В конце девятнадцатого – начале двадцатого века около полутора тысяч бухарских евреев переселились в Иерусалим и образовали там «Бухарский квартал». У них были две синагоги и две школы; в Иерусалиме печатали книги на еврейско-таджикском языке и посылали их в Бухару. К началу 1970-х годов насчитывалось в Средней Азии около 35 000 бухарских евреев‚ многие из них переехали в Израиль.
В разные времена, при разных правителях принуждали евреев принимать ислам; были в Средней Азии целые кишлаки насильственно обращенных. В Бухаре возникла община тайных евреев под названием «чала»‚ что в переводе с таджикского означает «ни то‚ ни сё». Эти люди селились в отдельном квартале‚ жили замкнуто‚ жен выбирали только среди своих; внешне они исповедовали ислам‚ но тайно соблюдали законы еврейской веры. В девятнадцатом веке община «чала» увеличилась за счет новой волны насильственно обращенных‚ а бухарский еврей по имени Худайдад предпочел умереть‚ но не отрекся от своей веры.
Сторонний наблюдатель сообщал: «Почти все «чала» только по внешним проявлениям мусульмане, а в душе евреи… «Чала» ходят в мечеть, будто молятся, и вообще проделывают всё, что полагается мусульманам, ибо за ними следят соседи. Взаперти же у себя дома они в строжайшей тайне чтят субботу, молятся под покровом ночи по еврейскому обряду… вымаливают у Него прощение в невольном прегрешении. Если кто-нибудь узнает и выдаст, вероотступников немедленно казнят всей семьей через повешение, а раньше свергали с высокой башни на съедение собакам… Не всякий в силах выдержать эту адскую жизнь».
В середине девятнадцатого века было около двух с половиной тысяч тайных евреев – «чала». После завоевания Россией Средней Азии многие из них ушли в Туркестанский край и вернулись в иудаизм. В том же веке евреи из персидского города Мешхеда‚ насильно обращенные в ислам‚ бежали в Среднюю Азию, вернулись к вере отцов. В Самарканде и Бухаре они слились с бухарскими евреями‚ а в Туркмении образовали особую общину потомков евреев Мешхеда – несколько сот человек, называвших себя «ягуди ирони».
Местное население Средней Азии было освобождено от военной службы в российской армии. В 1916 году, во время Первой мировой войны, объявили призыв во вспомогательные батальоны, 200 евреев отправили в Одессу, где они заменили на фабриках мобилизованных рабочих.
В 1920 году был расстрелян П. Рабин, последний калонтар – руководитель еврейской общины Бухары.
Баргузин, 1842 год. Из письма М. Кюхельбекера, ссыльного декабриста: «Жидов наслали пропасть… Их уже более 150 человек, да еще обещают сотню…».
1
Первые евреи попали в Сибирь из России‚ скорее всего‚ в семнадцатом веке. В 1632-34 годах Россия воевала с Польшей, угоняла в плен поляков‚ немцев‚ литовцев и евреев. В Москве пленных опасались оставлять‚ чтобы они не выведали каких-либо секретов‚ а потому их ссылали в Пермь и в Сибирь – «в службу» и «на пашню».
После войны‚ по мирному договору с Польшей‚ «литовские и немецкие люди и жиды» могли при желании остаться на «государевой службе» в России‚ но также имели право вернуться на родину: царь Михаил Федорович обещал «всех отпускать без зацепки». Некоторые из пленников остались в Сибири; одни из них перешли в православие и «поженились на русских девках и жонках»‚ другие сохранили прежнюю свою веру‚ – возможно‚ среди оставшихся оказались и евреи.
В 1654 году, в царствование Алексея Михайловича, снова была война с Польшей‚ многих евреев – мужчин‚ женщин, детей – сослали в Сибирь с прочими пленниками. В 1659 году пленных евреев обнаружили при облаве в Немецкой слободе; они жили в столице без разрешения‚ потому что в Москве могли поселяться только крещеные евреи. Под угрозой высылки несколько человек приняли лютеранство и остались в Немецкой слободе‚ но остальные пожелали сохранить свою веру: их отправили в Сибирь‚ с женами и детьми – «на вечное житье». Кое-кто из сосланных снова пытался пробраться в столицу‚ однако особым царским указом велено было их заново «сослать с Москвы в Сибирь».
В 1680 году находились на государевой службе в городе Верхотурье Пермской губернии – среди прочих «детей боярских» (младших дворян) – два еврея, Самойло Обрамов Вистицкий и его сын Юри Самойлов. Под одним из документов имеется подпись Самойлы Вистицкого; он написал по-русски‚ но еврейским шрифтом: «Иа Шмула Вистицки ик сей изказку иа руку прилозил»‚ то есть – «Я‚ Шмуйло Вистицкий‚ к сей сказке (переписи) руку приложил».
