— Что, прямо-таки с шапкой по столам ходят?..
— Да, представь себе!.. Посуди сам, ну кто ж откажет существу, у которого единственным человеческим признаком является лишь его взгляд, преисполненный мольбы… Некоторые слабонервные клиенты не выдерживают зрелища и, разрыдавшись, уходят… Но после того как заплатят… А платят всегда! Деньги, которые они дают, что-то вроде отступного… Н-да…
Да, так вот я начал о короле уродцев… Он — индус, зовут его Коко. Он — гибрид, то есть его мать должна была родить двойню, но в итоге получился один Коко…
— Не понял?
— Сейчас поясню… Голова у него одна, а вот некоторых органов явно в избытке, природа вынудила его позаимствовать их у своего брата-близнеца. У этого Коко, например, четыре ноги, четыре руки, два комплекта половых органов. На спине он таскает тельце своего безголового братца-близнеца, с которым его связывает только шея…
— Какой ужас! Неужели он в зале появляется обнаженным?
— А для чего бы тогда нужно было затевать весь этот балаган?! Разумеется, на сцену он выходит в чем и с чем мама родила… Иначе он ничего не заработает, разве ты не понимаешь?.. Да и не только он — весь зверинец Барановского появляется на публике только нагишом!
— А женщины в этом зверинце есть?
— А как же! Есть одна. Француженка по прозвищу «Женщина во фраке». К ее собственному тазу природа припаяла еще один, рудиментарный с дополнительными ногами. При ходьбе эта пара недоразвитых ножек болтается, как фалды фрака, отсюда и прозвище… Да вот еще что! У нее в паху растут две рудиментарные груди, которые она дает потрогать всем желающим…
— Что, неужели находятся и такие?!
— Желающих хоть отбавляй». Я же сказал тебе, шоу начинается, когда публика, собравшаяся в зале ресторана, находится в крайней кондиции подпития…
— Чарли, неужели никто из репортеров не пытался заснять этих уродцев на видеопленку во время выступлений? Ведь можно сделать такой сенсационный репортаж! Это ж — бомба!
— Опомнись, милый мой русский друг! Объявление сексуального содержания ты у лифта рассмотреть сумел, а вот более важные вещи, запреты, не заметил! В «Оазисе» любая кинофотосъемка запрещена как таковая…
— Ну, а если попробовать скрытой камерой? — не унимался Вареник.
— Бесполезно. Здесь все стены напичканы аппаратурой, выявляющей наличие у клиентов съемочных камер… Ну и охрана соответственно проинструктирована. Имеются даже специальные собаки, натасканные на обнаружение видеокамер… Скажи спасибо, что хоть диктофонами здесь разрешено пользоваться…
Пару месяцев назад ребята из «Шпигеля» и «Штерна» соорганизовались, чтобы, значит, запечатлеть карнавал уродцев, да и заснять некоторых членов правительства на «отдыхе». Подкупили часть охраны. Начали работать, так едва в живых остались! Так что будь осторожен, если у тебя с собой фотовидеоаппаратура… Впрочем, ты меня отвлек… Слушай дальше. Есть здесь еще один уникум, прямо-таки ископаемое чудовище, но его редко выпускают на люди…
— Почему?
— Ну, во-первых, общение с ним, что называется, на «любителя», уж больно омерзительное впечатление производит на зрителей его патология. Во-вторых, он, в отличие от своих собратьев, достаточно интеллектуально развит, и для него появиться на сцене — это взойти на Голгофу…
Говорят, что он отпрыск какого-то английского лорда, который отказался и от него, и от жены сразу же, как только увидел, какой чудовищный сюрприз преподнесла ему природа…
Этот парень, Эдвард Мордейк, внешне очень красив, к тому же он — талантливый музыкант, играет на нескольких инструментах. Но при всем этом у него два лица, одно из которых — женское!
— Да ты что!!
— Ну да, именно так о нем мне и рассказывали, сам я его не видел… Его вообще мало кому удавалось видеть, так как он часто впадает в депрессию й прячется от людей… Говорят, он уже несколько раз пытался покончить с собой… Думаю, все это из-за того, что если для остальных уродцев из балагана маэстро Барановского выступления и выпрашивания денег, — это карнавал, где они забавляются, как дети, то для бедняги Эдварда — это пытка…
— Таку него две головы?
— Нет, Геннадий, два лица… Одно как у всех — спереди, а! второе — на затылке… Оно не ест и не говорит, но может вращать глазами и даже плакать и смеяться, представляешь!
— Е-мое, Чарльз, ну ты меня убил наповал!! Это же настоящий двуликий Янус!
