Однажды фон Сект достаточно ясно выразил собственными словами отношение Германии к Польше: «Существование Польши несовместимо с жизненными интересами Германии. Польша должна исчезнуть… С падением Польши рухнет один из столпов Версальского мира, аванпост Франции на Востоке. Уничтожение Польши — одна из главных задач немецкой внешней политики, и решить ее можно с помощью России, для которой Польша еще более нетерпима, чем для нас. Существование Польши не может принести Германии никаких выгод — ни экономических, так как она не способна к развитию, ни политических, поскольку она зависима от Франции. Между Россией и Германией необходимо восстановить границу, какой она была в 1914 г. Такая граница станет основой взаимопомощи между нашими двумя странами. Мы нуждаемся в сильной России, сильной в экономическом, политическом, а следовательно, и в военном отношении».
Советская Россия после отгремевшей Гражданской войны, интервенции и неудачной «Польской кампании», точно так же как и Германия, оказалась в глухой международной изоляции и искала выход из создавшегося положения в союзе с Германией. Как сообщают Ю. Дьяков и Т. Бушуева: «У истоков союза с рейхсвером с советской стороны стояли высшие партийные и государственные деятели, известные военачальники, сотрудники ВЧК (ГПУ) и различных наркоматов… С немецкой стороны — представители руководства страны и рейхсвера…»
Следует обратить внимание на такой факт: если сначала «встречи военных и политических руководителей двух государств предусматривали возможность установления контактов в случае конфликта одной из стран с Польшей, которая служила опорой Версальской системы на востоке Европы», то несколько позже «сотрудничество России и Германии обрастало новыми идеями: Россия, получая иностранный капитал и техническую помощь, могла повышать свою обороноспособность, а Германия взамен — располагать совершенно секретной базой для нелегального производства оружия, прежде всего танков и самолетов».
В начале 1921 г. в министерстве рейхсвера была создана специальная группа майора Фишера для взаимодействия с РККА. А уже в конце 1923 г. в Москве было образовано представительство рейхсвера («Московский центр») под руководством полковника О. фон Нидермайера.
Уже 11 августа 1922 г. было заключено временное соглашение о сотрудничестве рейхсвера и Красной армии. Рейхсвер получил право создать на советской территории военные объекты для проведения испытаний техники, накопления тактического опыта и обучения личного состава тех родов войск, которые в Германии запретил Версаль. Советская сторона получала ежегодное материальное «вознаграждение» за использование этих объектов немцами и право участия в военно-промышленных испытаниях и разработках.
Однако, по мнению советской стороны, первый трехлетний период сотрудничества с рейхсвером в сущности ничего не дал, и тогда были проведены двухсторонние переговоры, которые состоялись 25–30 марта 1926 г. На них обе стороны «пришли к выводу, что военные ведомства двух стран должны действовать непосредственно. Причем все вопросы будут решаться в Берлине через фон Секта, а в Москве — через заместителя председателя ВЧК (ГПУ) Уншлихта». Только теперь «сотрудничество обеих сторон принимает разнообразные формы: взаимное ознакомление с состоянием и методами обеих армий путем направления командного состава на маневры, полевые учения, академические курсы; совместные химические опыты; организация танковой и авиационных школ; командирование в Германию представителей советских управлений (УВВС, НТК, Артуправление, Главсанупр и др.) для изучения отдельных вопросов и ознакомления с организацией ряда секретных работ».
В 1924 г. в Липецке началось создание авиационной школы рейхсвера, как 4-й эскадрильи или 4-го авиаотряда товарища Томсона (Томсена). Этим авиацентром руководила «Инспекция № 1» германского оборонного управления «Верамта» под непосредственным руководством Лит-Томсена. Если до 1931 г. в этой школе насчитывалось всего 58 самолетов, в основном марки «Фоккер Д-13», то в этом же году были получены и более совершенные: 4 НД-17 и 2 «Фоккер Д-7». Всего к 1933 г. боевую подготовку в Липецкой школе прошли 120–130 пилотов. На обучение каждого пилота было затрачено около тридцати тысяч долларов. Но как показало время — это была не очень высокая цена.
