Не менее спорной оказалась и другая сторона рассматриваемого указа, а именно: вопрос об «урочных летах», т. е. о том, была ли введена этим указом пятилетняя давность исков беглых крестьян на будущее или она распространял ась только на прошлое время? С точки зрения М.М. Сперанского и В.О. Ключевского, указ 24 ноября 1597 г. имел лишь обратную силу и на будущее время не распространялся. «То, что установил закон, – писал Ключевский, – можно назвать давностью, но только временной и обратной: она простиралась лишь назад, не устанавливая постоянного срока на будущее время»[191]. Из Советских Историков сходную позицию по этому вопросу занимал А.А. Новосельский, в представлении которого урочные лета были введены не указом 24 ноября 1597 г., а несколько позже, в начале царствования Михаила Романова[192]. Такого же взгяда на урочные лета придерживался И.И. Смирнов[193]. В последнее время Г.Н. Анпилогов попытался подкрепить точку зрения А.А. Новосельского и И.И. Смирнова новыми аргументами. Опираясь на привлеченные им материалы, Г.Н. Анпилогов пришел к выводу, что «урочные годы с пятилетней давностью подачи исковых челобитных о беглых крестьянах были введены не раньше сентября и не позже ноября 1619 г.»[194] Однако эта точка зрения не получила широкого признания в исторической литературе. Как полагают многие дореволюционные и советские ученые (И.Д Беляев, М.Ф. Владимирский-Буданов, А.С. Лаппо-Данилевский, В.И. Сергеевич, С.Ф. Платонов, С.Б. Веселовский, Б.Д. Греков, А.Г. Маньков, В.И. Корецкнй), указ 1597 г. не только касался прошлого, но и вводил пятилетнюю давность исков беглых крестьян на будущее время. Этим самым указ упорядочивал рассмотрение дел о беглых крестьянах, установив для судебной практики определенные границы. «Государственная власть, – писал Б. Д. Греков, – признала себя бессильной справиться с наплывом челобитных о беглых, т. е. усилившимся бегством крестьян» и решила «признать статус-кво, узаконить содеянные в свое время беззакония с тем, чтобы не разрушать уже налаженных на новых местах крестьянских хозяйств и тем самым поддержать потенциальных плательщиков податей и облегчить деятельность власти в будущем»[195]. Указ от 24 ноября 1597 г. явился очередной ступенью на пути закрепощения крестьянства. Это был первый общегосударственный закон о беглых, в котором получила обобщение многолетняя практика борьбы землевладельцев с крестьянскими побегами. Издание указа 1597 г. и должно было активизировать борьбу с утечкой рабочей силы не только правительственных органов, но и всего класса феодалов в целом. Теперь тот или иной землевладелец не мог сколько-нибудь медлить с выяснением нового места жительства бежавшего от него крестьянина и с подачей исковой челобитной. Он должен был все это сделать довольно оперативно, чтобы уложиться в пятилетний срок.
Указ 1597 г. носил компромиссный характер, ему свойственна глубокая противоречивость. Полностью онне удовлетворил никого. Особенно недовольна им была служилая мелкота. Относительно выгодным он оказался только для крупных бояр. Действительно, короткие урочные годы были на руку богатым землевладельцам, которые имели вотчины и поместья в различных уезда; государства и располагали широкими возможностями переманить чужих крестьян и укрыть их у себя. Очевидно, этой уступкой правительство стремилось ослабить недовольство знати, тем более, что положение в стране становилось крайне напряженным.
По мнению В.И. Корецкого, короткие урочные лета были выгодны также для служилых людей южных уездов, что обусловливалось спецификой их хозяйства. Плодородной земли они имели много, а в рабочих руках ощущался острый недостаток. Поэтому они были заинтересованы именно в коротких сроках сыска, чтобы удержать и закрепить за собой крестьян, устремившихся в конце XVI в. на юг из центральных районов страны[196]. В силу государственных соображений по охране южных границ правительство, вероятно, пошло навстречу дворянству этого региона.
Еще до издания указа о пятилетнем сроке сыска беглых крестьян в том же 1597 г. 1 февраля было принято Уложение о служилых холопах.
Сразу оговоримся, что вопрос о холопах и холопстве Русском государстве далеко выходит за рамки нашей темы. Он имеет свои аспекты и как таковой неоднократно служил объектом специальных монографических исследований. Мы коснемся его лишь в той мере, в какой это необходима для понимания крепостнического законодательства о крестьянах, для уяснения самой сущности закрепостительного процесса.
