75
s Delbruck H. Kautsky und Harden. — Berlin, 1920, стр. 10. Полеми-ка Дельбрюка и Каутского — наиболее важное по своему значению и содержательности, наиболее предопределившее позиции обеих спорящих сторон из всех первых произведений этой литературы о «виновности».
Нужно сказать, что роль Вильгельма И в эти дни Покровский характеризует так: «Войну Австрии с Сербией он провоцировал, на войну с Россией и Францией он шел с совершенно отрытыми глазами. Правда, у него была тень надежды, что Николай II «постыдится» выступить на защиту «цареубийц», но он жил не этой тенью, а уверенностью, что со своими сухопутными противниками германо-австрийский союз справится легко и быстро. Поджилки у него дрогнули в первый раз, когда ему стало ясно, что Англия не останется на нейтральной позиции…» Это именно то, что я говорю по существу. Только по вопросу о «поджилках» я назвал бы не 28, а 29 июля.
Поденная запись министерства иностранных дел. Напечатана впервые в Красном архиве, т. IV, 1923, стр. 21.
Заслуженный профессор б. Академии генерального штаба генерал Изместьев утверждал в своей статье Германское командование (журнал Анналы, т. 111, 1923, стр. 129), что если посредственные немецкие генералы били наших, то одно из объяснений этому факту заключается в том. что наши были еще неспособнее. — Ср. отзыв Николая II (крайне резкий). Переписка Романовых, т. IV. М., 1926, стр. 332.
Гофман, генерал, Война упущенных возможностей. — М., 1925, стр. 22: «Русская радиостанция передала приказ в нешифроваином виде, и мы перехватили его. Это был первый из ряда бесчисленных других приказов, передававшихся у русских в первое время с невероятным легкомыслием… Такое легкомыслие очень облегчало нам ведение войны на востоке, иногда лишь благодаря ему и вообще возможно было вести операции». (Этот первый перехваченный приказ и повлек за собой истребление армии Самсонова в Восточной Пруссии в августе 1914 г.)
Вопреки легендам, ходившим в те времена в обывательской среде, а также в армии, великий князь Николай Николаевич весь первый год войны ровно ничего не сделал, чтобы избавить армию от Сухомлинова. Напротив, его начальник штаба поддерживал с Сухомлиновым, вплоть до отставки военного министра, самые сердечные, дружеские отношения и вел с ним интимную переписку.
Энвер обещал такие немедленные и решительные доказательства, как высылка из Турции всех немецких офицеров и увод войск с русской границы. Едва ли это была только хитрость. Во всяком случае, в прямых интересах России было потребовать немедленного осуществления предлагаемых Энвером мер, ведь рисковала только Турция.
Это соглашение было предусмотрено уже давно, и еще 3 августа Германия получила новые заверения. Но Энвер всегда очень мало стеснялся такими документами.
Секретная телеграмма посланника в Софии Сазонову от 13 ноября] 914 г. Царская Россия в мировой войне. — Л., 1926, стр. 87, № 422.
Занятые немцами (и удержанные в течение всей войны) французские департаменты имели огромное экономическое значение: они давали 94 % всего французского производства шерстяных материй, 90 % — полотняных, 60 % — хлопчатобумажных, 90 % — железной руды, 83 % — чугуна, 70 % — стали, 70 % — сахара, 55 % — угля, 45 % — электрической энергии.
Первыми его поддержали Рюле, Гаазе, Ледебур, Штатгааген и Гейер.
Хотя и во Франции и в Англии стачечное движение вовсе не замерло даже в 1915–1916 гг. (о 1917–1918 гг. будет упомянуто дальше).
Письмо Базили Сазонову. Ставка, 14/27 мая 1916 г.: «Нельзя быть уверенными, что немцы не сделают Братиано весьма заманзаманчивых компенсаций за счет Австрии и, кроме того, за наш счет, а Братнано я не верю» (Царская Россия в мировой войне, стр. 216. № 121).
Союз сельских хозяев. Германский крестьянский союз, Христианский крестьянский союз, Центральный союз германских промышленников, Союз промышленных деятелей, Союз среднего класса
Это в точности выяснилось по «Актам» парламентской следственной комиссии при Национальном собрании Германии (прото¬
Замечу, что и в германской и в американской литературе до сих пор держится и такое мнение, что уже с самого начала мировой войны Вильсон считал вмешательство неизбежным.
James Monroe. У нас часто (неправильно) выговаривается Монроэ.
Адмирал Тирпиц определенно считает эту мексиканскую идею Циммермана одной из самых губительных ошибок Германии, одной из тех ошибок, «которые именно одни только и сделали возможной изумительную энергию (erstaunliche Vehemenz), с которой американский народ увлекся этой столь чуждой его интересам войной» («Tirpitz A. Erinnerungen. — Leipzig, 1919, стр. 384).
На петербургскую резолюцию прямо и сослался Давид на совещании рейхстага 7 июля 1917 г.
Я надеюсь подробно рассказать об этих фактах в особом небольшом исследовании о рабочем движении в странах Антанты во время мировой войны. (Автор не успел это выполнить. — Ред.)
Позднейшие немецкие показания (вроде Лепспуса) дают еще более страшную картину, чем Брайс.
Что дело идет именно о планомерном истреблении всего армянского народа, это хорошо понимал весь дипломатический корпус.
Все попытки Чернина и самого Карла оправдаться были безус-пешны. «Граф Чернил солгал, у императора Карла гнилая совесть (une conscience pourrie)». — публично заявил Клемансо. Когда ему заметили (конечно, частным образом и выбрав осторожно добрую минуту), что, может быть, не следует так оскорблять монарха, с ко¬торым придется после воины вести переговоры о мире, Клемансо ответил: «Я не устанавливаю отличии между лгунами, все равно разночинцы ли они или коронованные. Впрочем, успокойтесь, мы никогда не будем вести переговоров с императором Карлом».
Эта книга была переведена в 1923 г. на русский язык.
См. воспоминание Mrs. O'Shahanessy в Pevue des deux Mondes, 1916. Уже в -1917 г., конечно, журнал не посмел бы напечатать этих воспоминаний. Нечего и говорить, что никто из биографов Вильсона никогда их не цитирует, как будто они никогда и написаны не были.
Относительно Рейна, сверх того, Франция получает особые огромные и исключительные права и преимущества.
В газетах было даже, что Витте в Бостоне поцеловал машиниста, и в дневнике Коростовца мы читаем: «… эта легенда о поцелуе сделала больше для популяризации русской миссии и, в частности, Витте, чем наши дипломатические любезности». Аналогичных выходок Витте насчитывалось немало.
«Черного Орла» Вильгельм дал Витте еще в 1897 г., как сказано выше.
