Не исключено, что «восточный» поход гуннов описан в древнегрузинской летописи «Житие картлийских царей»320, в главе «Нашествие хазар», – по крайней мере, такую гипотезу выдвигает А. В. Гадло321. В 395 году никаких хазар ни в Грузии, ни в ее окрестностях еще не наблюдалось, но хронику эту начали писать в XI веке, к тому времени память о гуннах давно выветрилась, а память о хазарах, чье государство соседствовало с Грузией в течение трех веков и распалось всего лишь век назад, была свежа. Поэтому летописцы могли, описывая события давно минувших дней, любых завоевателей-кочевников называть хазарами. В остальном же события, описанные в «Житии», в какой‐то мере напоминают те, что изложены у Приска.
«Картлис цховреба» повествует о том, как хазары «прошли Морские ворота, которые ныне именуются Дарубанди» (Дербент), и напали на Таргамосианов – потомков мифического героя Таргамоса, предка множества кавказских народов. Тогда же завоеватели, не удовлетворившись Дербентским проходом, воспользовались и горным путем, видимо Дарьяльским: «В первый же свой поход хазарский царь перевалил горы Кавказа и полонил народы».
«Не в силах оказались Таргамосианы противостоять хазарам, ибо было их бесчисленное множество. Полонили они страну Таргамосианов, сокрушили все города Арарата, Масиса и Севера… Хазары освоили оба пути, как‐то: Морские ворота Дарубанди и ворота Арагвские, которые суть Дариала. Стали частыми походы хазар, увод людей в плен, и никто не мог им противостоять. Отныне стали все Таргамосианы данниками хазар…» Так продолжалось до тех пор, пока в соседней Персии не воцарился некий Афридон. «Он поставил во главе огромного [персидского] войска эристава своего Ардама, выходца из рода Небротидов, и направил [в Картли]. Пришел Ардам в Картли и уничтожил здесь всех хазар, каких только мог обнаружить»322.
Впрочем, как отметил И. Г. Семенов, «с IV по X вв. северокавказские кочевники совершили по меньшей мере два десятка крупных вторжений в Закавказье», и в повествовании о рейдах “хазарского царя” могло отразиться любое из них323. Некоторые исследователи, сопоставив поход Басиха и Курсиха с политическими реалиями первой половины V века, уверенно датируют его 421 годом324.
Но вернемся к 395 году. Какие бы разногласия ни существовали по поводу датировки похода Басиха и Курсиха, по крайней мере один набег гуннов – на восточные провинции Римской империи – в этом году состоялся. Другой поход, который гунны совершили в том же 395 году, был, как мы уже говорили, походом на запад, – они перешли по льду замерзший Дунай и вторглись во Фракию. Об этом событии сохранилось значительно меньше сведений – возможно, потому, что Фракия вот уже двадцать лет непрерывно разорялась самыми разнообразными варварами. Клавдиан, описав ужасы гуннского набега на восток, заметил:
А о паннонских краях, о фракийских беспомощных градах,
О придунайских равнинах никто уже больше не плачет:
Каждый год открыты они для ярости вражьей,
И ощущенье беды перешло в тупую привычку325.
Но это событие имело далеко идущие последствия. Фракия давно уже была населена готами, которые получили ее сначала из рук Валента, а потом, повторно, – из рук Феодосия. Готы в дни гуннского набега находились в Италии, где только что подавили мятеж Аргобаста и Евгения. Вернувшись, они застали свою новую родину опустошенной. Кроме того, у них возникли проблемы с получением причитающегося им жалованья и продовольствия. И тогда готы, под предводительством своего короля Алариха, двинулись на Константинополь – они требовали не только денег, но и новых земель для поселения – Фракия, в которой хозяйничали гунны и которая могла в любой момент вновь подвергнуться гуннскому набегу, их уже не устраивала.
Руфин тайно встретился с Аларихом, передал ему большую сумму денег и попросил пощадить Константинополь и вместо этого отправиться в префектуру Иллирик326, то есть в Грецию327.
Поскольку встреча эта была приватной, теперь уже трудно сказать, предложил ли регент Грецию готам для поселения или для разграбления – впрочем, в данном случае это было почти одно и то же. Так или иначе, готы не стали мирно возделывать земли Эллады, а отправились громить греческие города и даже осадили Афины.
