не сделал, Хоманн: пристрелил бы меня.