С 1926 г. немецкие специалисты приступили к организации танковой школы в Казани («Кама»), которую возглавил генерал Лютц. Танковым центром руководила (автомобильная) «Инспекция № 6». Первая партия учебных танков из Германии была доставлена только в марте 1929 г. В школе насчитывалось шесть 23-тонных танков с моторами БМВ, вооруженных 75-мм пушками, и три 12-тонных танка, вооруженных 37-мм пушками. Несколько позже для школы были получены легкие танки британского производства. К слову, только ознакомление советских инженеров с материальной частью немецких боевых машин, а также изучение всех немецких материалов (чертежи машин и выводы по испытаниям) позволило практически использовать их опыт в советских танках: «в Т-28 — подвески танка Круппа; в Т-26, БТ и Т-28 — сварные корпуса немецких танков; в Т-28 и Т-35 — внутреннее размещение команды в носовой части; в Т-26, БТ, Т-28 — приборы наблюдения, прицелы, идея спаривания орудия с пулеметом, электрооборудование, радиооборудование». Среди подготовленных в Казани немецких танкистов оказались 30 немецких офицеров, благодаря которым создание германских танковых войск было только вопросом времени.
С 1926 г. на территории Самарской области, на Волге, начались и химические опыты. Как отмечают историки, «в „Томку“ немцы вложили около 1 миллиона марок». Там «испытывались методы применения отравляющих веществ в артиллерии, авиации, а также средства и способы дегазации зараженной местности. Научно-исследовательский отдел при школе снабжался новейшими конструкциями танков для испытания ОВ, приборами, полученными из Германии, оборудовался мастерскими и лабораториями».
Но одним из самых важных факторов наиболее тесного сотрудничества Красной армии и рейхсвера можно с полным правом назвать поездки по обмену опытом командного состава РККА и рейхсвера в целях совершенствования военного искусства. Например, только в 1931 г. в Москве проходили дополнительную подготовку будущие военачальники вермахта: Модель, Горн, Крузе, Файге, Браухич, Кейтель, Манштейн, Кречмер и многие другие.
В разные годы в Германии побывали: Тухачевский, Уборевич, Якир, Триандафиллов, Егоров, Корк, Федько, Белов, Баранов, Дыбенко, Меженинов, Венцов, Примаков, Левандовский, Левичев и многие другие.
Об успехах сотрудничества говорит и тот факт, что, по мнению немецких коллег, «последствия военной поддержки, оказываемой СССР Германией, видны во всей Красной Армии». Например, генерал Кестринг писал фон Секту в 1931 г.: «Наши взгляды и методы красной нитью проходят через все их военные положения». А в 1935 г. Кестринг после блестяще прошедших советских маневров заметил: «Мы можем быть довольны этой похвалой. Все-таки эти командиры и начальники — наши ученики».
В том же 1931 г. Берзин докладывал Ворошилову: «Наши взаимоотношения с „друзьями“ в основном складываются из:
1. взаимных учебных командировок, показа войсковых частей;
2. совместных учебных предприятий: танковых курсов в Казани, опытных работ на химическом полигоне близ ст. Причернавская и по линии авиации в Липецке;
3. оказание нам некоторого содействия со стороны германской промышленности (договор с Рейнметаллом и деловые связи с Цейссом)».
Если говорить более конкретно, то советскую сторону в этот период интересовали у немцев прежде всего: системы вооружения, вопросы организации и вооружения технических войск; вопросы мобилизации железнодорожных и моб. перевозок; организация и система штабной службы; усовершенствование на германских танковых курсах; постановка топографического дела и материальной части; метод подготовки войск в поле, организация подготовки кавалерии; артполигоны, боевые стрельбы зенитной артиллерии и заводы. Помимо совершенствования в военных вопросах германская сторона предоставляла советской и вооружение, и боеприпасы, и даже обмундирование. Не говоря уже о технологиях военного производства.
Таким образом, при двустороннем процессе сотрудничества Красная армия училась прежде всего у более подготовленного в военных вопросах немецкого учителя. При этом учитель оказался куда хитрее, чем это можно было предположить. «Немцы активно сотрудничали с заводами Швеции, Голландии, Испании. Некоторые офицеры имели доступ в Эдживанский арсенал в Америке для изучения постановки химического дела, а генерал Хайе, например, знакомился с военными учреждениями США во время командировки осенью 1927 года. В Англии представители германских вооруженных сил присутствовали на авиационных и танковых маневрах, технику военного дела отрабатывали в Чехословакии».
