Достоверные разведданные о составе и группировке противника отсутствовали, а те, которые имелись, — игнорировались. Выдвижение в район предполагаемого десантирования германских резервов осталось незамеченным. Транспортных самолетов в исходные районы прибыло значительно меньше, чем планировалось, а их грузоподъемность оказалась меньше заложенной в расчетах и таблицах десантирования. Выделенные за 30 минут (!) до взлета бензозаправщики не успели в столь короткий срок заправить все машины. В результате десантирование проводилось не по плану, а отдельными самолетами по мере их заправки. Уже в ходе проведения операции выяснилось, что горючее закончилось, и десантирование было прекращено.
Всего в ночь на 25 сентября удалось высадить 3-ю и два батальона 5-й воздушно-десантной бригады — 4575 человек без 45-мм орудий. В результате потери пилотами ориентиров и желания побыстрее покинуть зону зенитного огня противника парашютисты и грузы сбрасывались беспорядочно с высоты до 1000 м и на больших скоростях. Это привело к разбросу десанта на огромной площади между Ржищевом и Черкассами. Часть парашютистов была выброшена прямо в Днепр, 230 человек — на своей территории. 13 самолетов вернулись назад, так и не найдя район выброски. Основная же масса десанта попала прямиком в боевые порядки противника, вот тут, так сказать, эмпирическим путем и было установлено, что против плацдарма сосредоточено пять немецких дивизий, в том числе две танковые.
Но даже сообщить о своем «открытии» многозвездному начальству парашютисты не имели возможности из-за потери связи, ставшей возможной в результате беспорядочной погрузки и неправильного распределения радиосредств. Например, командир 3-й воздушно-десантной бригады, вылетая на одном самолете со своим начальником штаба, не взял с собой ни одной рации дальнего действия, в то время как в других самолетах находилось по 3–6 радиостанций с радистами. А радиостанции, в свою очередь, десантировались отдельно от блоков питания. И все это разбросало на площади свыше 1500 кв.км! Многие погибли еще в воздухе или сразу после приземления. Часть раций вышла из строя по техническим причинам. В итоге большинство командиров частей осталось без радиосредств.
Из-за неудачной выброски десантники были обречены на самостоятельные действия мелкими группами в районах своего приземления. С 25 сентября по 5 октября в тылу противника действовали 43 такие группы общей численностью около 2300 человек. Никакого реального содействия войскам Воронежского фронта они, конечно, оказать не могли.
В конце сентября подполковнику Сидорчуку удалось собрать в Каневском лесу несколько таких групп и сколотить из них сводную бригаду в 600 человек, которая перешла к диверсионным действиям. Лишь 6 октября к бригаде присоединилась группа связистов с исправной радиостанцией, которая впервые установила связь с 40-й армией.
Между тем достаточно было открыть Полевой Устав Красной Армии 1940 года, в котором четко указывалось: «Использование воздушных десантов требует организации тщательной разведки районов выброски (высадки) и действий десанта; скрытности и внезапности применения; надежного обеспечения боевой авиацией транспортировки воздушного десанта и его последующих наземных действий; строгого учета времени, необходимого десанту на подготовку к операции и выполнение боевой задачи; организации надежной связи с выброшенным десантом». Не для наших маршалов тот устав писался.
Жуков в мемуарах об этих событиях не обмолвился ни строчкой, как и о приказе Сталина, в котором, в частности, указывалось, что «выброска массового десанта в ночное время свидетельствует о неграмотности организаторов этого дела…».
В качестве постскриптума к данной теме осталось привести мнение маршала H.H. Воронова: «С большим сожалением нужно сказать, что мы, пионеры воздушного десанта, не имели разумных планов его использования». Больше ни Генштаб, ни Жуков воздушно-десантными операциями не баловались — слишком сложная оказалась затея.
«ОБСТАНОВКА: ПОРАЗИТЕЛЬНО СПОКОЙНО…»В первой декаде марта на всем советско-германском фронте наступило относительное затишье. Обе стороны пополняли войска, сильно поредевшие за истекшие месяцы.
В тылу у немцев южнее и юго-восточнее Вязьмы продолжала существовать обширная зона, контролируемая регулярными советскими частями и партизанскими отрядами. В ряде районов была установлена Советская власть, работали призывные комиссии, шел сбор оружия, боеприпасов и продовольствия. Генерал Белов произвел реорганизацию своей группы, расформировав 41, 57-ю и 75-ю кавалерийские дивизии, а их личный состав использовал для доукомплектования двух гвардейских.