С начала восемнадцатого века правительство стало ссылать в Сибирь‚ на Нерчинский‚ Зерентуевский, Ачинский и другие рудники, приговоренных к каторге – «для извлечения из руд металлов». Изредка туда попадали евреи‚ а их потомки оставались в тех местах‚ занимались торговлей‚ ремеслами‚ земледелием и долго еще помнили о предках-каторжанах. После разделов Польши евреи, новые подданные Российской империи, ездили торговать во внутренние губернии, возможно, в Сибирь‚ но в 1791 году им очертили границу проживания и передвижения. Сибирь не попала в черту оседлости‚ и евреи могли оказаться там только в качестве ссыльных‚ каторжан‚ незаконно проживавших или поселившихся по особому разрешению.
В начале девятнадцатого века евреи жили в небольших количествах в Томске‚ Омске‚ Нижнеудинске и в других городах Сибири. В Тобольске у еврейской общины было погребальное братство с книгой записей‚ отдельное кладбище и молельня‚ перестроенная из купленного дома. В дневнике графа М. Сперанского есть пометка за 1820 год: «Каинск – маленький городок‚ ныне только в план приведенный. Множество жидов и цыган». Каинские евреи – около ста человек – молились в собственном молитвенном доме‚ погребали умерших на своем кладбище; благодаря еврейским купцам Каинск стал главным перевалочным пунктом отправляемого за границу пушного товара.
Многие ссыльные евреи были холостые‚ но им не разрешали жениться на русских женщинах без принятия православия. Евреек в сибирских городах почти не было‚ а потому сваты ездили в черту оседлости и привозили оттуда невест. За них уплачивали свату огромные деньги‚ до двухсот рублей и более в зависимости от наружности невесты. Каинские евреи попросили‚ чтобы и им – по примеру прочих сибиряков – разрешили покупать калмычек и жениться на них по еврейскому закону. Сибирские власти дали лестный отзыв о трудолюбии и безукоризненном образе жизни местных евреев‚ которые не желают жениться «на девках другого закона», отчего «претерпевают всегдашние нужды в хозяйственном устройстве и истомление жизни от безнадежности иметь когда-либо жену».
И в Петербурге постановили: «Евреи могут покупать или выменивать приводимых из-за границы женщин калмыцкого рода нехристианской веры и‚ обращая их в еврейский закон‚ сочетаться с ними браком». Перешедшие в еврейство жены-калмычки соблюдали законы еврейской веры‚ ходили в синагогу, мало чем отличались от прочих евреек.
2
Огромные территории Сибири, ее природные богатства, малочисленность населения предоставляли неограниченные возможности энергичным и предприимчивым выходцам из черты оседлости. Потомки ссыльных и каторжан валили лес, вылавливали и засаливали рыбу на продажу, занимались кузнечными и жестяными ремеслами, открывали лавки по городам и селам.
Изредка попадали в Сибирь вольные‚ «полезные для края» евреи, оставаясь там навсегда со своим потомством. Чаще всего это были винокуры‚ «известные опытностью своею и отличным искусством в винокурении»‚ потому что местные мастера не владели секретами производства, и их надо было обучить. Известен случай‚ когда Николай I – «в уважение к крайней необходимости» – разрешил винокурам Давыдовым из Орши поселиться на Иркутских заводах‚ но повелел взять с них подписку‚ что они «никого не склонят в еврейскую веру».
Купец Моисей Прейсман прожил в Сибири без разрешения почти сорок лет‚ в виде исключения – «как полезнейший человек для края» – получил право «остаться и впредь на жительство в Сибири». Для этого ему пришлось пожертвовать в Нижнеудинске большую сумму для местного собора‚ «храм‚ колокольню и крыльцо он покрыл листовым железом‚ а кровлю окрасил зеленою краскою на масле‚ каковое пожертвование стоило ему‚ Прейсману‚ десять тысяч рублей ассигнациями».
В 1836 году в Петербурге решили выделить земли в Омской области и Тобольской губернии для евреев черты оседлости, чтобы они стали земледельцами. Намерения были самыми наилучшими: предполагали выстроить к прибытию переселенцев «избы из казенного леса»‚ выделить по пятнадцать десятин «удобной земли на каждую душу мужского пола и снабдить каждое семейство за счет казны земледельческими орудиями‚ рабочим скотом и прочими необходимыми домашними вещами».