— Да, точно так и есть… Говорят, он пытался связаться с врачами, чтобы ему удалили лицо с затылка, но как только Барановский узнал об этом, он посадил беднягу на цепь…
— А как же он его перевозит?
— Да так и перевозит… Приковывает к себе наручниками и — вперед! Чтоб, значит, не сбежал, ибо тогда Барановский лишится едва ли не самого высокооплачиваемого экспоната… У него уже один такой умер, некто Паскуаль Пиньон, мексиканец с двумя головами…
— Черт возьми, да сколько же аномалий в природе!
Не обратив ни малейшего внимания на восклицание Вареника, Левен увлеченно продолжал:
— Так вот у того, покойного Пиньона, на лбу росла вторая голова, которая тоже могла беззвучно шевелить губами и вращать глазами. Однако со временем эта меньшая голова утратила все свои «функции» и превратилась в бесформенный нарост. После чего Барановский избавился от экспоната. Да, вот еще что я вспомнил! Последнее время маэстро якобы накачивает Эдварда наркотиками, чтобы тот был покладистым и давал желающим из числа зрителей прикоснуться к своему второму лицу…
— Мне кажется, что и смотреть-то на это не совсем приятно, не то что прикасаться.
— Не преувеличивай, Геннадий! Сейчас услышишь еще об одном экспонате — ахнешь! Этого Барановский оставляет на десерт… Этот — действительный фаворит, жемчужина коллекции израильтянина из Одессы, гвоздь его программы…
Кубинец по имени Хулио Дос Сантос. Сложен и красив, как молодой бог. Ему «посчастливилось» родиться с лишней парой ног и дополнительным… пенисом! Но если дополнительные ноги — просто рудименты, болтающиеся сами по себе, то его второй член, как и первый, — всегда на боевом посту!
Я в постели с ним, слава богу, не был, судить не могу, но вот «пепельная» Эмма, ну та, что онанировала в лифте, помнишь?
— Кто ж такое забудет?!
— Так вот, она однажды рискнула попробовать, каково быть скрипкой, на которой играют одновременно два смычка…
— То есть?
— Она уложила его к себе в постель, ну, захотелось ей чего-то такого, неземного, чтоб запомнить на всю жизнь… Так вот этот Хулио один свой член воткнул ей традиционно в вагину, а второй… Ну, сам понимаешь куда…
— Куда?!
— Куда-куда… В задницу! Пардон, в ее анальное отверстие… Кончил он в оба отверстия одновременно, поэтому у Эммы было ощущение, будто в нее синхронно ударили горячие струи из двух пожарных брандспойтов!..
— Ну и поделом ей, этой нимфоманке! — в сердцах воскликнул Вареник.
— Геннадий, ты несправедлив к ней… Ну любит она мужчин и их «игрушку» между ног, что ж тут зазорного?.. Смотри на это проще. Может быть, у нее инстинкт продолжения рода ярче выражен, чем у других, как знать? А что касается Хулио, то он ее очень напугал…
— Ну ты даешь, Чарли! Чтобы Эмму кто-то напугал членом?!
— Двумя…
— Да хоть десятью! У нее явно выраженная нимфомания… В лифте, при всех, воткнуть в себя фаллоимитатор и демонстративно мастурбировать?! Да это же клинический случай, ей лечиться нужно… А она, видите ли, испугалась мужика с двумя пенисами!
— Ты дашь мне сказать, Геннадий? — невозмутимо произнес Левен.
— Говори, чего уж там…
— Эмма испугалась не двучленистого Хулио, а его сексуальной агрессивности. Да-да, именно так! Во время полового акта он безумно агрессивен… Он изорвал и исцарапал все ее тело, вся постель была в крови! Он оказался сексуальным маньяком, с явно выраженными садистскими наклонностями…
Вообще-то есть в его внешности нечто мефистофельское… При всей своей внешней привлекательности он производит впечатление хорошо замаскированного вурдалака! Да ты и сам сможешь убедиться в этом вечером, когда его увидишь…
— Такты считаешь, что вечер нам придется провести здесь, а не в дороге? — в голосе Вареника прозвучало беспокойство.
— Другого выхода я не вижу, Геннадий… Картер-то еще не заменили… Впрочем, ты можешь взять здесь машину напрокат, а на обратном пути заехать за мной… Решай сам!
— Но тебе же тоже надо было в Мюнхен, ты что, забыл?
— И сейчас надо, но не садиться же за руль в нетрезвом состоянии… Кроме того, Геннадий! Не ты ли мне сказал, что не лимитирован во времени, или я что-то путаю?
— Нет-нет, все так…
— Ну вот и отлично! Остаемся до утра, а по утренней росе я домчу тебя до Мюнхена за час, держу пари на тысячу марок…