Сограждане Руфина обвинили его в предательском сговоре с готами, а заодно и с гуннами – в последнем он был явно неповинен, но даже образованные византийцы не всегда различали готов и гуннов, охотно именуя их всех скифами, а простые солдаты и вовсе не вдавались в нюансы этнонимики. Современник этих событий Сократ Схоластик писал: «…Воины умертвили царского префекта Руфина, ибо подозревали его в тирании и думали, что он призвал в римскую область варварский народ гуннов, которые около того времени опустошили Армению и другие восточные земли»328. При этом, по сообщению так называемой «Галльской хроники 452 года», «личная охрана из гуннов, на которую он опирался, была побеждена»329.
Злополучный Руфин был убит солдатами военачальника по имени Гайна (Гаин) – гота по происхождению, которого Стилихон от имени императора Гонория послал к Аркадию якобы для защиты Востока. Гайна, по наущению Стилихона, лично руководил расправой, которая состоялась на глазах Аркадия330. Восточный император не вступился за своего опекуна и за смерть его не отомстил. Впрочем, Гайна пережил свою жертву всего лишь на пять лет.
Вскоре после убийства Руфина Гайна изменил империи, поддержав восстание своего соплеменника, гота Требигальда (Требигильда), а после гибели последнего – возглавил войско варваров и осадил Константинополь. Осада не удалась – по единодушному мнению Филосторгия и Созомена, город защитило «какое‐то небесное вооруженное воинство» – а именно, невесть откуда взявшееся «множество вооруженных воинов огромного роста»331. Варвары были разбиты. Гайна бежал в Верхнюю Фракию и, по сообщению Зосима, «переправился за Истр, намереваясь возвратиться на родину и прожить там остальную жизнь». Но тут гунны, вот уже больше двух десятилетий традиционно бывшие врагами империи, неожиданно выступили в качестве ее союзников. Зосим пишет:
«Тем временем Ульдис (он же Ульдин, или Ульд. – Авт.), вождь гуннов, считая небезопасным позволять варвару с его собственной армией упускать Данубий, решил, что он порадует римского императора, прогнав Гайну, и подготовился встретить его в битве. Он собрал свою армию и построил ее перед врагом. Так как Гайна не мог вернуться к римлянам, а с другой стороны, не был способен избежать угрожающего столкновения с Ульдисом, он вооружил своих последователей и продвинулся вперед, чтобы встретить этих гуннов. Армии много раз вступали в бой, и в нескольких сражениях армия Гайны держалась до конца, но многие из воинов пали, включая самого Гайну, который сражался решительно и отважно»332.
Филосторгий добавляет к этому, что гунны засолили голову Гайны и отправили ее в Константинополь333.
Гайна был убит зимой 400/401 года, на рубеже нового столетия. Впервые гунны выступили как политические союзники империи. Отдельные их орды и раньше могли воевать на стороне римлян, но тогда их единственной целью была непосредственная нажива (напомним, что они шли на Валентиниана II по наущению Максима, потом защищали того же Валентиниана от ютунгов, и, наконец, лишь золото Валентиниана удержало их от нападения на своего вчерашнего «заказчика» Максима). Теперь же Ульд преследовал политические цели, и он их достиг: Аркадий наградил гуннского вождя и заключил с ним союз.
Набеги на Фракию от этого не прекратились, и их приписывали гуннам, но Зосим проясняет ситуацию, сообщая, что теперь многострадальную провинцию грабили «беглые рабы и другие перебежчики, называвшие себя гуннами»334. Конечно, нельзя исключить, что кто‐то из воинов Ульда мог примкнуть в разбойникам, но сам гуннский вождь, судя по всему, был достаточно долго верен договору с Аркадием, а точнее, со Стилихоном (забегая вперед, скажем, что он нарушит его лишь в 408 году, после гибели последнего). В 403 году св. Иероним, описывая христианизацию варваров, радостно писал из Палестины в Рим: «…гунны изучают Псалтырь…»335 Конечно, само по себе изучение Псалтыря не слишком препятствует военным операциям, и все же слова святого намекают на то, что в эти годы гунны предавались заботам о душе больше, чем грабежам…
На некоторое время между Византией и гуннами воцарился мир. Что же касается Западной Римской империи – ее земли гунны и раньше тревожили не слишком часто. После короткой вспышки гуннской активности в 395 году основным конфликтом в Европе снова стал конфликт между римлянами и готами. Готы, вытесненные гуннами из Фракии и так и не сумевшие (или не захотевшие) обустроиться в Греции, громили Балканы. Но ни Западная, ни Восточная империи не рвались защищать полуостров, ведь на тот момент было не вполне понятно, кому он, собственно, достанется в ближайшем будущем.
