В Индии революционный призыв Роя к массам не достиг цели и даже, возможно, заставил Индийский национальный конгресс отказаться от радикализации действий, чтобы не быть обвинённым в связях с большевиками. В результате, по данным «The Times» от 1 января 1923 г., среди членов Политбюро ВКП(б) был распространён тайный меморандум за подписью Сталина. Хотя Роя в это время чествовали на IV конгрессе Коминтерна, тон меморандума был пессимистичен: «Теперь ясно, что на нынешнем этапе развития коммунизм полностью неприемлем для индийцев и предварительное условие — независимость. Наши пропагандисты не отдавали себе в этом отчёта и не сообщали об этом, а продолжали работать в совершенно ошибочном направлении»[75].
8 мая 1923 г. лорд Кёрзон прислал в Москву ультиматум: если в течение 10 дней она не отзовёт всех агентов, работающих против британцев за рубежом, двусторонние торговые отношения будут разорваны. В британской ноте были перечислены случаи нарушения большевиками торгового соглашения, включая просачивание агитаторов в Индию. Большевистские лидеры не поняли значения недавней смены правительства в Британии и были ошеломлены нотой Кёрзона. В своём официальном ответе они отрицали причастность к антибританским интригам на Востоке и указали на деятельность британских агентов на границах Средней Азии (включая помощь басмачам). Впрочем, тон советского ответа был примирительным. В конце концов Советская Россия уступила.
Вскоре британцы увидели угрозу Индии с другой стороны — из Китая, где военные советники из Советской России во главе с Михаилом Бородиным серьёзно укрепили Гоминьдан, куда просачивались китайские коммунисты. В подготовленном политическим департаментом министерства по делам Индии отчёте говорилось о «постепенном окружении Индии на суше большевизированными политическими организмами (entities)», причём указывалось на особую угрозу со стороны Синьцзяна. Во время консульства в Кашгаре Этертона (1918-22) британцы сдерживали влияние большевиков, но после его отъезда китайцы ослабили противодействие и позволили открыть советские консульства в Урумчи, Кашгаре и других городах Синьцзяна. Британская разведка выяснила, что согласно тайной сделке Гоминьдана с Москвой китайские провинции Синьцзян и Ганьсу с помощью советских денег образуют то, что политический департамент Индии считал «более или менее красной республикой». Находясь под «покровительством» милитариста Фэн Юйсяна, эта новая центрально-азиатская республика вытянулась бы в сторону Индии как ятаган[76]. Аналитики опасались, что последует просачивание в Северную Индию советских агентов с пропагандистскими материалами, средствами и небольшими партиями оружия для подрывной деятельности.
К весне 1927 г. отношения Москвы и Лондона серьёзно ухудшились, и в Кремле опасались, что капиталистические державы собираются напасть на СССР. В это же время большевики потерпели крупную неудачу в Китае. В 1925 г. умер Сунь Ятсен, завещавший соратникам продолжать сотрудничать с Москвой. В борьбе за власть победил начальник штаба Гоминьдана генерал Чан Кайши. Он опасался роста влияния китайской коммунистов в своей партии и, получив обещания щедрых займов от шанхайских банкиров, перешёл в её правое крыло. Сначала Чан Кайши ещё нуждался в помощи коммунистов во время Северного похода на Пекин. Именно благодаря советским военным инструкторам под началом Бородина армия Гоминьдана одерживала победу за победой. Однако в 1927 г. Чан Кайши перестал нуждаться в коммунистах и устроил их резню, которая началась в Шанхае. Бородину и другим советским специалистам пришлось спасаться бегством.
В Москве Бородина и Роя сделали козлами отпущения за события, которые выходили за рамки их контроля. Бородин признал приписываемые ему ошибки перед следственной комиссией, и его оставили в покое (в 1951 г. он умер в ГУЛаге). Роя исключили из Коминтерна, и он быстро покинул СССР.
В январе 1928 г. с юга Туркестана во время охоты бежали в Иран два советских чиновника, одним из которых был Борис Бажанов; он не только служил личным секретарём Сталина, но и одно время исполнял обязанности секретаря Политбюро. Британская разведка в Иране быстро узнала о бегстве двоих русских и взяла их под покровительство. Их доставили в Шимлу, где их допросил глава индийской разведки Фредерик Айсмангер. Бажанов рассказал, что в СССР смотрят на войну с Британской империей как на неизбежность, но в ближайшем будущем стратегия заключается в её ослаблении изнутри. По иронии, через 18 месяцев к британцам перебежал человек, которому было поручено ликвидировать Бажанова, — глава советских подпольных операций в Иране Георгий Агабеков. По его словам, одной из его задач было подготовить племена курдов и бахтиаров к грядущей войне с Британией.
