и которые добрых родов царские дети и великих князей не учали над Урусланом чести держать и учали говорить ему: „Что ты за царёв сын, что с нами не гораздо шутишь? А ты у себя и отца не знаешь!“ И Уруслану Уруслановичу то слово учинилось добре в досаду, и пришёл Уруслан к матери своей добре невесел и учал говорити: „Скажи мне, госпожа моя мати, какого я отца сын и где отец мой? А меня тем многие люди бесчестят и мне в срам не можно лица своего показать“. И Уруслану молвит мать его: „В том ты, сын мой, не кручинься, отца ты сын доброго; отец у тебя был русский богатырь, а приехал из дальней земли, из Киркоусова царства, а имя ему Уруслан Залазаревич“. И Уруслан Урусланович молвит: „Да где нынче, мати, отец мой Уруслан? А я ещё его не знаю, а хочется мне его в очи увидеть“. И мать сказала: „Сын мой Уруслан Урусланович! Отец твой Уруслан венчался да одну ночь ночевал со мною, да и поехал искати Солнечного города, где красная царевна царствует“. И разослал Уруслан по дединым стадам конским, индийского царя, и выбрал себе доброго коня по своей мысли, и оседлал его, и подпруги подтянул по своему обычаю, и остегнул на себя саадак и саблю крымского дельца, и взял Уруслан своё булатное копьё, и сел на своего доброго коня, и поехал искати Солнечного города. И как приехал Уруслан к Солнечному городу и стал по конец мосту, и свистнул богатырским голосом, и в то время отец, Уруслан Залазаревич, всполошился и сам молвил царевне: „Не простой то человек крикнул — свистнул добрый сильный богатырь!“ И садится Уруслан на своего доброго коня, вещего Араша, и поехал из Солнечного города против богатыря к мосту: а по конец мосту стоит паробочек молод добре. И Уруслан напустил на коне против паробчика с копьём, а паробочек напустил против Уруслана, отца своего, с копьём же; съехались оба богатыря вместе. И паробчик Уруслана ударил, отца своего, копьём тупым концом и вышиб его из седла: мало Уруслан с коня не упал, удержался за седельную луку, и поехали богатыри вдругорядь вместе съезжатися. И Уруслан паробчика сшиб копьём, тупым концом, с коня на землю, а добрый конь Урусланов, вещий Араш, у паробчика наступил на пансырское ожерелье. И Уруслану паробчика убити до смерти жаль, ещё молод добре, а паробчик в сердцах под Урусланом рвёт у него копьё булатное и ухватил за копьё добре крепко, и у паробчика рука оголилась. И Уруслан у паробчика увидел тот камень, который Уруслан из озера вынес, как чудо убил. И по тому камню Уруслан опознал сына своего, и скочил Уруслан с коня долой, и учал паробчика спрашивать: „Скажи мне, брате, какой ты человек? Таков ты молод, а поехал козаковать рано“. И паробчик молвит: „Как мне тебе сказатися? По подобию я человек, а и сам не знаю, какого отца я сын; а сказывает мне мать моя, индийского царя дочь, красная царевна, что прозвали меня именем отца моего Урусланом, а тот мой отец Уруслан был русский богатырь, а спал с маткою моею одну ночь да поехал прочь; а как я родился после отца своего, тому 12 лет минуло“. И Уруслан Залазаревич то слово помыслил и сказал паробчику: „Сын мой Уруслан! А я твой отец Уруслан Залазаревич; я тебя опознал по камню: как ты за копьё моё хватился и у тебя рука оголилась, и я тот камень усмотрел у тебя на руке, а тот камень я из озера вынес, как убил чудо о трёх головах. И как я поехал гуляти от матери твоей, я, поедучи, матери твоей приказал: родится после меня сын, и ты тот камень на руку ему возложи, а родится у тебя дочь, и ты ей в том камне серьги доспей. И Бог дал мне тебя, доброго сына!“» В заключение обрадованный Еруслан покидает Солнечный город и возвращается с сыном к прежней жене.
В «Шах-Намэ» встречаем с некоторыми небольшими лишь изменениями тот же рассказ в знаменитом эпизоде о Сограбе. Находясь случайно в гостях у туранского царя в городе Семенгане, Рустем женится на его дочери, царевне Технимэ, страстно в него влюбившейся. «Свадьбу совершили по обычаям и обрядам, — говорит персидская поэма, — и все, старый и малый, плакали от радости и благословляли Рустема. Наконец Рустема оставили с его подругой. Прошла долгая и тёмная ночь, и когда блестящее солнце начало метать с вершины небесной свои арканы света, Рустем снял оникс, который всегда носил на руке и который был знаменит в целом мире; он дал его царевне Технимэ, говоря: „Храни этот камень, и если Бог даст тебе дочь, возьми этот оникс и надень ей на косы, в счастливый день и час; но если светила небесные пошлют тебе сына, надень ему этот оникс на руку, как носил и отец его; он ростом сравняется с дедом своим Самом Неримановичем; храбростью и добротою он будет похож на Керимана; он будет попадать в небе в орла крылатого, и солнце будет благосклонно светить над ним“. Рустем провёл таким образом ночь с прекраснолицею красавицей, разговаривая с нею обо всех вещах; а когда блестящее солнце поднялось в небе и с любовью принялось украшать землю, Рустем простился с Технимэ, прижал её к своему сердцу и много раз целовал её в глаза и лоб. Красавица с лицом Пери рассталась с ним, проливая слёзы и предаваясь горести. Рустем вышел, приласкал Ракша и оседлал его, воссылая благодарение Богу, от которого приходит всякое счастье. Потом он понёсся как ветер и направился к Ирану, всё думая о своём приключении. Оттуда он поехал в Залубистан (Рустемов удел) и никому не рассказывал про то, что он видел и слышал. Когда прошло девять месяцев, царевна родила сына, красотою равного блестящему месяцу. Он был словно Рустем слоновотелый, или Самлев, или Кериман. Его уста улыбались, а лицо было блестящее; оттого Технимэ и назвала его Сограбом. Когда ему исполнился месяц, казалось, будто ему уже год, и грудь у него была такая же широкая, как у Рустема Заловича. Когда ему исполнилось три года, он упражнялся в воинских играх, а в пять лет сердце у него было львиное. Когда он достиг десятилетнего возраста, никто во всей стране не смел бороться с ним. Он пошёл к своей матери и стал её спрашивать, говоря