Как известно, в средневековой Руси существовало несколько категорий или разновидностей холопов и отдельных социальных групп, эволюционировавших в сторону холопства. К первым относились полные, старинные и докладные холопы, ко вторым – кабальные люди и слуги добровольные. По мнению Е.И. Колычевой, полные и докладные холопы отличались друг от друга не своим юридическим статусом, а способом похолопения, способом вовлечения в холопскую неволю[197]. С развитием феодальных отношений удельный вес холопов в экономической жизни страны постепенно падал, что объясняется прежде всего меньшей эффективностью их труда сравнительно с трудом крепостных крестьян. Рано или поздно, писал А.А. Зимин, феодалы должны были отказаться от применения холопского труда уже хотя бы в силу его невыгодности[198]. Нельзя не отметить и того, что дальнейшее сохранение холопства в его традиционных формах таило в себе большую опасность для господствующего класса. Ведь именно холопы являлись наиболее «беспокойным» элементом среди закабаленных слоев народа, именно они в силу невыносимых условий их жизни «становились в авангарде всех крупных социальных битв в стране»[199].
Процесс изживания старых видов холопства неуклонно нарастал и к исходу XVI в. обозначился довольно отчетливо. В это время увеличивается число холопов-вольноотпущенников, учащаются случаи наделения холопов землей и другими средствами производства, наблюдается сужение каналов, по которым попадали в холопство ранее свободные люди. Сокращение источников старых видов холопства отразилось и в законодательстве о них. Так, Судебник 1497 г. установил, что холоп, попавший в плен к татарам и бежавший из плена, превращался в свободного человека. Ключники, служившие в городах, в отличие от прежнего времени, также не становились холопами. Это было затем подтверждено Судебником 1550 г. Параллельно со стихийно развивавшимся процессом изживания полного старинного и докладного холопства происходило заметное нарастание холопьих черт в кабальной и добровольной службе. «На смену полному холопству шла кабальная зависимость»[200].
Кабальные люди – одна из разновидностей холопов, появившаяся в ХV в. «Определенно можно утверждать, – пишет В.М. Панеях, – что в духовных грамотах они фигурируют с 1481 г.»[201] В кабальную зависимость попадали обедневшие группы населения, которые не могли поддерживать свое хозяйство без посторонней помощи и вынуждены были брать у феодала взаймы деньги. Служилая кабала оформлял ась в виде заемного обязательства сроком на один год. Как заметил И.Д. Беляев, не все должники считались кабальными холопами, а лишь те, которые написали в названном документе «служити за рост». Должники, не написавшие этого условия, обязаны были возвратить долг и проценты с него деньгами и не считались кабальными людьми[202]. Очень часто, писал Б. д. Греков, обедневший человек, идя в кабалу, никаких денег взаймы вообще не брал, а садился во дворе землевладельца и работал на него только за прокорм и одежду, рассчитывая, что это временное его состояние скоро переменится к лучшему[203]. По Судебнику 1550 г. «крепость» кабальных людей или холопов считалась временной, прекращающейся с уплатой долга. Об этом довольно ясно свидетельствует дополнительная статья к Судебнику от 15 октября 1560 г., согласно которой даже беглых кабальных людей вместо превращения их в полные холопы разрешалось лишь «выдавать истцам головою холопа до искупа», т. е. пока выплатят долг[204]. На деле же только в редких случаях кабальный человек мог возвратить взятую сумму, так как вся его работа уходила на погашение процентов. Поэтому кабальная зависимость из срочной, временной обычно превращалась в пожизненную.
Уложение от 1 февраля 1597 г. внесло существенные перемены в жизнь кабальных людей. Оно лишило их права выходить на свободу путем погашения долга. Теперь кабальные люди обязаны были работать на своего господина до его смерти. Только после этого они и члены их семей получали отпускную, но уже без уплаты долга. Вместе с тем Уложение 1597 г. разрешало феодалам переводить на положение кабальных холопов, добровольных слуг, проработавших в их дворе шесть и более месяцев. «А кто… послужил у ково добровольно с полгода и болши, а кабалы на себя дати не похочет…,– говорится в Уложении, – и на тех вольных холопей служивые кабалы давати, и челобитья их в том не слушати, потому что тот человек того добровольного холопа кормил и одевал и обувал»[205].