Британские власти Индии восприняли угрозу серьёзно, и были проведены аресты коммунистов. Результатом стал судебный процесс в Мератхе, целью которого было показать миру зловещие намерения Москвы в отношении Индии. Процесс растянулся на четыре с половиной года. В ходе процесса в Бомбее в Индии арестовали Роя, который приехал туда, чтобы попытаться поднять революцию. Его признали виновным и приговорили к 6 годам заключения. Позднее он разочаровался в борьбе и посвятил остаток жизни философскому течению, которое назвал «радикальным гуманизмом». Рой умер в 1954 г. в Дехрадуне.
Зато в Синьцзяне удача Москве улыбнулась. В 1930 г. против китайской власти восстало исламское население края — дунгане (китайцы-мусульмане) и уйгуры. Во главе восстания встал молодой дунганин полусолдат-полубандит Ма Чжунин. Он видел себя центральноазиатским махди, призванным освободить единоверцев от китайских угнетателей. Синьцзян погрузился в пучину священной войны, которая велась с большой жестокостью. В 1933 г. в Урумчи произошёл переворот и к власти пришёл способный военный Шэн Шицай.
В следующем году Ма Чжунин в третий раз подступил под Урумчи. Однако в это время интерес к Синьцзяну проявил Сталин. Во-первых, была опасность того, что мусульманское восстание перекинется на Среднюю Азию (там только что с трудом победили басмачей). Во-вторых, Ма поддерживал связи с Японией; в его штабе кроме турецкого полковника находились два японских советника. После захвата Японией Маньчжурии в 1931 г. Сталина тревожили её амбиции в Азии. Как отмечала одна ташкентская газета, если бы Ма победил и пригласил в Синьцзян своих японских друзей, нефтяные месторождения Баку оказались бы в радиусе полётов японских бомбардировщиков. К тому же очутились бы под угрозой новые промышленные центры СССР в Западной Сибири, не говоря о Монголии.
Губернатор Шэн принял предложение Сталина о помощи с благодарностью. Первые части Красной Армии перешли китайскую границу в декабре 1933 г. Всего в Синьцзян вступили не более 2 тыс. советских солдат[77]. Вместе с войсками Шэна они разбили и преследовали дунган. Ма неожиданно передал командование сводному брату и уехал на территорию СССР, причина чего осталась загадкой. После подавления восстания Шэн Шицай стал ориентироваться на Советский Союз и активно развивал с ним экономическое и военное сотрудничество. «Используя свою марионетку Шэна, рука Москвы теперь протянулась от Хами на востоке до Кашгара и Яркенда на западе. А Яркенд, как знал каждый стратег-любитель, контролировал жизненно важные проходы в Северную Индию»[78]'. Как отмечено в справочнике разведки правительства Индии 1935 г., впервые в истории русская граница соприкоснулась с индийской.
Наблюдатели давали разные прогнозы. Британский писатель и путешественник Питер Флеминг, приехавший в Синьцзян по заданию The Times, скептически смотрел на перспективу советизации Синьцзяна. Немало поездивший по стране полковник Реджиналд Шомберг, напротив, заявил в отчёте, что в Индии и Британии советскую угрозу из Центральной Азии недооценивают. История показала, что прав был скорее Флеминг. В 1930-е гг. в СССР всё большую угрозу на Востоке видели не в британцах, а в японцах. Отсюда призыв Сталина к коммунистам, социалистам и националистам всего мира бороться с мировым фашизмом.
В октябре 1942 г., в тяжёлое время для Советского Союза, Шэн Шицай выдвинул ему ультиматум: в течение трёх месяцев отозвать своих советников. Оппортунист Шэн не собирался оказаться с проигравшими. СССР протестовал и подчинился, запечатав 25 нефтяных скважин и вывезя оборудование. Сталин вновь потерпел поражение в Азии после обнадёживающего начала. Шэн устроил в Синьцзяне антикоммунистическую «охоту на ведьм» с применением варварских пыток. Ориентироваться он стал на Чан Кайши. Однако когда в Европе Советская Армия стала теснить войска Гитлера, Шэн понял; что крупно просчитался. В апреле 1944 г. он объявил, что раскрыл заговор Чана с целью свергнуть его, обрушил репрессии на чиновников Гоминьдана в Синьцзяне и пригласил советских специалистов обратно, соблазняя СССР идеей полного присоединения края к советской Средней Азии. Сталин даже не ответил.