За счет мобилизации мужского населения в возрасте до 49 лет и «окруженцев» численность корпуса была доведена до 17 тысяч человек. 1-я гвардейская кавдивизия генерал-майора Баранова дислоцировалась в районе Дорогобужа, подчинив себе все местные партизанские формирования. 2-я кавдивизия генерала Н.С. Осликовского контролировала район Всходы, Сенютино.
4-й воздушно-десантный корпус занимал район Ключи, Тыновка, Юркино, Петришево, Новая, станция Вертерхово. Общий фронт обороны составлял 35 км. В первой половине марта более-менее было налажено снабжение корпуса и эвакуация раненых по воздуху. Однако в воздушных перевозках часто бывали длительные перерывы из-за неблагоприятных метеоусловий, возросшего противодействия ночных истребителей противника, нехватки транспортных самолетов. В состав корпуса вновь влилась 8-я бригада Онуфриева, от которой, правда, осталось чуть более батальона.
Группа Ефремова держала оборону по реке Угре в районе Шеломицы, Гуляево. От обескровленных войск требовалось «организовать оборонительные действия так, чтобы ни в коем случае не допустить сдачи занимаемой территории и не допустить сужения района действий группы».
Ни одна из советских группировок во вражеском тылу не получила приказа о прорыве из окружения, так как для Жукова принять подобное решение означало окончательно отказаться от надежд захватить Вязьму. Ставка в директиве от 20 марта отмечала, что «ликвидация ржевско-гжатско-вяземской группировки противника недопустимо затянулась», и вновь приказывала овладеть городами Гжатск, Вязьма, Ржев.
Немцы оставили лесные районы, но цепко удерживали узловые населенные пункты и основные коммуникации. Вокруг зон, занятых советскими частями, были созданы полосы заграждений и укреплений, состоявшие из минных полей, рвов, ледяных валов, дзотов. Эти рубежи оснащались артиллерией, танками и прожекторами. Измотав армии Западного фронта, противник мог теперь выделить больше сил и средств для очистки своих тылов. Германские части начали планомерно сжимать кольцо.
Так, отразив наступление 50-й армии, немцы смогли вплотную заняться десантниками Казанкина. 18 марта части 131-й пехотной дивизии нанесли удар с востока и заняли Пушкино. К концу боя от оборонявшего этот пункт 4-го батальона 214-й воздушно-десантной бригады в живых осталось лишь 30 человек. 31 марта 34-я пехотная дивизия ударила в стык 9-й и 214-й бригад между деревнями Дубровня и Пречистая и заняла Куракино. Части корпуса понесли значительные потери. Отряды парашютистов-диверсантов, не предназначенные и не вооруженные для правильного боя, оказались в тяжелом положении. Была потеряна почти вся артиллерия, ощущался острый недостаток в боеприпасах и продовольствии, в госпиталях корпуса находилось свыше 2000 раненых, причем треть из них нуждалась в немедленной эвакуации. 3 апреля немцы захватили Акулово, а к 9 апреля — деревню Жуковку, станции Вертерхово и Угра. На следующий день пали поселок Комбайн и Марьино. Создалась реальная угроза расчленения 4-го ВДК на две части.
Полковник Казанкин обратился за помощью к генералу Белову. На помощь десантникам была послана вся 2-я гвардейская кавалерийская дивизия. Наконец, 11 апреля воздушно-десантный корпус по распоряжению Военного совета фронта был подчинен штабу 1-го кавкорпуса. Белов по этому поводу саркастически заметил, что все советские соединения в тылу противника имели свои задачи, «но как только они попадали в тяжелое положение, их сразу же переподчиняли штабу корпуса и на нас возлагалась особая ответственность за их спасение». Объединенными усилиями конников и десантников в крайне ожесточенных боях немцев к 12 апрелю удалось остановить. Десантники перешли к обороне вместе с партизанским отрядом Жабо.
В эти дни началась агония группы Ефремова. 10 апреля командарм-33 доносил: «С 13.00 10.04.1942 г. враг бросил на сжатие кольца танки и пехоту, нацелив их на каждый наш укрепленный район… Стремлюсь организовать оборону по реке Угре». 12 апреля он получил заведомо невыполнимую директиву командующего Западным фронтом пробиваться на восток навстречу 43-й и 49-й армиям, которым предписывалось в один день прорвать оборону противника на всю глубину.
